Катынь. Современная история вопроса - Владислав Швед

Эту пропагандистскую бомбу, заложенную нацистами в 1943 г., в 1990 г. взорвал советский историк Юрий Зоря, сын помощника государственного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе. В 1992 г. он повторил свои исследования, уже в качестве официального эксперта Главной военной прокуратуры РФ. В итоге появился «расчет вероятности захоронения в Катыни останков польских граждан, отправленных из Козельского лагеря в распоряжение УНКВД по Смоленской области».

Утверждается, что этим исследованием Зоря якобы окончательно доказал, что военнопленных поляков расстреливали сотрудники НКВД СССР весной 1940 г. непосредственно после прибытия этапов в Гнездово, и захоронены они в том порядке, в котором они находились в тюремных вагонах, то есть согласно этапным спискам НКВД. Однако, при внимательном рассмотрении из исследования Зори следует лишь вывод об обнаружении в захоронениях в Козьих Горах большинства отправленных из Козельска в Смоленск польских военнопленных.

О каком «соответствии» порядка отправки польских офицеров из Козельского лагеря порядку расположения трупов в катынских могилах не может идти речь, так как при составлении немецкого эксгумационного списка не указывались номера конкретных могил и полностью игнорировался порядок извлечения из них останков катынских жертв?!

Отсутствие надежного исходного материала позволяет воспринимать расчеты и показную глубокомысленную наукообразность рассуждений Зори, как жонглирование математическими терминами и цифрами. Не будем обременять читателя разбором «коэффициентов» и наукообразных математических расчетов, которыми Зоря доказывал вышеназванное «соответствие» в списках. Заметим лишь, что эти расчеты Зори так и не дали аргументированного ответа на вопрос: кто расстрелял польских офицеров в Катыни?.

Тем не менее, в 1993 г. комиссия экспертов во главе с академиком Борисом Топорниным, работавшая в Главной военной прокуратуре в 1992—1993 гг., некорректные выводы Зори также сочла важным свидетельством «достоверности» немецкой эксгумации 1943 года?!

В своем Заключении комиссия отметила: «Исследованиями установлена прямая закономерная связь между списками-предписаниями на отправку военнопленных в УНКВД Смоленской области и тем, в каком порядке трупы лежали в катынских могилах весной 1943 г. Совпадение обоих списков говорит о достоверности идентификационного списка от 1943 г., который может рассматриваться, как доказательственный документ» (Катынский сидром… С.482. Подчеркнуто нами. – В.Ш.).

Немецкие и польские эксперты, фальсифицировавшие в 1943 г. катынский эксгумационный список, от души посмеялись бы, читая эти утверждения комиссии экспертов ГВП. Повторим еще раз, что при отсутствии достоверной исходной информации о том, из какой конкретно могилы и какого места (слоя) данной могилы был извлечен тот или иной труп, рассуждения Зори о совпадениях в последовательности этапных списков НКВД и немецкого эксгумационного списка являются не просто не корректными, а ложными. Исходя из вышеизложенного, считать выводы Ю.Зори «решающим» доказательством вины НКВД за расстрел в Катынском лесу, нет никаких оснований.

И, хотя ошибочные выводы историка Зори были весьма спорными и на самом деле в большей степени свидетельствовали о вине нацистов за расстрел польских офицеров, нежели о вине НКВД, на Старой площади (ЦК КПСС) в 1990 г. их восприняли как «весомое» доказательство вины НКВД СССР.

Другим «решающим» доказательством советской вины в расстреле тысяч польских граждан «катыноведы» считают документы конвойных войск НКВД и, прежде всего, шифровки Калининского областного управления НКВД заместителю Наркома внутренних дел СССР В.Меркулову. Таких шифровок на сегодняшний день в Центральном архиве ФСБ обнаружено девять. Историк Н.Лебедева утверждала, что термин «исполнено» в этих шифровках означал, что поляки, прибывшие в распоряжение Калининского УНКВД были «расстреляны».

Данное утверждение легко опровергается тем фактом, что начальник Осташковского лагеря Борисовец после каждой отправки в Калинин очередного этапа с живыми поляками направлял начальнику Калининского УНКВД Токареву шифровки: «10 мая исполнено 208. Борисовец», «11 мая исполнено 198. Борисовец». Это означало, что из Осташковского лагеря в адрес Калининского УНКВД отправлено 208 и 198 военнопленных поляков (Катынь. Расстрел… С. 142). Несомненно, термин «исполнено» означал, как подтверждение прибытия этих этапов, так и отправку этапов военнопленных или заключенных.

