Милый дом (ЛП) - Тилли Коул

Когда все слезы иссякли, он спросил:

– Почему ты сбежала из Оксфорда сюда?

Сокрушенно вздохнув, я решила быть честной.

– Оливер хотел от меня большего. Он остался там дописывать свою докторскую и хотел продолжать отношения. А я не хотела – он ничего обо мне не знал. Я ему не рассказывала. После того, как мы переспали, я поняла, что больше не могу этого делать. Я думала, что интим с ним поможет нам стать ближе, что мои стены падут. Но я ощутила лишь удушливое разочарование. Мне казалось, я никогда больше не смогу испытать близость с другим человеком. В итоге я испугалась. И сбежала. Вот так просто. Он проснулся, а меня не было. После этого я с ним не разговаривала.

С наступлением темноты сверчки застрекотали громче, а в кристально-чистом небе начинали мерцать звезды.

– Это было до тебя. Ты мне близок. Я тебе доверилась. Возможно, я не такая сломанная, как думала.

Я услышала, как он громко сглотнул.

– Ты не единственная, кто хочет бросить все, когда становится тяжело, детка, но отныне я не позволю тебе убегать, только если вместе со мной.

Я повернула голову к нему, и его губы нежно накрыли мои. Когда мы прервали поцелуй, я обхватила его лицо руками и сказала:

– Расскажи о себе.

Глаза Ромео вмиг похолодели, он вздернул плечами и отвел взгляд – его одеревеневшее тело явно служило молчаливым отказом.

Неожиданно в ночной воздух ворвался холодный ветерок, и мои оголенные руки и ноги покрылись мурашками. Ромео это заметил.

– Нам пора возвращаться.

Я сильнее прижалась к нему.

– Я пока не хочу уходить. Хочу узнать о тебе.

Он в недоумении наклонил голову.

– Мне тоже не хочется уходить. Но уже поздно и холодает. Давай, детка. Пора закругляться.

Роум помог мне встать и, держа за руку, повел меня к пикапу. О своем прошлом он так ничего и не рассказал.

Когда мы ехали по шоссе, я заметила, что Ромео находится в глубокой задумчивости. Я потянулась и взяла его за руку.

– Ты в порядке? Кажется, ты где-то не здесь.

Он нервно сглотнул. Я еще не видела его таким неуверенным.

– Все в порядке.

Я не поверила.

– Ты уверен? Я бы так не сказала.

Его пальцы сжали мои, и он с робостью во взгляде посмотрел на меня.

– Роум, в чем дело? – не отступала я.

И кашлянув, он сознался:

– До сегодняшнего вечера я не знал, каково это, когда меня хотят… только потому, что я – это я.

Его слова ударили сильнее, чем если бы мне в грудь угодил огромный булыжник, я едва не заплакала.

– За что я тебе нравлюсь, Мол? Я пытаюсь понять.

Я подвинулась к нему и, переплетя наши пальцы, поцеловала его руку.

– Ты мне просто нравишься.

– Вот этого я и не понимаю. Почему тебе нравлюсь я, просто я? Больше никому не нравлюсь. Я зол двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Я слишком властный и не очень хорош в отношениях, чем же я тебя привлекаю?

– Значит, я буду первой, ты мне нравишься, и мне ничего не нужно взамен. Почему людям нравятся другие люди? Мое тело признает, что ты мне нужен. Ум понимает, что ты мне подходишь, а душа чувствует, что ты мне предназначен.

Призрачная улыбка тронула его губы, и его напряженные плечи расслабились.

– Мы чертовски глубоко увязли, не так ли, Шекспир? – тихо спросил он, его тело излучало мирное счастье.

Чувство удовлетворенности окутало нас обоих.

– Думаю, это преуменьшение.

– Иди сюда. – Он обнял меня за плечи и нежно поцеловал, пока огни города проносились мимо.

* * *

Роум высадил меня у главного входа дома сестринства, и я ринулась вверх по лестнице, довольная тем, что было тихо, а дверь в общую комнату закрыта.

Я приняла долгий горячий душ. Запрокинула голову назад, позволяя теплой воде стекать по волосам и коже. Я чувствовала себя иначе. Не могу описать, как именно. Я просто… изменилась на молекулярном уровне. Моя рука скользнула к животу, и когда я вспомнила ощущение его пальцев во мне, мне пришлось подавить стон. Он был таким уверенным и серьезным, дирижируя нашими движениями, создавая симфонию из наших криков и стонов. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного.

Я вышла из душевой кабинки, пока еще могла стоять на ногах, вытерлась, надела лиловую ночнушку и устроилась на кровати.

Через пару минут раздался стук.

Отбросив одеяло, я выбежала на балкон и глянула вниз, где Ромео встретил меня широкой улыбкой. Он взобрался по шпалере и, едва ли прыгнув в мои объятия, одобрительно ухмыльнулся моему выбору ночнушки.

– Я вернулся в дом братства и сразу же подумал: а чем сейчас занимаешься ты. Решил перестать гадать и просто прийти узнать.

– Ты просто хочешь снова здесь остаться, верно? Ты планируешь делать это постоянно?

– О, можешь на это рассчитывать, крошка. После сегодняшнего я получил право на определенные привилегии.

– Правда? И какие же?

– Скоро узнаешь, Шекспир. А теперь тащи свою прекрасную попку в кровать, давай уложим тебя в мои объятия.

Я зашла в комнату и игриво оглянулась через плечо.

– Не помню, чтобы Ромео так давил на Джульетту!

Он многозначно вскинул брови.

– И посмотри, к чему это их привело. Мой способ лучше – меньше смертей, больше оргазмов.

Я попыталась изобразить шок, но в итоге лишь рассмеялась.

– Ты. В кровать. Живо, – приказал он, избавляясь от одежды и оставляя на подтянутом теле только низко сидящие черные боксеры.

Я все еще хихикала, следуя его приказу, когда он запрыгнул в кровать. Но мои смешки быстро сменились стонами, поскольку его пальцы немедля нырнули под ночнушку и погладили меня между ног.

– А теперь о привилегиях…

Глава 11

Я проснулась и потянулась руками вверх, разминая затекшую спину. Скользнула ладонью на другую сторону кровати к Ромео, но там было пусто. Он ушел. По привычке метнулась к очкам на тумбочке, позабыв, что они мне больше не нужны.

Я села и нахмурилась из-за отсутствия Ромео – он никогда не уходил, не попрощавшись. На его стороне простыни были смяты и уже успели остыть, но на подушке лежала записка. Я взяла ее и прочла:

Ранняя утренняя тренировка.

Не хотел тебя будить, ты была так красива.

Твой Ромео x

Улыбнувшись, я уткнулась лицом в подушку, как вдруг раздался стук в дверь. Я открыла ее – за ней, скрестив руки на груди, стояла Элли с выражением «не связывайтесь со мной» на лице и многозначительно приподнятой бровью.