Аль Капоне: Порядок вне закона - Екатерина Владимировна Глаголева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У отеля «Метрополь» было ещё одно важное преимущество — система подземных туннелей, соединявших его с другими зданиями на той же улице и в близлежащих кварталах, чтобы облегчить снабжение, особенно в зимнее время, разного рода товарами первой необходимости, от угля до продуктов. Эти туннели теперь могли использовать гангстеры, чтобы скрыться.
Из-за того, что Аль Капоне нарочито привлекал к себе внимание, некоторые даже предполагали, что он — ширма, а руководят бандой совсем другие люди. Однако, «светясь» в ресторанах и казино, где он раздавал щедрые чаевые, на ипподромах и в боксёрских клубах (он был азартным игроком и просаживал большие суммы), Аль создавал светлый, положительный образ, который должен был уравновесить мрачную репутацию нарушителя законов — и юридических, и нравственных. Он мог заявиться со своими телохранителями в школу, где учились Мэтти и Мафальда, и каждый нёс в руках по большой корзине со сластями для детей. Неудивительно, что шикарный, обаятельный, бесстрашный Аль был кумиром молодёжи. Все знали, из каких низов он поднялся. Он преступает закон? Так закон этот дурацкий! Аль пьёт и веселится сам и даёт возможность пить и веселиться другим, в том числе позволяя заработать. И потом, он добрый и не прижимистый. О нём уже тогда ходили истории, со временем превращавшиеся в легенды и напоминавшие святочные рассказы. Например, о том, как в ресторан, где холодной зимней ночью Аль Капоне пировал с друзьями, зашёл продрогший, промокший под дождём мальчишка-газетчик с большой пачкой нераспроданных вечерних газет и стал предлагать их посетителям. Газета стоила два цента, мальчишкам обычно давали пять. Аль купил всю пачку, дав мальчугану сотенную купюру, велел ему идти домой, отдать деньги матери и пообещать, что со следующего дня он будет ходить в школу, а не ошиваться на улице. Подобные истории в различных вариантах повторяются слишком часто, чтобы не признать: наверняка хотя бы часть из них произошла на самом деле.
Пока Аль Капоне неоскудевающей рукой помогал сирым и убогим, Фил Пьяцца из Чикаго-Хайтс вышел за рамки дозволенного воровским законом: драл деньги с мелких банд за покровительство, а между тем они постоянно подвергались «наездам» со стороны властей. Двуличная свинья! Обиженные, в числе которых были Доминик Роберто и Джимми Эмери, пошли за справедливостью к Алю Капоне и стали работать на него.
Жадность погубит не только Пьяццу. Орацио Тропеа из банды Дженна собирал деньги на адвокатов и прочие судебные издержки для Скализи и Ансельми. Суд — дело долгое: слушания, перерывы, вердикт, приговор, апелляция, снова слушания... Это не мафиозные разборки, когда приговор обжалованию не подлежит и немедленно приводится в исполнение. Сбор «пожертвований» от богатых италоамериканцев происходил в довольно жёсткой манере, из-за чего Тропеа получил кличку Бич. Когда он во второй раз заявился к Генри Спинголе, шурину покойного Анджело Дженны, тот не пожелал раскошеливаться на крупную сумму. В январе 1926 года Спингола был убит — после партии в карты с Тропеа в ресторане на Хальстед-стрит. Никто не сомневался, что убийц навёл именно Бич. Мафиозная общественность взволновалась. А тут ещё вскрылись совсем уж возмутительные вещи: часть собранных денег Тропеа оставлял себе (его собирались депортировать из США, и он хотел откупиться), а ещё он поддерживал тайную связь с «кавальеро».
Тропеа, у которого уже были две жены, поселился в отеле «Конгресс» под именем О. Трейерс вместе с новой зазнобой Беатрис Гульд. Желающих убить его теперь было слишком много: Дженна, Спингола, семья брошенной им Хелен Браун из Буффало, родственники его первой жены на Сицилии, семья Беатрис Гульд из Чикаго, а также бизнесмены, которые думали, что дают деньги на «святое дело — товарища из тюрьмы выручать», а на самом деле, как выяснилось, обеспечивали безбедную жизнь самому Бичу. Вечером 15 февраля Тропеа вышел из трамвая на углу Южной Хальстед-стрит и Западной Тейлор-стрит. Когда он переходил улицу, перед ним резко затормозил автомобиль. Тропеа обругал водителя; тут из окна машины высунулся человек с пистолетом и уложил его выстрелом в голову практически в упор. Никаких пышных похорон не устраивали. На кладбище пришли только Беатрис Гульд (в норковой шубе, подаренной Тропеа) и её брат Дональд. Как писала «Чикаго трибюн», «проявление сочувствия или верности наложило бы печать смерти — так говорили между собой».
При осмотре трупа Бича полиция обнаружила 975 долларов наличными, большой перстень с бриллиантом и телефонную книжку. Последняя находка, разумеется, была самой интересной. Публикация фрагментов из неё в «Чикаго трибюн» вызвала настоящий переполох. Там были имена Катерины Амара, жены Джо Айелло, и Тони Ломбардо (тот был рассержен, что пресса связала его с Тропеа: он всего-навсего продал ему ресторан), а также Сэма Ловулло из мафии Буффало, Джеймса Палезе из Детройта (его кузен Нино Сакко поставлял проституток из штата в штат), Сэма Поллачча из Бруклина, с которым Фрэнки Йель в 1924 году наведался в Чикаго, и Джузеппе Сирагузы — мафиозного босса из Западной Пенсильвании. Для властей это был сигнал, что мафия превращается в общенациональную организацию. Мафиози тоже сделали выводы...
Между прочим, Тропеа был не единственным сборщиком средств в фонд судебной защиты, а Спингола — не единственной жертвой. Погибли, например, братья Моричи. Но запугать удавалось не всех. Когда в Вест-Сайде трое суровых парней заявились к некоему итальянскому бизнесмену, тот нашёл себе защитника — 23-летнего боксёра Винченцо Джибальди, выступавшего на ринге под именем Джек Макгёрн (ставки на ирландцев были выше).
Он родился на Сицилии, четырёхлетним приехал в Америку, рос в трущобах Бруклина, в четырнадцать переехал в Чикаго и вышел на ринг. Несмотря на небольшой рост, он был хорошо сложён и довольно привлекателен внешне, умел одеваться с шиком и танцевать, девушки были от него без ума. После смерти отца мать Джека вышла замуж за бакалейщика Анджело Де Мори, гнавшего самогон для братьев Дженна; в 1923 году его убили — как
