Мой адрес — Советский Союз! Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Нормально… Вот же гадство! И ведь я предполагал, что дело может закончиться если и не чем-то подобным, то Язовский как минимум избежит наказания. Наивный, верил в то, что на свете существует справедливость.

— Я лично на твоей стороне, но, учитывая возможности Язовского-старшего…

Борисов снова протёр стёкла очков, словно бы стараясь не встречаться со мной взглядом. А я подумал, что настало время использовать козырь, подсказанный травматологом.

— В общем, посмотрим, что решит декан, но, скорее всего, дело будет решаться на уровне ректора.

— Юрий Борисович, можно я оставшиеся лекции пропущу?

— Понимаю, после того, что я сказал, тебе не до занятий. Конечно, иди, отдохни, приведи мысли в порядок… Слушай, Покровский, может, тебе попробовать договориться с Язовским?

— В каком смысле? — опешил я.

— Ну-у, — Борисов упорно отводил взгляд, — подойди, скажи, что действовал на эмоциях, позволил себе лишнего…

Поймав мой взгляд, он осёкся и, как-то сразу сник.

— Да, это я какую-то ерунду несу, забудь.

Из УПИ я первым делом направился в культпросветучилище. Это юго-запад Свердловска, район новостроек. Через час с небольшим я стоял в пустынном по случаю занятий фойе училища. Мимо не спеша протрусила рыжая кошка с лоснящейся шерстью и наглой мордой. Или кот, что, в общем-то, для меня не имело разницы. Из представителей homo sapiens присутствовала лишь гардеробщица, по виду бабушка-одуванчик, занимавшаяся в данный момент вязанием.

Откуда-то доносился напоминавший чем-то строевую подготовку на плацу грохот десятков ног, видимо, это занимались учащиеся хореографического отделения. Также мой слух услаждали приглушённые дверьми и расстоянием звуки музыкальных инструментов от русских народных до саксофона. Совсем глухо слышалось, как поёт хор. Ага, вероятно, там и надо искать Полину.

— Вам чего надобно, молодой человек? — с подозрением в голосе спросила гардеробщица, оторвавшись от недовязанного то ли шарфика, то ли свитера.

— Я знакомую ищу, она на хоровом учится.

— На хоровом? А курс какой? Фамилия?

— Третий курс, фамилию, к сожалению, не знаю. А звать Полина. Не думаю, что в вашем училище много девушек с таким редким именем.

— Это точно, Полина у нас одна, знаю, про кого ты говоришь. Пришла сегодня с синяком во всю щёку, даже через пудру просвечивает. Уж не твоих ли рук дело, мил человек?

И с таким прищуром посмотрела на меня, что мне стало не по себе. Так же, наверное, чувствовали себя обвиняемые по 58-й статье на допросах у следователя в годы "Большого террора".

— Да вы что?!

Я едва не задохнулся от возмущения.

— Ну, по тебе видно, что парень вроде порядочный, — снизошла бабуля. — А ты сам-то кто, откуда будешь?

— А я учусь в Уральском политехническом институте. Вот мой студенческий билет.

После демонстрации удостоверения личности бабуля слегка подобрела.

— У них сейчас занятия на третьем этаже, 46-я аудитория. Дождись перемены, так-то не лезь.

Ну прямо как когда-то в музыкальном училище инструктируют. Я пообещал не нарушать гармонию урока своим появлением, и направился вверх по лестнице, зачем-то перепрыгивая через ступеньку. Нашёл нужную аудиторию и принялся ждать окончания занятий, в нетерпении взад-вперёд прохаживаясь по коридору. Из-за двери донеслось:

Уж ты верба, вербушка,

Золотая вербушка!

Не рости, верба, во ржи,

Рости к полю на межи.

Хорошо поют, душевно. Я аж остановился, прекратив свои хождения. И в следующее мгновение вздрогнул от задребезжавшего на всё училище звонка. Ничего себе, вот это громкость! Не иначе сделано так специально, чтобы учащиеся сквозь звуки своих инструментов и голосовых связок услышали, что пора сделать передышку.

Дверь распахнулась, и из аудитории потянулись студентки. А вот и Полина, идёт, о чём-то болтает с коренастой, плотной девушкой, у которой всё лицо было в веснушках. А у самой щека и впрямь припудрена, н синяк действительно просвечивает. Увидев меня, резко остановилась, отчего ей в спину тут же врезалась шедшая сзади крупная девица с двумя тугими, уложенными на здоровенных грудях косами, и Полина от толчка подалась вперёд.

