Жажда смерти - Кирилл Шелестов

— Там есть что-нибудь для нас неприятное? — перебил его Храповицкий.

Гриша смущенно пригладил непокорную копну волос.

— Порнуха, конечно, есть, — признал он. — За ребятами же не уследишь. Фильмы скачивают, ну и прочую ерунду. Я уж воюю как могу. Сами знаете...

— Я про документы спрашиваю! — снова перебил Храповицкий.

— А, вы насчет этого! — сразу успокоился Гриша. — Тут бесполезно! Нечего ловить. Откуда документам-то взяться! Сами рассудите. Зачем же нам документы?

Он хитро подмигнул.

— А чем же вы на работе занимаетесь? — не утерпел Виктор. — Порнуху, что ли, смотрите?

— Порнуху — только после работы, — поспешно возразил Гриша. — Тут я никаких послаблений не допускаю. Хочешь на голых телок глазеть — пожалуйста, оставайся в офисе на ночь. Без этого ведь тоже нельзя. Служба у ребят такая...

— А мы вам потом за это сверхурочные платим! — саркастически хмыкнул Храповицкий. — Так с документами что?

— На дисках. В надежном месте, — важно ответил Гриша. — В конце каждого рабочего дня вся информация из компьютеров убирается. Одни выносят, другие прячут. Я такую систему обороны продумал, что если сам захочу что-нибудь отыскать, и то — не получится.

Храповицкий облегченно перевел дыхание.

7

Обыск закончился глубокой ночью, но даже после этого потрясенные сотрудники никак не расходились по домам. Храповицкий, Виктор и я бродили по кабинетам, успокаивая людей. Храповицкий держался очень хладнокровно. Догадаться о том, что он переживал, по его лицу было невозможно. Виктор и вовсе посмеивался и острил по поводу произведенного погрома. Видя их настроение, народ встряхивался и подбирался. Даже самые трусливые из наших работников пытались хорохориться.

Пресс-секретарь Храповицкого доложил, что на улице караулят толпы журналистов с телекамерами, чтобы услышать наши заявления. Но мы решили обойтись в этот день без комментариев, а пресс-конференцию собрать завтра, когда неподкупная областная прокуратура под давлением губернатора определит свою принципиальную позицию по отношению ко всему происходящему.

Уже ближе к часу, когда в здании не оставалось ни одного сотрудника налоговой полиции и мы вновь вернулись в кабинет Храповицкого, Виктор вдруг спохватился.

— Слушайте, а где же Вася? — воскликнул он. — Куда он запропастился?

Стыдно признаться, но про Васю мы как-то забыли. Храповицкий вызвал Лену, уже успевшую привести себя в порядок.

— Срочно выясни, что там у Шишкина! — приказал он. — Пригласи его к нам.

Лена вернулась через минуту.

— Его секретарь говорит, что он не отвечает на телефон, — встревоженно сообщила она, пожимая плечами. — Несколько часов назад к нему вошли двое сотрудников из налоговой. Никто из кабинета не выходил. Дверь заперта. Изнутри.

Мы молча переглянулись и не сговариваясь двинулись к выходу. Расстояние, отделявшее кабинет Храповицкого от Васиного, мы преодолели рысью. За нами поспешали охранники Храповицкого, все еще подавленные, но полные служебного рвения.

— Да с ним-то что возиться? — хмуро бормотал Виктор. — Он вообще не при делах. У дворника нашего что-то спроси, тот и то больше его знает. Да и документов никаких у него сроду не было...

— Черт! — беспокойно вторил ему Храповицкий. — Не случилось бы чего. У Васьки же сердце слабое.

Растерянная секретарша Васи вскочила при нашем появлении.

— Владимир Леонидович, — залепетала она. — Я уже сто раз звонила...

Не слушая ее, Храповицкий метнулся к запертой двери и забарабанил по ней кулаками.

— Вася, открой! — закричал он. — Что с тобой? Ты жив?

Ответа не последовало.

— Ломайте! — приказал Храповицкий охране. Дверь была надежная, из ценных пород дерева. Но под напором двух тренированных тел, спешивших реабилитироваться после дневного позора, она затрещала и поддалась. Сорвав ее с петель, мы влетели в Васин кабинет, сшибая друг друга с ног.

Рабочее помещение Васи было копией кабинета Храповицкого, только намного меньше. Те же яркие кричащие краски и та же авангардная неудобная мебель. Сейчас весь стол для совещаний был уставлен пустыми бутылками. Преимущественно из-под коньяка и виски. Еще несколько валялись на полу.

Развалившись в кресле, разбросав ноги и высоко запрокинув голову, Вася мирно спал. При этом он трогательно посапывал. Рядом с ним на спинке кресла аккуратно висел его пиджак, с платком в нагрудном кармане. За столом, уронив головы на руки, друг напротив друга, бесчувственно спали обыскивавшие Васю сотрудники налоговой полиции. Все были мертвецки пьяны.

— Вася, мать твою! — начал было Храповицкий, но прервался, подавившись нервным смехом.

