Бортжурнал N 57-22-10 - Игорь Фролов

— 945-й, расходимся! — сказал командир ведомому. — Я — влево, ты — вправо. Это блядское солнце нас погубит. Подъем на четыреста, заход под сорок пять, работа по команде.

— Понял вас…

Вертолеты разошлись в разные стороны, одновременно развернулись и взяли гору в клещи. Забравшись повыше, наклонив носы, они устремились к горе, которая теперь была хорошо видна. Борттехник прищурился, нашел террасу, различил на ней суетящихся духов. Разделившись на две группы, они возились у двух приземистых треног с пулеметами. Как они их туда заволокли? — удивился борттехник. Через секунду понял по торчащим вверх стволам — вьючные ЗГУ. С ведомого борта к горе уже потянулись пулеметные трассы. Борттехник Ф. чуть приподнял ствол, нажал на спуск, увидел, как слегка искривленная огненная дуга соединила ствол его пулемета и край террасы. Приподнял еще, повел стволом, и очередь полетела по террасе влево, выписывая кренделя и разбрызгивая пыль и камень. ("Как будто ссу с крыши! — отметил про себя борттехник.) Трассеры свивались в пропасть гаснущим серпантином. Духи залегли.

— А-атлично! — сказал командир. И, обращаясь к ведомому: — 945-й, полной серией работаем. Приготовился…Огонь!

Оба вертолета сработали почти одновременно. Связки дымных струй с двух сторон воткнулись в скалу — и две цепочки черных лохматых бутонов косым крестом перечеркнули террасу.

Ветер тут же сдернул дымы, и стало видно: террасы больше нет — ее сравняло со склоном. Большие обломки и мелкие камни еще летели вниз, — ударяясь о выступы и подскакивая, они падали прямо возле танка и бэтэров.

На восток уносило бледнеющую гряду сизых тучек.

Вертолеты вошли в правый разворот, ведомый догнал ведущего, пара построилась и пошла по кругу.

— Ну, спасибо, мужики! — сказала земля. — Это класс! Это высший класс, бля! Спасибо вам!

Командир осведомился, нет ли внизу раненых, убитых, не нужно ли кого забрать. Но все были целы, и пара, качнув на прощанье фермами с почти пустыми блоками (оставили немного нурсов на обратную дорогу), пошла на Геришк.

— Кандагарцы нам бутылку должны, — сказал командир, — в их зоне работали. А вообще, хорошо сегодня отдохнули. Сначала искупались, потом рыбку поглушили…

Он посмотрел на часы и удивился:

— Представляете — купались-то мы всего пятнадцать минут назад! То-то, я думаю, комбез еще мокрый!

Помолчал.

— Или это я так вспотел? Аж в сандалетах хлюпает!

Через минуту:

— А почему они из ПЗРК не пальнули? Сейчас бы мы уже догорали… Не было, наверное…

Закурил, и, повернувшись к майору, сидевшему чуть сзади, на месте борттехника, спросил:

— Ну как, майор, понравилось?

— Нет слов! — сказал майор, и, подумав, добавил: — Мама, я летчика люблю!

1.

В июне 1987 года в часть пришел приказ на присвоение лейтенантам-двухгодичникам званий старших лейтенантов. Вечером после трудового дня в крайней комнате модуля проходила традиционная в армии процедура «обмыва» новых звездочек.

Уже ночь. Старший лейтенант Ф., шатаясь, выходит из модуля покурить. В это время в модуль входит правый летчик (все еще лейтенант) С.

— Товарищ лейтенант! — окликает его старший лейтенант Ф.

— Чего тебе?

— Чтобы завтра к утру мои ботинки были почищены, шнурки поглажены…

— Да пошел ты нахуй, пьянь! — возмущается лейтенант С., удаляясь по коридору.

— И это называется армия? — вздыхает старший лейтенант. — Никакой субординации…

2.

Командир звена поручил старшему лейтенанту Ф. заполнить наградной лист на старшего лейтенанта Д.

Борттехник Д. летал на «таблетке» — санитарном вертолете № 49. Этот борт специализировался на эвакуации раненых с поля боя.

— Ну, давай, диктуй, — сказал борттехник Ф., приготовившись писать. — Рассказывай свои подвиги.

— Да откуда я знаю! — махнул рукой борттехник Д. — Что там писать? Садимся, забираем, улетаем.

— А теперь разверни поподробней! Например, в крайний вылет вы ночью забирали раненых возле Анардары. Ты что делал? Вот, например, при посадке и при взлете пулеметом работал?

— Пулял куда-то — не видно ни хрена было!

— Пишем: "огнем из бортового оружия уничтожил две огневые точки противника". Дальше что?

