Элита. Взгляд свысока - Ирина Волчок

— Что не так делаете? — не поняла Александра.

Надежда Ивановна смешалась.

— Ну, я не знаю, — почти шепотом сказала она и покосилась на хозяина. — Может, тут так нельзя… Может, правила какие-нибудь…

— Господи помилуй, какие правила? — изумилась Александра. — Как можно по правилам… любить?

— Спасибо вам… Саша, да? Саша, спасибо вам большое… — Надежда Ивановна смотрела на нее собачьими глазами. Сейчас опять плакать будет.

Ну, вот что на это можно ответить? Ничего на это ответить нельзя. Тем более, что опять длинно и остро кольнуло в сердце. Только этого сейчас не хватало. Нина Максимовна насквозь прорыдала уже пачку салфеток, Настины дед и бабка безнадежно плывут, Хозяин изображает гранитный памятник самому себе, так еще и Александра сейчас в обморок хлопнется. Она заметила, как Хозяин на нее смотрит, сжала зубы, отвернулась и отошла к перилам веранды, уцепилась за них на всякий случай — вдруг и правда свалится — и попыталась дышать помедленнее и поглубже. Получилось не сразу.

— Правда, давайте-ка устраиваться… — Гранитный памятник ожил и взял командование на себя. Наконец-то. — Нина Максимовна, ау! Не прячьтесь, я вас вижу… Идите сюда. Вот так. Будьте добры, предупредите Соню, что наши гости сейчас придут. Соня знает, что делать, но вы тоже помогите им… помогите Надежде Ивановне и Леонарду Семеновичу сориентироваться. Настя, ты ведь покажешь бабушке с дедушкой их комнаты? Оставь Александру в покое. Пять минут сможешь обойтись без нее? Вот и хорошо… Андрей! Где ты?… Андрей, вещи внесли? Скажи Клавдии Васильевне, что мы будем ужинать здесь. Никто не против ужина на веранде? Ужин через час. Или через полтора… в общем, как все будут готовы — так и за стол.

Надо же, Хозяин помнил имена всех, кто работает в доме. Она была уверена, что он даже не знает, что в доме вообще есть посторонние. Нет, о своей службе безопасности знал, конечно. И об Александре знал — все-таки няня его ненаглядной дочери. Но чтобы помнить имена горничных и кухарок? Это было неожиданно.

Александра отпустила перила и обернулась. Настя вела за руки бабушку с дедушкой в дом. Они шли как-то нерешительно и все время посматривали на Александру. Сейчас-то чего смотреть? Ее уже разжаловали в рядовые. Уже опять распоряжается Хозяин…

Хозяин тоже почему-то смотрел на нее. И взгляд у него был удерживающим. Но не таким, каким приказывают оставаться на месте, руки за голову, а таким, каким просят остаться, потому что очень нужно. И даже — пожалуйста. Поэтому Александра осталась. Кивнула головой Насте, ободряюще улыбнулась ее бабушке и дедушке и уставилась на Хозяина. Без выражения. Взгляд «без выражения» она отрабатывала перед зеркалом, долго отрабатывала, так что сейчас должно получиться. Хозяин оглянулся, убедился, что на веранде никого, кроме них, не осталось, и тоже уставился на Александру. И тоже без выражения. Неужели и он этот взгляд перед зеркалом отрабатывал? Или этот взгляд поставил ему имиджмейкер? Нет, скорее всего, это у него наследственное. Все они из поколения в поколение рождаются с таким взглядом. А уже потом имиджмейкеры ставят им взгляды грозные, радушные, добродушные, внимательные, понимающие, укоризненные, доверчивые, сердитые, радостные и так далее. Ненужное зачеркнуть. Все зачеркнуть, потому что ничего им не нужно. Им на все случаи жизни хватает тараканьего взгляда без выражения. Ну, иногда еще — непонятной улыбки. Да, примерно вот такой.

Непонятная улыбка исчезла с лица Хозяина, и он серьезно спросил:

— Александра, что вам нужно?

Ничего угрожающего в его голосе не было. Спросил именно серьезно. И терпеливо ждет ответа. Интересно, какого именно ответа он ждет? Что она попросит прибавку к жалованью? Лимузин с водителем? Белую яхту, мраморный дворец? Льдину с пингвином и корзину апельсинов?..

— Вам ведь наверняка что-нибудь нужно, — уверенно сказал хозяин. — Всем всегда что-нибудь нужно. А вам — что?

— Корвалол… Или валерьянка какая-нибудь… Или хоть валидол, что ли…

Он удивился. Очень сильно удивился, растерялся и, кажется, испугался. Но больше всего — удивился. Примерно так, как если бы услышал от, например, холодильника что-нибудь вроде: «не хлопай дверцей, мне больно».

— У вас что, сердце?

Хозяин с тем же выражением спросил бы у холодильника: «Ты что — живой?»

Зря она язык распустила. Чего доброго, и правда поверит, что она живая. Что у нее сердце. Что ей может быть больно. Что ей что-то может быть нужно, как и всем. Что она уязвима, как и все.