— Это ж сколько они выжрали! — ужаснулся Виктор. — Дай-ка я посчитаю. Батюшки! По два литра на душу! Вот это Вася развязался! А ты говоришь, сердце слабое!

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

— Нет, Владимир Леонидович, тут что-то не так, — глядя на Храповицкого старческими, выцветшими глазами, тянул прокурор. — Уж поверь мне, что-то здесь не сходится.

Он посмотрел на лежавшую перед ним папку с жалобой, которую принес Храповицкий, задумчиво почесал свой мягкий шишковатый нос, решил, что без очков все равно ничего не увидит, и отодвинул папку в сторону.

— Чует мое сердце, неспроста все это, — заключил он.

— Конечно, неспроста, — сдерживаясь, произнес Храповицкий. Он опасался прокурорской нерешительности и пытался надавить исподволь. — Это заказ. Продажность и наглость. И ничего больше.

— Что заказ, это и дураку понятно, — поддакнул прокурор. — А все равно — не то.

Он вздохнул и посмотрел в потолок. Прокурор готовился к пенсии. Вся эта война, затеянная олигархами, была ему совершенно ни к чему. Проблем у него хватало и без нее. Ему не нравилось, что в эту войну влезает губернатор, но еще больше не нравилось, что Лисецкий пытается впутать и его, прокурора. По его мнению, если на то пошло, то сажать их можно было всех. И Гозданкера, и Храповицкого, и самого губернатора. Честных среди них не было. Так что даже если бы они передрались и переубивали друг друга, никакого вреда, по его, прокурора, мнению, области от этого бы не приключилась. Одна только польза. Поэтому он сидел и тянул свое «не то», пытаясь сообразить, с чего начать, чтобы сразу не наломать дров.

Что ввязываться в эту склоку все равно придется, он понимал. Отказать губернатору он не мог. К выходу на пенсию Лисецкий обещал подыскать ему хорошее спокойное место в областной администрации. К тому же прокурор терпеть не мог генерала Лихачева, выходца из КГБ, который только и умел, что собирать всякие сплетни и доносить в Москву, через что прокурор сам однажды чуть не пострадал.

— Лихачев взял денег у Гозданкера, — теряя терпение, выговорил Храповицкий. Упоминание о деньгах, как ему казалось, должно было подогреть прокурора. — А теперь их отрабатывает. Прет напролом.

Прокурор фыркнул.

— Эка невидаль, денег взял, — возразил он. — А что, Лихачев у тебя не берет, что ли? Так уж, между нами? Берет, конечно. А видишь, все равно полез. Да бойко так! У всех на глазах! Ораву такую послал. Хоть бы мне сначала позвонил, я бы ему объяснил, как это делается. Так нет! Сам попер! Ведь знает, что ты с губернатором того... Дружишь. А видишь, не побоялся. Он ведь тертый калач, Лихачев-то. Просто так голову в петлю не сунет. Губернатор его еще на будущий год согласовывать будет. И вдруг вот вам. Получи фашист фанату! — Он прервался и покачал головой. — Нет, Владимир Леонидович. Тут не простой заказ. Тут — политика! — последнее слово прокурор выговорил с отвращением, понизив голос.

— Какая же политика? — удивился Храповицкий. — Я же политикой не занимаюсь! Мое дело бизнес.

— Ты-то, может, и не занимаешься, — согласился прокурор. — А кое-кто занимается.

Он кашлянул, огляделся по сторонам, как будто в его тесном кабинете мог случайно оказаться кто-то посторонний, и на всякий случай наклонился поближе к Храповицкому.

— Губернатор-то наш чего удумал? — зашептал он. — В президенты идти! Слыхано ли? И болтает об этом кому ни попадя. Вся область уже об этих планах знает. А в Москве-то не дремлют. Нет, — решительно покачал он головой, как будто Храповицкий настаивал на том, что состояние дремы является непременным условием жизни в Москве. — Не дремлют.

— Вы хотите сказать... — начал Храповицкий, пораженный.

— А ты как думал! — важно отозвался прокурор. — У них там свои планы. И тут — на тебе! Из Уральска! Губернатор! Нацелился! Как, по-твоему, понравится им там такое или нет? Вот ты сам поставь себя на их место.

— Ну не из Кремля же Лихачев приказ получил! — недоверчиво усмехнулся Храповицкий.

— Я так соображаю, что именно из Кремля. — снова вздохнул прокурор. — Решили маленько нашего осадить. Чтоб, как говорится, нюх не терял. Ему-то ведь по должности надо нос по ветру держать. А то вся рота, выходит, не в ногу, а он один самый умный. А подобраться, значит, удобнее всего через тебя. Вы же вместе все дела проворачиваете. На пару. Сын его у тебя работает. То, другое. Вот ты и выходишь без вины виноватый. Целят в него, а копают под тебя. Нароют что-нибудь и вызовут его в Кремль. Скажут: сиди тихо, не рыпайся, делай то, что мы скажем. Или сам понимаешь, чем закончится. Вот почему Лихачев так обнаглел! Сообразил теперь? Он поддержку за собой чует. Ему сказали: «Фас!»