— Привет! — растерянно произнесла она. — А ты чего тут?

— Привет! Да вот, понадобилась ты мне срочно, — виновато развёл я руками. — От тебя зависит моё будущее. Можем отойти в сторонку?

Она повернулась к веснушчатой подруге.

— Насть, ступай без меня, я тебя догоню.

Оставшись вдвоём, мы отошли к стене.

— Тут такое дело, — начал я, почему-то краснея. — Короче говоря, Язовский по вчерашнему происшествию вместе со мной должен был с утра явиться в деканат, но вместо этого позвонил его отец и заявил, что я якобы вчера его сына чуть ли не инвалидом сделал, и вообще меня ждёт тюрьма. Ну, насчёт тюрьмы он, думаю, замучается пыль глотать, а вот сделать всё, чтобы меня выкинули из института, он вполне способен.

— Какой негодяй! — воскликнула Полина так громко, что проходившая мимо девушка с домрой в руках обернулась в нашу сторону. — Неужели так можно?!

— Увы, можно, — грустно улыбнулся я.

— Но тогда нужно куда-то идти, доказывать, что это он первый начал распускать руки, а ты всего лишь заступился за меня!

— Так вот к тебе за помощью я и пришёл. Можешь сходить в отделение милиции и написать заявление?

— Заявление?

Полина вдруг как-то сразу сникла, опустив взгляд и закусив нижнюю губу.

— Боишься, что он тебе захочет отомстить? — спросил я, истолковав её замешательство по-своему.

— Вот ещё! — вскинула она подбородок, и глаза её сверкнули. — Идём!

— Куда?

— Как куда? В милицию!

Она схватила меня за руку и потащила по коридору. Правда, тут же она вспомнила, что ей сначала нужно отпроситься, и только после этого мы наконец двинулись в сторону РОВД № 1.

— А что ты завучу сказала? — спросил я, когда мы вышли на улицу.

— Да правду в двух словах и сказала, — вскинула подбородка Полина. — Наталья Витальевна — женщина с понятием, всегда войдёт в положение.

М-да, всем бы таких завучей. А то помню своего завуча в школе, вот мымра, прости господи, была…

Заявление отдавать положено по месту жительства, а так как Полина и Настя были прописаны, хоть и временно, у Клавдии Михайловны, то мы и направились на улицу Толмачёва, в райотдел милиции, который в будущем будет носить название «Кировский».

— Что у вас?

Из окошка дежурного на нас смотрело конопатое лицо молоденького старлея.

— Заявление хочу подать, — твёрдым голосом произнесла Полина.

— Держите. Образец подачи заявления на стене.

Он протянул ей лист бумаги и ручку. Под образцами разного рода бланков находились небольшой столик и стул, на который Полина и села, а дальше не без моих подсказок написала заявление на имя начальника РОВД, не забыв приписать свой адрес и номер телефона учебной части культпросветучилища. Дежурный прочитал заявление, со вздохом качнул головой, затем быстро пробежался взглядом по доступным для обзора с его места частям тела заявительницы. Да уж, из текста заявления можно подумать, будто Полина — девушка лёгкого поведения, знакомится с кем ни попадя, падка на внешний лоск ухажёра и так далее и тому подобное. Что говорить, и я то же самое в первый момент нашего с ней знакомства подумал.

— И справочка от врача имеется? — поинтересовался старлей.

— Да, вот.

Полина вынула из сумки справку и протянула её в окошко.

— Ну так допишите, что были у травматолога в таком-то травмпункте, по такому-то адресу, и врач зафиксировал такие-то и такие-то повреждения, — буркнул старлей, возвращая справку и заявление. — Там как раз места ещё хватит на пару строчек.

Наконец заявление было принято, а дежурный пообещал, что в течение семи дней Полина Владимировна Круглова (наконец-то узнал её фамилию) будет извещена о результатах рассмотрения заявления.

Меня всё ещё слегка потряхивало после утренних откровений Борисова, больше от злости, чем от страха быть изгнанным из института. Уж я-то со своими познаниями в области ремонта радиоаппаратуры точно не пропаду. На часах было уже три часа, тучи разошлись, и теперь солнце пекло так, что испарения от луж создавали невыносимую духоту.