Известно, что первые польские полицейские в количестве 343 чел. из Осташковского лагеря прибыли в Калинин в 5 вагонах поезда № 21 в 9 час. 30 мин. утра 5 апреля 1940 г. И уже в тот же вечер начальник Калининского УНКВД Д.Токарев информировал В.Меркулова шифрограммой «первому наряду исполнен 343. Токарев» (ЦА ФСБ РФ. Ф.З. Оп. 7. Пор. 649. Л. 808.) Однако поляков из первого этапа не могли расстрелять днем 5 апреля. Это противоречило бы инструкции НКВД о производстве расстрелов.

Да и сам Токарев на допросе 20 марта 1091 г. показал, что первый этап поляков в количестве 300 человек начали расстреливать 5 апреля вечером, с наступлением сумерек и закончили после восхода солнца. Рапортовать же об исполнении еще не выполненного «задании», дезинформируя тем самым высшее руководство НКВД СССР, начальник Калининского УНКВД Токарев никогда бы не решился.

24 апреля этап с польскими полицейскими в количестве 195 человек также прибыл в Калинин утренним поездом. В течение рабочего дня сотрудники Калининского УНКВД только успели перевезти военнопленных с вокзала во внутреннюю тюрьму. Соответственно, шифрованную телеграмму об «исполнении 195», то есть о доставке во внутреннюю тюрьму поляков, Токарев отправил в Москву вечером 24 апреля 1940 г.

На допросе Токарев сообщил, что пленных поляков с железнодорожной станции во внутреннюю тюрьму Калининского УНКВД доставлял всего один «автозак», вместимостью 6 чоловек, но при желании туда можно было пометить 15 человек. Соответственно процедура доставки пленных полицейских нередко длилась до глубокой ночи.

В других случаях этапы из Осташкова прибывали в Калинин вечерним поездом № 402 (в 20.00 час.). В этом случае перевозка пленных полицейских с вокзала в тюрьму происходила всю ночь и шифровки об «исполнении наряда» отправлялись в Москву утром следующего дня.

Несомненно, шифрограммы Токарева Меркулову подтверждали только факт прибытия в Калининский УНКВД польских полицейских, а не их расстрел. В то же время согласно утверждениям Н.Лебедевой шифрограмма означала, что эти люди были уже расстреляны.

Заметим, что в сборнике документов «Катынь. Март 1940-сентябрь 2000. расстрел…», ответственным составителем которого является Н.Лебедева, в сносках после донесений Токарева Меркулову об исполнении, указывается, что «в тот же день они были расстреляны» (См. документы № № 60, 67, 88). Это свидетельствует о явно поверхностном подходе составителя к формулировке выводов, следующих из документов, представленных в сборнике. Абсолютно точно одно. Днем поляки в Калинине не могли расстреливаться.

В этой связи обращаемся к уважаемой г-же Лебедевой с просьбой, поясните, пожалуйста, в каком помещении Калининского УНКВД в ДНЕВНОЕ (!) время тайно расстреливались сотни польских полицейских?

Добавим, что на документах НКВД, касающихся судьбы одного из основных «свидетелей» расстрела поляков в Катыни Станислава Свяневича, оставленного по указанию Наркома внутренних дел Берии в живых, также есть отметка «Исполнено» (Катынь. Расстрел… С 131—132),

В завершение сделаем небольшое замечание. Сегодня историк Наталья Лебедева, считающаяся главным российским катыноведом, голословно обвиняет независимых исследователей катынского преступления в историческом невежестве. Однако ярким примером такого невежества является неспособность выявить действительное значение термина «исполнено».

Кстати, в свое время Наталья Сергеевна была ярой сторонницей советской версии и не видела в ней никаких изъянов, как в настоящее время не видит их в немецко-польской версии. В 1989 г. в Москве вышла в свет ее книжка «Безоговорочная капитуляция агрессоров: Из истории второй мировой войны». В ней Лебедева утверждала, что: «В апреле 1943 г. геббельсовская пропаганда сфабриковала «доказательства», осуществленного якобы органами НКВД в районе Катыни вблизи г. Смоленска расстрела 10 тыс. польских офицеров. Чрезвычайная государственная комиссия по расследованию немецко-фашистских злодеяний после освобождения Смоленска установила, что расстрел имел место, но был проведен в сентябре 1941 г. оккупантами». (См. Лебедева Н.С. Безоговорочная капитуляция агрессоров. М., 1989. С. 344.)