Мужчина, женщина, ребенок - Эрик Сигал

— Хочешь отдохнуть перед обедом, Жан-Клод?

— Да.

Медленно поднявшись по лестнице, он открыл дверь и застыл на пороге. Прямо в глаза ему смотрел Пеле. То есть, не сам Пеле, а огромный, в натуральную величину портрет знаменитого бразильского футболиста.

— Тебе нравится? — весело спросила Паула, выскочив из-за двери.

Не успел он открыть рот, как в разговор вмешалась Джессика.

— Пеле подписал лично тебе.

— Мне? — изумился Жан-Клод.

Подойдя ближе, он увидел на футбольном мяче надпись: «Моему приятелю Жан-Клоду с наилучшими пожеланиями. Пеле».

— Откуда вы это взяли? — широко раскрыв глаза от удивления, спросил он.

— Отец моего друга — личный адвокат Пеле, — объяснила Джесси.

— Здорово! — воскликнул Жан-Клод. — Вот бы показать это моему другу Морису.

Все трое молча постояли у дверей. Потом Паула сказала:

— Мы… мы по тебе скучали.

А Джессика добавила:

— Добро пожаловать домой.

31

Жан-Клод выписался из больницы в конце июля. В первый понедельник августа Шейла должна была приступить к работе, и Роберт с растущей тревогой начал думать о том, как ему удастся одному справиться со всей компанией.

— Хочешь, я попрошу Эвелину продлить мне отпуск еще на месяц? Даже если она не согласится, она по крайней мере разрешит мне приезжать в Кембридж только раз или два в неделю, а остальное время работать дома.

Роберта очень тронуло ее предложение. Он знал, что это могло вызвать кривотолки в издательстве.

— Но ведь она помешана на дисциплине. Ты думаешь, она согласится?

— У нее не будет другого выхода. Я поставлю ей ультиматум.

— Шейла, да ты настоящая тигрица.

— Ничего подобного. Как только я вхожу к ней в кабинет, у меня от страха поджилки трясутся.

— В таком случае я тоже поеду и буду тебя страховать.

— А как быть с детьми?

— Позовем кого-нибудь. Хотя бы Сюзи Райдер. Это я беру на себя. Как ты насчет завтра?

—. Уже? — с притворным ужасом спросила она.

— Я не хочу, чтобы ты все время дрожала от страха. Но даже если тебе придется поволноваться, я буду наготове. Чтобы в последнюю минуту придти на помощь.

Шейла улыбнулась. Он уже давно ждал этой улыбки.

— Ну что?

Роберт как часовой стоял на каменных ступеньках «Гарвард Юниверсити Пресс», ожидая появления Шейлы. Она вышла с сияющим видом.

— В сколь изысканных выражениях она послала тебя ко всем чертям?

— Я просто идиотка, — весело объявила Шейла. — Она сказала, что уже сто лет назад я могла ее об этом попросить.

— Я же тебе всегда говорил, что ты их лучший редактор.

— Говорил, но я тебе не верила.

— Ну что ж, будем надеяться, что это научит тебя немного больше ценить мое мнение. Это событие надо отметить. Хочешь, пообедаем в ресторане при свечах?

— Но ведь еще не время даже для ланча.

— Ладно, дождемся вечера, а пока запасемся бутербродами и устроим пикник на берегу реки, где гуляют студенты.

— А как быть с детьми? Нам надо вовремя вернуться домой.

— Вернемся завтра утром. Сюзи может остаться с ними на ночь.

Шейла глянула на него с лукавой улыбкой.

— Почему ты меня заранее не предупредил? Может, у тебя есть и другие сюрпризы?

— Увидишь.

Его захлестнула волна радости, рожденной надеждой. Пока что ни один из его сюрпризов не был отвергнут.

По определению в Гарвардской летней школе учатся люди, не связанные с Гарвардом. Поэтому, прогуливаясь вдоль берега реки Чарльз, они не встретили ни одного знакомого. В летней толпе они были совсем одни. Сидели на траве, закусывали и смотрели на проплывавшие мимо лодки.

— Если я увижу Ноев ковчег, — сказал Роберт, — я попрошу его остановиться и захватить нас с собой.

— Мне кажется они предпочли бы парочку помоложе.

— Черта с два. Мы еще молодые. Ты во всяком случае. Каждый встречный первокурсник пялит на тебя глаза.

— Однако мы не так молоды, как Джессика и Дэйвид.

— Что? Да брось ты, Шейла. Она еще совсем ребенок. Эта чепуха с Дэйвидом — не более, чем бунт против меня.

— Роберт, пора тебе примириться с тем, что Джессика почти взрослая.

Шейла прилегла. Сорвала травинку и принялась ее жевать.

— Даже профессора МТИ не могут остановить время, — сказала она.

Он поглядел сверху вниз на ее покрытое веснушками лицо.