— Да вылез из вертолета и, пока «трехсотых» затаскивали, палил из автомата в темноту в сторону зеленки. А они в ответ. Тут я догадался отбежать в сторону от вертолета, чтобы на него огонь не вызывать. Залег за кочку, два магазина расстрелял.

— Пишем: "неоднократно прикрывал погрузку раненых огнем штатного оружия, отвлекал огонь противника на себя". Блин, Витя, я на "Красную Звезду" пишу, а твой подвиг уже на Золотую тянет! Хотя, получишь ты, в лучшем случае, Звезду шерифа (Звезда шерифа [жарг. ] — орден "За службу Родине").

3.

Однажды на построении начштаба сообщил личному составу, что пришли наградные списки на предшественников — эскадрилью Александрова.

— Я зачитаю только одну позицию, — сказал начальник штаба. — Прапорщик такой-то награжден орденом Боевого Красного знамени. Как вы думаете, чем отличился сей героический субъект? Может быть, он закрыл широкой грудью командира? Отнюдь! Он был всего лишь старшим по бане. Вот и учитесь, товарищи ответственные по бане, как нужно высоких гостей принимать!

Чагчаран славился большим количеством собак. Когда прилетевшие вертолетчики выходили на яркий снег под горное солнце, они наблюдали два типа живых существ. Первыми были солдаты армии «зеленых», закутанные в какие-то лохмотья как фашисты под Сталинградом, и с лопатами в руках, которыми они расчищали полосу от снега для посадки дорогих гостей. Вторыми были удивительные псы — огромные, лохматые, они весело прыгали по глубокому снегу, проваливаясь по грудь и вырываясь в искрящейся на солнце снежной пыли — не собаки, а шерстистые дельфины, резвящиеся в снежных морях под темно-синим небом Чагчарана.

Несмотря на кажущуюся беззаботность, собаки (помеси водолазов с кавказскими овчарками, или вообще неизвестная местная порода) были вполне дрессированные и охраняли советский гарнизон. Очарованные их красотой, величиной и умом, многие гости Чагчарана хотели иметь от них щенка (именно так!). Но только один случай утечки чагчаранского генофонда известен автору достоверно.

Когда борттехник Ф. собрался в очередной «чагчаран», к нему подвалил командир 2-го звена майор Г. Он дал борттехнику пять тысяч афошек и сказал:

— Найди там прапорщика такого-то и купи у него щенка — там недавно сука ощенилась. Только не светись и больше ни у кого не спрашивай — эти кинологи могут побить и насильно депортировать. А с прапором я договорился в прошлый раз — он по-хорошему жадный. Я скоро борт гоню в рембазу — обещал сыну щенка.

Прилетев в Чагчаран, борттехник Ф. не торопился искать прапорщика. Он подождал, пока экипажи уедут в дукан, закрыл борт, и решил прогуляться. Взял курс на столбик печного дыма, поднимавшегося на краю поля. Подойдя, убедился, что армия по-прежнему предсказуема — дымила, действительно, кухня. Возле кухни на грязном утоптанном снегу с обледенелыми проталинами, вокруг помятого алюминиевого тазика с уже остывшим жиром на дне, крутились, повиливая хвостиками, три рыжих пушистых щенка. Борттехник, в очередной раз удивившись своей прозорливости, огляделся, подхватил ближайшего щенка под теплое брюшко, закинул его за пазуху куртки, застегнул молнию, и пошел, на вид слегка беременный, по тропинке вдоль каких-то пристроев.

Уйдя подальше, борттехник зашел к вертолету с другой стороны, открыл дверь, сунул в салон молчаливого щенка, и снова закрыл дверь на ключ.

Закурил и увидел, что со стороны кухни идет прапорщик, останавливаясь и оглядываясь — он явно искал пропажу. Борттехник встретил его вопросом:

— У вас тут погреться можно где-нибудь? Наши уехали, дверь захлопнули. ("Только бы не заскулил", — подумал он.)

— На кухне можно, там чай горячий, — рассеянно сказал прапорщик, не переставая крутить головой. — А вы, товарищ летчик, не видали тут щеночка? Не пробегал?

— Да я вот только подошел, думал наши вернулись. Вы у Ми шестых спросите, они все это время разгружались.

Прапорщик стрельнул у борттехника сигаретку, прикурил, и собирался двинуть на другую сторону поля, где стояли две серые слоновьи туши Ми-6, окруженные машинами. Но тут в закрытом вертолете раздалось слабое журчание, и через секунду из межстворочной щели на снег потекла светло-желтая струйка. Прапорщик насторожился, наклонился, заглядывая под днище.

— Вот, блин! Топливо через дренаж выбивает! — сказал борттехник, тоже наклоняясь. — Это все — от перепада давления…

Прапорщик выпрямился и вздохнул:

— Пойду на большие вертолеты схожу…А, может, он и сам уже вернулся?