Крысолов - Иван Тропов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно, Крысолов… – Толстяк хлопнул Стаса по плечу. Да так и оставил на плече руку этак по-дружески. – Сам же все понимаешь… Будь мужиком, научись принимать жизнь такой, какая она есть. Ну, не повезло… Мы-то не виноваты, правда? Судьба у тебя такая, значит.
Стас дернул плечом, сбросив руку майора.,
– Нет, он точно брезгует, – сказал Дмитрич.
– Да, – нахмурился толстяк. – С ним, сукой, по-человечески, а он морду воротит. Все права качает…
Дмитрич продекламировал:
– “А не испить ли нам кофею, графиня?” – “Отнюдь, граф”, – ответствовала графиня. “Брезгуешь, падла”, – сказал граф”.
– И имел графиню четыре раза! – довершил толстяк хором с Дмитричем. Поглядел на Стаса:
– Ну чего, Крысолов? Я вижу, наелся уже, раз умничать начал? Последняя просьба невинно осужденного исполнена, мученик ты наш? Можем ехать?
Стас кисло усмехнулся, гоняя вилкой остатки морковки и не поднимая глаз. Не о том думаешь, служивый… Впрочем…
Как ты сказал? Судьба, значит, такая? Может, ты и прав…
Ну, судьба так судьба.
Стас опять поерзал в кресле. Еще немного отодвинув его от стены. Опять задумчиво простучал ногтями по подлокотнику простенький ритм.
– Ну все, что ли? – спросил Дмитрич. – Идем, майор? Давай сгребем это. – Он кивнул на стол. – В машине доешь. Ну, поехали! Посмотри, и так времени уже сколько! Целый день тут торчим!
– Ну чего сидишь? – Толстяк покосился на Стаса. – Наелся? Все? Давай топай на выход.
– Почти все, – сказал Стас. Кивнул на Серого. – Шимпанзе. Его надо в туалет сводить.
Стас привстал, но толстяк махнул рукой: стоп, не стоит пока подниматься с кресла.
– По очереди. Сначала шимпанзе, потом ты. – Кивнул Дмитричу на Серого, взял со стола пистолет. – Займись мартышкой, капитан, а я этого посторожу.
Стас пожал плечами – словно ему совершенно безразлично, кто поведет Серого в уборную.
Главное, не выдать ожидания. Весь расчет и был на то, что они напрягутся. Напрягутся и не дадут сходить в уборную вместе с Серым. Решат сделать это сами. И, значит, разделятся.
– Эй, мартышка! Пошли! – Дмитрич схватил Серого за лапу и потащил в ванную.
Серый кинул мрачный взгляд на Стаса, но послушно засеменил за Дмитричем.
Стас с задумчивым видом опять начал барабанить ногтями, но бросил ритм, не выстучав его до конца.
Прислушался. Показалось? Или…
Сзади, внизу за креслом, опять тихо прошуршало. Наконец-то!
Теперь там, между обивкой кресла и дощатой стеной дома, шуршало тихо, но постоянно. Там, в углу за креслом, стена была не цельная. Пара досок снаружи и обделочные дощечки вагонки изнутри остались на своих местах, но держались на соплях, чисто символически.
Чуть ткни, и откроется проход. Маленький, но кое-кому хватает.
Это усовершенствование было сделано в первый же день, сразу, как только снял домик на две недели. Тогда же и кресло переместилось в этот угол, чтобы доски не выпали сами. Мало ли, зайдет днем горничная прибраться и увидит… Вопросы начнутся, внимание, Серого заметят…
Сделано это было на всякий случай. Надейся на лучшее, но готовься к худшему. И вот поди ж ты, пригодилось… То ли ты стал слишком хорошо думать о мироздании и ждать от него слишком хорошего, то ли мироздание стало думать о тебе слишком плохо и решило избавиться от тебя…
Стас медленно, будто в задумчивости встал и подошел к окну.
Толстяк в кресле возле стола напрягся. На всякий случай проводил Стаса дулом пистолета. Но когда Стас остановился возле окна, расслабился.
Ну-ну…
Стас прижался к стеклу, чтобы не мешал свет из комнаты. Кажется, в темноте напротив что-то дернулось. Там, где был еще один домик. Внутри свет не горел, но нежно-голубой фонарик освещал дорожку между домиками, тускло освещал и все вокруг. И там, в окне домика напротив, что-то дернулось. Занавеска?
Там приоткрыта фрамуга, и просто был порыв ветра?
Или кто-то смотрит?
– Что, крыс высматриваешь? – Толстяк с ухмылкой следил за Стасом.
Крыс… Да нет, какие уж тут крысы. Тут похуже твари водятся. Старушка какая-нибудь, которую хлебом не корми, дай в чужие окна поглазеть… Стас медленно, будто бы не отдавая себе отчета, что делает, развел руки, взялся за края штор.
– Это ты там, в вашем Пригороде, Крысолов, – сказал толстяк. – Это там с тобой цацкаться будут. А тут ты никто.