— Я не хочу останавливать время, — с подчеркнутой серьезностью сказал он. — Я хочу повернуть его вспять.

Обед при свечах в ресторане не состоялся. Пока Шейла беседовала в редакции с Эвелиной Унгер, Роберт купил замороженных цыплят, консервированный соус. Салат и две бутылки дорогого шампанского. Что до свечей, то в лексингтонском доме их было предостаточно.

Роберт с Шейлой долго сидели перед горящим камином и беседовали. В какой-то момент он прошептал:

— Знаешь, ты единственная женщина в мире, чья душа так же прекрасна, как и тело.

Еще не успев произнести эти слова, он испугался, как бы она не сочла их фальшивыми. В прежнее время он не раз говорил нечто подобное и не сомневался: она поймет. Так на самом деле и было. Но теперь, после всего случившегося, она, возможно, никогда больше не поверит ни одному его слову.

— Я именно так и думаю, Шейла, — прошептал он. Отбросив назад ее волосы и целуя ее в лоб.

Она не отодвинулась. Что он принял за добрый знак.

— Ты веришь, что я буду всегда любить тебя? — тихо спросил он.

Она наклонила голову. И ответила:

— Думаю, что да.

Обняв ее, он твердо сказал:

— Да, ты веришь. Считай это за клятву. Я люблю тебя больше жизни.

На глаза Шейлы навернулись слезы.

Роберт посмотрел на нее и прошептал:

— Знаю. Знаю. Я так тебя обидел.

Оба умолкли. От жалости у Роберта защемило сердце. Он отчаянно хотел, чтобы все было как прежде.

— Шейла, сможешь ли ты когда-нибудь… — Он остановился. Как все это трудно. — Как ты думаешь, сможешь ли ты со временем забыть. Как я тебя обидел?

Снова молчание. Наконец она подняла глаза.

— Я постараюсь, — прошептала она. — Я не могу обещать большего, Роберт. Но я постараюсь.

Он заключил ее в объятья. Откинувшись назад, она пролила шампанское из своего бокала.

— Это к счастью, — сказал он, целуя ее глаза, щеки, губы.

Наконец она ответила на его ласку и обняла его.

— Мне было так плохо без тебя, — сказала она. — Я не могла даже подумать о том, что ты меня бросишь. Ах, Роберт…

Он осыпал ее поцелуями, дав наконец волю чувствам, которые так долго подавлял. И молил бога, чтобы настал день, когда вся та боль, которую он ей причинил, исчезла без следа.

Пожалуйста, Господи. Я так ее люблю.

32

— Скорей, Джонни! Я свободен, передай мне мяч.

Футбольные забавы на стадионе средней школы постепенно превратились в серьезные схватки. Студенты университета все еще разрешали Дэйвиду и его новому другу, переименованному в «Джонни», играть с ними в футбол. Друзья каждый раз ухитрялись попадать в одну команду. С тех самых пор, как Жан-Клод поправился и стал снова бить по мячу, друзья так хорошо сыгрались, что один из них, неизменно прорвав защиту противника, забивал мяч в его ворота. Их общие достижения повергали Дэйвида в неистовый восторг, а Джессику — в мрачность.

Шла последняя неделя августа. Вечерние тени становились все длиннее. Беквиты и Акерманы приехали полюбоваться борьбой своих отпрысков со старшими игроками.

— Отличная пара! — воскликнул Берни, когда Дэйвид с Жан-Клодом забили второй гол. Хлопнув Роберта по спине, он добавил: — Фантастика. Да и только!

Паула начала аплодировать. Джессика сидела неподвижно до тех пор, пока ее верный рыцарь не помахал ей рукой в знак того, что этот гол посвящается ей, и лишь тогда ответила легким кивком. Шейла с Нэнси обсуждали книжные новинки и не замечали героических подвигов юных спортсменов.

Столь бурно начавшееся лето незаметно сменялось грустной гармонией надвигающейся осени.

После матча Роберт с Берни решили пробежаться по круговой дорожке. Жан-Клод и Дэйвид еще оставались на поле, продолжая отрабатывать угловые подачи.

— Очень жаль, что парень должен уехать, — сказал Берни, когда они огибали большую дугу. — У него огромный потенциал.

— Пожалуй, да, — согласился Роберт.

— Когда он летит?

— Не знаю. Скоро.

— Очень жалко. Лет через семь эти двое могли бы сделать команду Йеля непобедимой.

— Да, — согласился Роберт.

Спустя десять минут Берни крикнул футболистам:

— Пошли, ребята. Пора подзаправиться.

Когда мужчины добежали до края дорожки, Дэйвид сказал:

— Разрешите Жан-Клоду пообедать у нас.

— Можно? — спросил Жан-Клод у Роберта.

— Конечно.

— А можно, он останется у нас ночевать?