Теперь придется срочно реставрировать порушенный имидж холодильника.

— Что вы имеете в виду? — холодно осведомилась она. Не просто спросила, а именно осведомилась. Холодно. — Разумеется, у меня есть сердце. Как у всех… — Александра вспомнила подслушанный разговор, не удержалась и добавила: — Почти у всех.

— Так. И что с вашим сердцем?

Хозяин зачем-то полез во внутренний карман пиджака. Скорее всего — за бумажником. Сейчас вручит Александре выходное пособие и прикажет кому-нибудь из привидений отвезти ее в Москву, на Большую Черкизовскую. Зачем ему говорящие холодильники с больным сердцем рядом с Настей?

Наверное, во внутреннем кармане пиджака не оказалось ничего такого, что могло бы сойти за выходное пособие, потому что Хозяин принялся шарить по внешним карманам, а потом полез в карманы штанов. Нет, это он не бумажник ищет. Это он ищет пистолет. С его легендарной жадностью — и выходное пособие? Девять граммов в сердце — вот и все выходное пособие. Именем революции. Привычка на генном уровне. Безусловный рефлекс.

— Вот, нашел… — Хозяин держал на ладони упаковку каких-то таблеток, не очень уверенно протягивал ей. Ага, он передумал ее расстреливать. Он решил ее просто отравить. — Александра, возьмите, это хорошее средство. Легкое успокаивающее. Мне всегда помогает… Но если у вас действительно что-то с сердцем, тогда я не уверен… Тогда что-то другое нужно, наверное.

— С моим сердцем все в порядке, — надменно соврала Александра. — И вы это прекрасно знаете. При приеме на работу я отдала свою медицинскую карту и прошла медицинский осмотр. И с тех пор прохожу медицинский осмотр каждые три месяца. Чаще, чем Настя.

— Ну, не хотите — как хотите.

Хозяин выколупнул из упаковки пару таблеток, кинул их в рот, а упаковку спрятал в карман. Стоял, сунув руки в карманы, сосал свои таблетки, смотрел на Александру… оценивающе. На редкость гнусный взгляд. Хозяину следовало бы серьезнее отнестись к выбору имиджмейкера.

Александра демонстративно посмотрела на часы, вздохнула и спросила с подчеркнутым терпением:

— Я могу быть свободна? Насте пора переодеваться к ужину. И мне хотелось бы до ужина еще раз увидеться с Надеждой Ивановной и Леонардом Семеновичем. Если вы не против. Мне кажется, что они… немножко нервничают. Следует их успокоить.

— Александра… — Хозяин опять начал непонятно улыбаться. — Александра, Александра… Это вы немножко нервничаете. И я немножко нервничаю. А у них просто крышу снесло… Днем дочь увидели, впервые за столько лет. К вечеру — внучку. Вообще впервые. М-да… А Настя молодец. И вы молодец… Знаете, что я думаю? Я думаю, что специально переодеваться к ужину сегодня не надо. Ну его, этот этикет. У стариков всего-то вещей — один чемодан на двоих… Вряд ли там есть что-то такое, во что можно переодеться к ужину. Да и вообще все это такая… то есть я хочу сказать, что сегодня можно было бы как-нибудь попроще. По-домашнему. Александра, вы мне так и не сказали, что вы хотите. Кроме валерьянки, конечно… Хотите серьги в комплект к вашему кольцу? Только это подождать придется, черные бриллианты вряд ли быстро найдут. Но обязательно найдут. И серьги сделают в том же стиле.

Это что же должно означать?.. Первый этап осуществления плана «Четвертая жена»? Кажется, все-таки придется оформлять загранпаспорт. Срочно.

— Нет, не хочу, — равнодушно сказала Александра. — Я серьги не ношу. У меня уши не проколоты.

— Вы не хотите бриллианты?! — не поверил Хозяин. — Ну и ну. Это… это оригинально. Тогда я даже представить боюсь, что вы можете захотеть. И в моих ли силах выполнить ваше желание.

— Я не уверена, что выполнить его — в ваших силах, — согласилась она, даже не пытаясь скрывать неприязнь.

Хозяин хмыкнул и опять непонятно заулыбался. Всемогущий. Ишь ты. Вот сейчас и проверим.

— Я бы хотела, чтобы вы предупреждали о тех событиях, которые непосредственно касаются Насти. Хотя бы о таких, как… хотя бы о самых важных. Она, конечно, молодец, но все-таки еще слишком мала для… серьезных потрясений.

— Вы считаете, для нее это было потрясение? — Хозяин заметно помрачнел. — По-моему, она обрадовалась. Они ей понравились… Да я сразу увидел, что понравятся. Нормальные люди. Хорошие.

Последнее слово он произнес как-то не очень уверенно. Наверное, с непривычки. Вряд ли прежде хоть раз в жизни Хозяин говорил о ком-то, что этот кто-то хороший. Вряд ли он вообще понимал, что такое хороший человек. Вряд ли он понимал даже то, что такое нормальный человек.