Три правила ангела - Катерина Снежинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И впрямь, он же не виноват ни в чём, делает, что может. Зря Макс на него накинулся.
***
Больница была новой, из таких, которые в том самом «Приёмном покое» показывают. Например, вместо двери в палату, где Элиза Анатольевна лежала, имелся аквариум, целая стеклянная стена, за ней стол, то есть медсестринский пост, а уж следом и палата, тоже стеклом отгорожена, из коридора даже краешек кровати видно, какие-то агрегаты и трубки. А как в этот аквариум попадают, непонятно. В общем, чудеса медицины воочию.
Но, несмотря на все чудеса, ночью тут было жутковато. Длинный коридор едва освещён, лампы только возле других постов горели, а до них ещё дойди! Тишина совершенно… Такие сравнение, да в эдаких местах лучше и не вспоминать, тишина, в общем, совсем ничего не слышно, вот ни скрипа, ни шороха. Пахнет тревожно. Да ещё сестра, которая в аквариуме сидела и, кажется, тайком книжку читала, на них то и дело поглядывала недовольно. Ясно, как день: была б её воля, и Макс с Ленкой вылетели отсюда пулей. Но, к счастью, воля тут всё ж не её царила, потому они и сидели на неуютном, слишком маленьком для двоих диванчике, почти прижавшись друг к другу.
Петров зевнул, не разжимая челюстей, и виновато покосился на Ленку.
– Вы бы поспали, в самом деле, – посоветовала Старообрядцева. – А то бы и домой ехали. Не волнуйтесь, я подежурю и если что, сразу позвоню. У вас и руки, наверное, болят.
– Ничего, – буркнул Макс, глянув на свои забинтованные ладони, словно на чужие. – Просто смена часовых поясов, пройдёт. А вот ты бы ехала. Такси вызвать?
– Я сейчас откажусь и предложу вам такси вызвать, – развеселилась Лена. – Вы, конечно, тоже откажетесь и скажете, мол, мне домой пора. А я в ответ… Короче, так и скоротаем до утра.
– Способ не хуже всех остальных, – хмыкнул Макс. – Ну тогда расскажи что-нибудь.
– Да я не знаю о чём, – пожала плечами Старообрядцева, – не про магазин же. Лучше вы. Вот вы говорили, что иногда бумажки важнее всего, а почему?
– Потому что я так думаю?
– Да нет, я не о том. Почему вы так думаете, это же не правильно.
– Не правильно ей, – усмехнулся Петров, наклонился вперёд, опершись локтями о колени. – Хорошее дело, шаблонное мышление. «Жизнь дороже всего», «любовь не купишь», «сами придут, сами всё дадут».
– Ну а разве не так?
– Хочешь поговорить об этике с моралью? – Макс глянул на неё через плечо. – Хотя, почему нет? Ну ладно, слушай. Дело было в девяносто восьмом году. Помнишь, что тогда случилось?
– Помню, дефолт, – неохотно ответила Ленка, менторского тона не оценившая.
– Не можешь ты этого помнить, – усмехнулся Петров, – в то время ты ещё на горшке сидела. Но время весёлое было, да. Мой отец как раз на комбинат вернулся. Ну как вернулся? Приватизировал эту богадельню, Юлик помог. Он уже тогда рьяным демократом и депутатом заделался, какой-то там пост имел. Ну приватизировал и приватизировал, кое-что продал, конечно, часть помещений в аренду сдал, оборудование купил. Но заказов всё равно было с гулькин хрен. Никому пластические массы тогда никуда не упёрлись, всё из Турции да из благословенного Китая гоняли.
– А сейчас, можно подумать, по-другому.
– Если можно, то подумай, говорят, иногда бывает полезно. В общем, тоже под новый год случилось, рабочие три месяца уже без зарплаты сидели. А с чего платить? И тут вдруг большой заказ, за наличку. В те времена так принято было, деньги на самом деле коробками таскали.
– Вы таскали? – не выдержав, съехидничала Ленка.
– В том числе, – кивнул Макс. – Я ещё в институте учился, на третьем, что ль, курсе? Но приобщался, так сказать, к семейному делу. В общем, оставили эту коробку – из-под телевизора она была – у отца в кабинете. Заказчик приехал поздно, даже бухгалтерия уже закрыться успела. Хотя какая там защита? Дверь фанерная и сейф допотопный. Кстати, в директорский сейф это богатство тоже не влезло. В общем, оставили. А ночью администрация полыхнула. Сторожа, козлы, водки нажрались и проснулись, когда уже пожарные приехали.
– И как же?..
– Как, как, – Петров снова откинулся на спинку, потянулся. – кредит взяли. У о-очень больших людей, – Макс опять усмехнулся. – В коробке-то не только зарплата для рабочих лежала, но и деньги на сырье для заказа, на отливку, на формы. В общем, на многое. Его за этот кредит потом чуть не грохнули, не сумел во время проценты вернуть. Мать пугали, звонили по ночам, пальто в подворотне ей порезали. Мне морду основательно начистили. Отец нас с мамой к двоюродной тётке под Астрахань услал, чтоб не украли, понимаете ли. Мы только потом узнали, что он в этом веселье ещё и первый инфаркт заработал. Ну и как думаешь, полез он эту коробку спасать, будь у него такая возможность, или решил бы, что жизнь важнее?
– Ну так он то за своё, а вы за чужое ломанулись!
– Ле-на, а как же «помогай ближнему своему», ибо «аз воздам»? – тихонько засмеялся Макс.
– Да ну вас! – надулась Ленка, отвернувшись.
– Ну вот, сначала меня пилила, как порядочная жена, а потом да ну! – веселился Петров. – Всерьёз, что ли, обиделась? Лен, а, Лен! – он подёргал за рукав свитера, как школьник. Старообрядцева гордо не отреагировала. – Ну всё, придётся вымаливать прощение.
Макс поднялся, обошёл диванчик, присел перед ней на корточки и вдруг оказался так близко, что даже неудобно стало. Да и с его физиономии улыбка слиняла, теперь Петров по своему обыкновению смотрел сердито, исподлобья. И в чём опять провинилась? Геройства его не оценила?
Да тут он ещё отколол такую штуку: поднял руку и самыми кончиками пальцев, вот почти не касаясь, провёл ей по брови, скуле, губы словно обвёл. Это не было неприятным, только немного щекотным и очень-очень странным. Настолько странным, что у Ленки все мысли разом вышибло, ни одной не осталось, и сердце колотилось, будто в бочке.
– Нельзя, – сказал Макс глухо, хрипловато. – С тобой всё слишком серьёзно будет, понимаешь? – Лена честно замотала головой. – Жаль.
