Кровь и Пламя - Максим Вишневенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сверху поднялась решётка, после оттуда полетел вниз и разбился о каменный пол большой красный арбуз. Ошмётки долетели до узников. Решётка с грохотом опустилась обратно.
— Что для вас свобода, господа? — обволакивающий мужской бархатный голос появился сразу отовсюду, — На что вы готовы пойти ради неё?
— Кто ты? — Мольтке поднял голову наверх, пытаясь разглядеть что-то за решёткой.
— Сейчас я тот, у кого можно купить свою свободу, — голос стал насмешливее, — А можно остаться здесь, если мы не сойдёмся в цене.
— Чего ты хочешь? — спросил немец поднявшись на ноги.
— От вас я особо ничего не хочу, — насмешка в голосе стала явной, — Но меня попросили передать вам предложение.
— Озвучь его уже, кем бы ты ни был, — раздражённо бросил Ламбер.
— Вы готовы купить свою свободу? Прямо здесь и сейчас, без раздумий?
— Готовы! — Рихард повысил голос, — Назови уже свою цену!
— Слишком поспешно, подумай ещё.
На скулах Мольтке заиграли желваки, он сжал кулаки.
— Кто ты, и где мы? — устало спросил Поль, попробовал поднять голову кверху, но боль не отпускала.
— Я торговец, — голос рассмеялся, — Что, вы так и не поняли? Ко мне пришли особые люди и попросили продать вам вашу свободу в обмен на кое-что. Например, на верность.
— На верность кому? — прокричал Ламбер, в висках крик отдался болью.
— На верность данному обету, данному слову.
— Какой обет от нас кому нужен? — спросил Мольтке, подняв бровь.
— А это не так важно, главное, согласие, — голос стал походить на заговорщицкий шёпот, — Но Рихард, раскрою карты, лично твоя верность этим людям не нужна, ты свою свободу сможешь купить за что-то другое, я подумаю, за что. Или предложу кому-нибудь ещё тебя выкупить.
Ламбер попробовал дёрнуть руками, но лишь натянул цепи:
— Я не буду давать обет неизвестно кому неизвестно за что!
— Тогда ты умрёшь, — голос стал расстроенным, — Это будет моя упущенная прибыль. Жаль. Так что предлагаю подумать, господа-французы. А к тебе, Рихард фон Мольтке, я вернусь позже.
После этих слов со скрежетом люк задвинулся обратно, погрузив узников в непроницаемую темноту.
— И кому вы понадобились? — произнёс Мольтке в наступившей тьме.
— Да чёрт его знает, — отозвался Ламбер.
— Французам каким-то, — голос Готье звучал слабо, — Может, сообщникам Абрабанелей?
— Кому-то из трёх четвертей чистокровных родов? — скептически заметил Энцо, — Круг сузился.
— Много же у вас противников, — заметил Рихард.
— А ты был готов продать свободу? — спросил его слабым голосом Поль.
— Я был готов выбраться отсюда, — немец опустился на четвереньки пополз к арбузу, — А пока я готов поесть, неизвестно, сколько ещё тут сидеть.
— Ну, тогда приятного аппетита, — саркастично заметил Ламбер.
***
(19 августа)
— Шармбатон дважды за лето потерял своего ректора, Великие Рода что-то будут с этим делать? — пожилая женщина с ярко-рыжей шевелюрой, завязанной в шишку на затылке, с вызовом посмотрела на молодого человека в белом костюме, сидевшего в кресле напротив неё.
Небольшой кабинет замка Шармбатон заливал яркий полуденный свет, окна были распахнуты, через них внутрь дул приятный тёплый ветер. Но на лицах собравшихся мужчин и женщин виднелось беспокойство и смятение. Кроме деканов факультетов здесь же присутствовал Али Демир в своей неизменной белой дишдаше, а ещё молодой человек в безупречно белом брючном костюме и таких же туфлях. Именно к ему сейчас обращалась мадам Лучиано, сверля его взглядом.
— Нам всем не по-душе то, что произошло в Париже вчера утром, — мягко и тихо ответил тот, доброжелательно улыбнувшись, — И благодаря месье де Камбэраку мы знаем о случившемся в деталях. И мы планируем что-то с этим делать, мадам Лучиано.
— Просветите, пожалуйста!
— Подобные вещи не говорятся вслух прилюдно, — юноша усмехнулся, — Если я об этом расскажу, то пути назад уже не будет.
— То есть вы намерены отступить? — улыбка рыжеволосой женщины стала угрожающей.
— Месье Колиньи хочет сказать, Доротея, что даже у стен есть уши, — пожилой мужчина с короткими зачёсанными набок волосами посмотрел на говоривших, — Мы находимся в осаждённой крепости, самое страшное, что может быть, это предатель.
— Винсент, ты обвиняешь меня в предательстве? — голос рыжеволосой женщины зазвенел под потолком, а потом она расхохоталась, — Ты правда считаешь, что я могу поддерживать эту суку? Её? Ту, что просто так хватает людей и кидает в застенки?
— Я обвиняю тебя в несдержанности, — тот устало потёр глаза, — Нам всем есть за что не любить Кристину, но нужно же соблюдать предосторожности.
— Ты о чём? — искренне удивилась Доротея, — Что-то я пока не вижу вокруг тех, кто хочет, чтобы сюда ворвались мракоборцы.
— Винсент, Доротея права, — покачал головой молодой загорелый юноша с кудрявыми волосами, — Мы все хотим только одного, чтобы наконец всё стало, как раньше. И закончился этот кошмар с арестами и Замком Иф.
— К сожалению, я не могу гарантировать, что это закончится скоро, — покачал головой Колиньи, — Более того, я прибыл сюда, в том числе, чтобы предостеречь от скорых выборов нового Ректора.
— Мы и не собирались, никто с Серафимы не слагал полномочия, — подала голос молодая черноволосая девушка в пепельном платье.
— Всё так, — кивнул юноша в белом костюме, — Но кроме того, есть и хорошие новости. Мы собираем силы. И у нас уже есть союзники по ту сторону Проливов. Сегодня в свою должность вступил Министр Магии Британии. Он уже ранее высказывал нам свою поддержку в борьбе против диктатуры Фавр де Поль, но буквально со дня на день у меня состоится с ним встреча, где, я надеюсь, будут достигнуты договорённости о помощи.
— Чем нам сможет помочь Британия? — спросил Винсент, — Они пострадали от русских также, как мы от де Тулона.
— У них есть силы, способные повлиять на весь ход борьбы, но ещё, месье Демир, расскажите, что сегодня случилось в Берлине.
— О, просветите нас, пожалуйста, — расплылась в улыбке Лучиано.
— Энцо Ламбер и Поль Готье были задержаны моими товарищами, — турок сверкнул глазами, — Как я понимаю, это ближайшие приспешники этой Фавр де Поль?
— Ламбер-то нет, — протянула девушка в пепельном платье, — А вот Готье, да. А что случилось? Как так вышло?
— Эта француженка, о которой вы все тут говорите, попыталась провести операцию,