– А ты? – спросил Стас, уже не скрывая чувств. Видно, чувств было много. Толстяк аж крякнул, как от тычка в живот. И тоже перестал сдерживаться:
– Ну все, надоел! Пошел на выход, урод! Толстяк завозился, поднимаясь.
Не поворачиваясь от окна, Стас тихо, но резко бросил:
– Бой!
– Чего?.. – нахмурился толстяк.
В освещенном изнутри окне, как в зеркале, к нему метнулись две серые тени.
Стас рванул шторы, закрывая окно, бросился назад. Только бы не успел выстрелить!
Толстяк, почти встав с кресла, захрипел. Выгнулся, как от удара тока. На его шее, вцепившись под подбородком, повис Рыжик. Белоснежка рвала запястье правой руки, не давая нажать на курок.
На второй руке, блокируя и ее на всякий случай, повис Лобастый. Чтобы Рыжик и Белоснежка лишний раз не дергались.
Толстяк хрипел, вздрагивая всем телом. Терял равновесие и опрокидывался обратно в кресло, но изо всех сил старался устоять на ногах. Дернул руками, не то удерживая равновесие, не то пытаясь дотянуться до шеи, откуда хлестала кровь…
– Эй, что там у вас? – позвал Дмитрич.
Толстяк потерял равновесие и упал обратно в кресло. Он еще пытался сопротивляться, но его глаза уже подернуло поволокой…
Стас вырвал из его руки пистолет, взял под прицел дверь, медленно сдвигаясь в сторону, к стене. Ни к чему маячить посреди комнаты, играя в ковбоев и подставляясь под пули.
На холодильнике, у входа в комнату, уже сидела Скалолазка, прижавшись к стене сразу за косяком. На полу, за углом холодильника, изготовился к прыжку Ушастик.
– Майор! Что там у вас?
Дмитрич с топотом влетел обратно в комнату.
Скалолазка рванула с холодильника вниз, ему на голову. Врезала всеми четырьмя лапами по лицу, располосовав его, и упала вниз, на руку. Ушастик ударил в руку снизу и повис на запястье, как маленький бультерьер.
Но руки у капитана были большие и сильные, и перекусить сухожилие с первого раза не получилось. Пистолет из руки не выпал.
Но и выстрела не было. Вцепившись в руку, Ушастик и Скалолазка драли запястье, не давая мышцам сжаться.
Лицо Дмитрича исказилось, он открыл рот, но так и не закричал. Белоснежка, Рыжик и Лобастый оставили майора и набросились на Дмитрича, все втроем целя в шею, в яремную вену…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вот и все.
Ноздри драл запах свежей крови. Крови и еще чего-то, что заставляло живот сворачиваться в тугой холодный комок… запах адреналина или чего-то похожего. Запах смерти.
И тихие, но отчетливые звуки трапезы. Жадное чавканье, быстрое лакание…
Военные биоинженеры ввели в гены модифицированных крыс и гены хищников. Реакцию на запах свежей крови, например. Отгонять их от мертвых тел было бы садизмом. Все равно что отбирать кусок парного мяса у голодной собаки.
В конце концов, это уже не человеческие тела. Лишь мертвая плоть. А крысы голодны. И свое дело они сделали. Так что не стоит пенять им за их маленькие слабости, в которых они не властны над собой.
И все-таки…
Стас подхватил со стола бутылку водки, переступил через труп капитана и вышел в другую комнату. Прикрыл дверь, чтобы не слышать звуков крысиной трапезы.
Серый стоял возле двери на улицу. Застыл, вцепившись в ручку и глядя на Стаса. Хороший инстинкт самосохранения… Надо понимать, если бы все обернулось иначе, то дал бы деру, шерстяной? Да, это не собака, которая за хозяина готова костьми лечь…
Стас хлебнул из горла. Руки дрожали. Все-таки профессия дрессировщика и киллерство – это несколько разные вещи…
Стоп. Только не надо соплей.
Ребята знали, на что шли, когда выбирали профессию. Да и не похожи они на отличниц-пятиклассниц, чтобы верить во все, что вещает через стеклянную сиську пропаганда…
Были. Были. А теперь нет… Плохие ли, хорошие ли, но…
Только выбора-то все равно не было, верно? Либо ты, либо они.
И все равно…
Стас, особенно не задумываясь, опять подтянул бутылку к губам, но не глотнул.
Стоп. Стоп!
Перевернул бутылку и вылил ее на пол. Всю. Во избежание.
Хватит. Не сейчас. Иди-ка погуляй, милашка-совесть. Подожди лет двадцать, потом будешь навещать. Тогда и возьмешь все свое. С процентами. Но не сейчас, хозяйка кошмарных снов…
Сейчас необходимо сделать одну вещь.
Стас чуть приоткрыл дверь в комнату. Чавканье уже смолкло. Личная гвардия наелась.
– Ко мне!
Крысы одна за другой проскользнули через щель. Сытые, довольные…
Стас поморщился. На белой шерсти Белоснежки свежие следы крови бросались в глаза куда сильнее, чем у остальных. И не только в глаза. Куда-то глубже, гораздо глубже… Следы крови вокруг носа, и ее темно-красные глазенки…
