Поэты пушкинской поры - Валентин Коровин

Современник А.С. Пушкина, племянник основателя «Беседы любителей русского слова» адмирала А.С. Шишкова. С Пушкиным, который оказал на него как поэт сильное влияние, познакомился еще в бытность того в Лицее. Поэт и переводчик немецких романтиков. Близок к декабристам по умонастроениям и мотивам лирики. Основные жанры – элегии, послания, баллады, сказки, поэмы.

Гонимый гневною судьбой,Давно к страданьям осужденный,Как я любил в стране чужойМечтать о родине священной!Я вспоминать о вас любил,Мои младенческие годы,И юной страсти первый пыл,И вьюга русской непогоды!

И я опять в стране отцов,И обнял я рукою жаднойДомашних пестунов-богов;Но неприветлив мрамор хладный,И не приют родимый кров!Простите ж, сладкие мечтаньяДуши обманутой моей;Как сын беды, как сын изгнанья,По зыбкой влажности морейВетрилам легких кораблейПрепоручу мои желанья.

Велико, друг, поэта назначенье,Ему готов бессмертия венец,Когда живое вдохновеньеОтчизне посвятит певец;Когда его златые струныО славе предков говорят;Когда от них сердца кипят,И битвой дышит ратник юный,И мать на бой благословляет чад.

Души возвышенной порывыСильнее власти роковой.Высоких дум хранитель молчаливый,Он не поет пред мертвою толпой,Но избранным приятна песнь Баяна,Она живит любовь к стране родной,И с ней выходит из туманаЗаря свободы золотой,Боготворимой, величавой.О, пой, мой бард, да с прежней славойНас познакомит голос твой,Но не лелей сограждан слухаРоскошной лютнею твоей:Они и так рабы страстей,Рабы вельмож, рабы царей,В них нет славян возвышенного духаИ доблести нетрепетных мужей.

Они ползут к ступеням трона,Им лесть ничтожная дана.Рабов воздвигнуть ото снаТруба Тиртеева нужна,А не свирель Анакреона.

ДЕМОН

К. К-у

Бывает время, разгоритсяОгнем божественным душа!И всё в глазах позолотится,И вся природа хороша!И люди добры, и в объятьяОни бегут ко мне как братья,И, как любовницу мою,Я их целую, их люблю.Бывает время, одинокийБрожу, как остов, меж людей,И как охотно, как далёкоОт них бежал бы в глушь степей,В вертеп, где львенка кормит львица,Где нянчит тигр своих детей,Лишь только б не видать людейИ их смеющиеся лица.Бывает время, в мраке ночиЯ робко прячуся от дня,Но демон ищет там меня,Найдет – и прямо смотрит в очи!Моли, мой юный друг, молиТворца небес, творца земли,Чтобы его святая силаТебя одела и хранилаОт ухищренной клеветы,От ядовитого навета,От обольщений красотыИ беснования поэта.

Валериан Николаевич Олин

1790–1841

Старший современник А.С. Пушкина. Поэт, переводчик (лучший перевод – «Умирающий христианин» А. Ламартина), прозаик, журналист, издатель. В целом творчество Олина было подражательным и развивалось в русле байроновского романтизма, под которым понималась поэзия страстей и мелодраматизм сюжета.

O lacrimarum fons, tenero sacros

Ducentium ortus ex animo! quater

Felix! in imo qui latentem

Pectore te, pia nympha, sensit[5].

Нет, злобою людской и мраком гробовымНадежд похищенных ничто не заменяет,Когда под гибельным дыханьем роковымИ мыслей гаснет огнь, и сердце увядает!

Тогда не только роз слетает цвет с ланит,Но самая душа, лишась очарованья,Теряет свежесть чувств, и всё ее томитВ пустыне бытия тоской воспоминанья.

Тогда враждебный вихрь страдальцев жалкихсих,Не исчезающих под яростью волненья,В пучину грозную влечет пороков злыхИли бросает их на камни преступленья[6].

