Мессалина - Виолен Ванойк

По распоряжению Мессалины девушек, которых звали Клеопатра и Кальпурния, хотя они не были ни римлянками, ни македонками, тщательно отмыли, удалили волосы на теле, причесали и одели в белые туники из такой легкой материи, что сквозь нее просматривались их загорелые тела с уже развитыми формами. Глядя на них, таких красивых, Мессалина ощутила в глубине души уколы ревности, но она примирилась с этим, убедив себя, что с такими чувственными девицами в постели Клавдий оставит ее в покое.

Мажордом Клавдия пришел сообщить, что господин уже облачился в домашнюю тунику и желает видеть супругу; еще он с нетерпением ожидает трапезы. Отдав последние распоряжения, Мессалина направилась в триклиний, где нашла Клавдия, уже возлежащего за столом. Поцеловав его в лоб, она заняла место напротив. Следом за ней появились две новые рабыни, неся блюда с минтурнскими крабами, кнелями из хвостов лангуста под рыбным соусом, грушами и яйцами по рецепту знаменитого Апиция, который покончил жизнь самоубийством лет десять тому назад, едва достигнув пятидесяти пяти лет, когда выяснил, что его состояние не превышает десяти миллионов сестерциев, и испугался, что умрет с голоду; родосским осетром под мятным соусом, с ягодами сумаха и руты, египетскими мидиями, приготовленными в винном соусе с добавлением рыбной приправы, мелко нашинкованного лука-порея, тмина и чабреца. Девушки расположили яства на столе, после чего обмыли руки и ноги Клавдия, который расплылся в восхищенной улыбке, когда Мессалина представила ему двух новых служанок и, расхваливая их, заметила, что они хоть и девственницы, но способны доставить ему столько удовольствия, как если бы они были опытными куртизанками.

Клавдий, большой любитель, как и все римляне, всевозможных даров моря, потер руки и приступил к еде, взглядом оценивая прелести обеих девушек и не лишая себя удовольствия погладить их, когда они прислуживали ему.

— Ты сделала мне отличный подарок, — сказал он Мессалине, уписывая за обе щеки груши с медом и тмином.

— Мой любимый Клавдий, — отвечала Мессалина, видя, что время идет, и думая о своем ланисте, — если ты хочешь сохранить всю остроту ощущений и в полной мере насладиться прелестями этих двух красоток, я советую тебе оставить еду и отвести их в свою спальню… не забыв прихватить с собой кувшин фиалкового вина.

— Разумный совет, Месса, — согласился Клавдий. — Я доедаю эти превосходные груши, и мы отправляемся в спальню.

Едва Клавдий удалился, опираясь на плечи девушек, как Мессалина поспешила к себе. В ее спальне уже находился ланиста, которого впустила рабыня-сирийка. Он сидел на краю табурета перед мраморным столом с красиво изогнутыми бронзовыми ножками; на столе стояли поданные ему фрукты, сладости и вино. Когда Мессалина вошла, он встал и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Ты пришел вовремя, это хорошо, — заметила Мессалина.

— Я принес крем для удаления волос, который ты просила, — начал он, показывая на маленький горшочек, стоящий на столе.

— Я испробую его… позже.

Она повернулась к нему спиной, подошла к ложу, без каких-либо церемоний расстегнула тунику и уронила ее к ногам, обнажив себя целиком. Повернувшись лицом к ланисте, она распустила волосы и легла на спину, слегка закинув руки за голову и разведя ноги, приглашая к наслаждению. Такой призыв придал бы мужественности даже дряхлому старику. Отбросив нерешительность, Тетрик, который поначалу не был полностью уверен в том, чего от него ждут, торопливо сбросил обежду и лег на Мессалину. Она сверлила его взглядом, отдаваясь и дразня одновременно. Тотчас инстинкт силы и власти взыграл в нем. Он так сильно сжал ей запястья, что она застонала, а потом шепотом проговорила:

— Сделай мне больно, избей меня, словно я один из твоих гладиаторов, и потом овладей мной.

Ланиста понял, почему ей понадобилась мазь, которую он готов был ей поставлять хоть целыми амфорами, и постарался не обмануть ее ожиданий.

Мессалина уснула немного позже того, как прокричал петух, — побитая, уставшая, но все еще не усладившая сполна свою ненасытную плоть.

Разбужена она была внезапно рабыней. Солнце стояло уже высоко, и теплый ветерок задувал в окно, приподнимая легкие занавески. У изголовья стояла сирийка.

— Госпожа, — проговорила рабыня, — прости, что я нарушила твой сон, но господин у дверей твоих покоев. Он хочет видеть тебя…

— Пусть немного подождет, — ответила Мессалина, садясь на ложе и оглядываясь, чтобы убедиться, что Тетрик действительно ушел.

— Я сказала ему, что ты спишь, но он уверяет, что дело важное и что я должна даже разбудить тебя, поскольку он хочет говорить с тобой немедленно.

— Что он может мне сообщить такого важного? — удивилась Мессалина.

Она села, навалившись грудью на подушки и тщательно завернувшись в одеяло.

— Впусти его, но сначала принеси мне гребень и зеркало.

Она поправляла прическу, когда Клавдий вошел. Он поцеловал ее в лоб и, плюхнувшись на край ложа, объявил:

— Месса, на Калигулу готовилось покушение.

— Возможно ли это? — воскликнула Мессалина, и в голосе ее чувствовалось больше радости, чем тревоги.

— Заговор сумели раскрыть.

Клавдий вытирал блестевшие на лбу капельки пота подолом своей широкой туники.

— Когда ты узнал об этом?

— Ко мне только что приходили двое сенаторов.

— Заговорщики известны?

— Кажется, Лентул Гетулик и Эмилий Лепид были организаторами заговора. Гетулик командовал четырьмя легионами в Германии. Это благодаря ему Лепид заручился поддержкой легионеров. Как бы то ни было, а оба уже казнены.

— Ты говоришь, Эмилий Лепид? Муж Друзиллы?

— Добавь еще — любовник Агриппины, она не скрывала своей связи с ним, как и с Софонием Тигеллином. Агриппину и Юлию тоже обвинили. Кстати, Калигула оповестил о своих решениях письмом, которое направил в сенат: Гетулик и Лепид приговорены к смерти, Агриппина, Юлия и Тигеллин будут сосланы, но в ссылку отправятся через Рим. Калигула хочет, чтобы Агриппина на всем пути держала в руках урну с прахом своего любовника.

— Если я правильно поняла, этот заговор был подготовлен Лепидом и Агриппиной из-за будущего материнства Цезонии, — заключила Мессалина. — Рождение этого ребенка лишает Лепида всякой надежды когда-либо взойти на трон, которым его манил Калигула. Ясно, что в случае смерти Калигулы Агриппина вышла бы замуж за Лепида и таким образом стала бы императрицей.

— Да, именно здесь кроется причина заговора, однако я опасаюсь, как бы гнев Калигулы не пал еще и на многих других людей.

— Кого ты имеешь в виду?