Гроза свирепствует, ревут громады волн;Не блещут в очи им отрадные светилы…Уж нет кормы, уже в щепы разбит их челн,И бездна залила их сердцу берег милый!

Тогда несчастного объемлет душу хлад,Как смерти страшное и мразное дыханье…Ах! жизнь без прелести и сладостных отрад —Без дружбы и любви – одно лишь наказанье!

Тогда бесчувственны к страданьям мы чужим;Нет страсти ни к чему в душе осиротелой.Блеснет ли взор чела под сумраком густым?То блеск слезы… но блеск слезы оледенелой!

Появится ль порой улыбка на устах?Так метеор во тьме могилу озаряет;Так плющ, виющийся на башенных стенах,Зубцы их ветхие гирляндами венчает.

«О башня! ты крепка», – прохожий говорит.И правда, всё на ней снаружи зеленеет;Внутри ж, под камнями, ужасный змей лежит,Всё развалилося, всё мрачно и всё тлеет.

Ах! если бы я мог по-прежнему питатьЧувствительности огнь в груди моей застылой!По-прежнему любить…[7] иль слезы проливать!..Тогда бы на пути сей жизни, мне постылой,

Отраден сердцу был и мутных слез ручей!..Мои душевные потери невозвратны,Я знаю; но в степи, где свежих нет ключей,И воды горькие для путника приятны![8]

Я зрел, как из твоих пленительных очейПосыпался как град кипящих слез ручей;И сим слезам я был причиной сокровенной!О дева милая! о друг мой несравненный!Ты плакала!.. увы! как выразить, что яПочувствовал тогда в груди моей пронзенной?О, каждая слеза твоя,Как капля нефти воспаленной,По манью тайному какого-то жезлаМне в сердце падала и сердце страшно жгла!В волненьи чувств моих, отчаянный, смятенный,Хотел к твоим я броситься ногам,Прижать тебя к груди, к пылающим устамИ вымолить себе отрадное прощенье,Или у ног твоих, в страданьях и томленье,Окончить жизнь – отдать тебе последний вздох;Но в буре чувств моих я быстро изнемог!Слеза горячая повисла на реснице —И я тебе, души моей царице,На горькие твои источники тоски,Забывшись, отвечал пожатьем лишь рукиИ взором, коего доднесь ты не встречала, —И вся душа моя в ответе сем блуждала!Я чуял смерти хлад уже в моей крови,Я гас… но сколь любви неизъяснима сила!Ты улыбнулася – и жизнь мне возвратила!И жизнь мне – дар твоей любви!

(Перевод из Ламартина)

Что слышу? вкруг меня звучит священна медь!Лик набожный мой гроб, рыдая, окружает;Поют могильну песнь… К чему сей факел?.. Смерть!О смерть! не глас ли твой громовый поражаетМой слух в последний раз?.. Кто душу вновь моюТаинственный, живит могилы на краю?

О искра ясная священного огня!Длань хищной смерти твой расторгла плен суровый,Животворившая скудельного меня,Пари, душа моя! и сбрось с себя оковы!Низвергнут в прах ярем печалей и сует.Не это ль значит – сей навек оставить свет?

Уж время более не числит дней моих.Куда, послы небес, всей силою полетаНесете вы меня на крыльях золотых?Уже я плаваю в волнах безбрежных света;Пространство ширится, и мрачный шар земной,Как точка, под моей скрывается пятой.Пространство ширится, и мрачный шар земной,Как точка, под моей скрывается пятой.

Но что? Когда мой дух парит к царю небес,Я слышу вопли – глас сердечного мученья?Друзья! над прахом вы струите токи слез!Вы плачете; а я из чаши ИскупленьяИспил забвенье бед… и из мятежных волнВ небесну пристань мой вбежал уж легкий челн!

Иван Иванович Козлов