Кодекс - Лев Гроссман

— Питер? Ты имеешь в виду герцога Бомри?

— Ну да. А ты как его называешь?

— Никак. Я с ним вообще не знаком.

— Еще познакомишься. — Фабрикант стал методически уничтожать многоэтажный французский тост. — Когда он начнет тебе звонить, от него уже не отвяжешься.

— А тебе он что, среди ночи звонит?

— Он вообще не спит никогда, по-моему. Погоди, и до тебя дойдет очередь.

Эдвард осторожно пригубил «мимозу».

— Какой у тебя, собственно, бизнес с Уэнтами? — спросил он, делая боковой финт. — Мы, случайно, не конкуренты?

— Ничего похожего. У «Интеха» своя ниша. Чистая техника. Мы подрабатываем бэби-ситтерами в некоторых их холдингах. Чуток биотехнологии, чуток Интернета. Ничего, о чем бы тебе стоило беспокоиться.

— О’кей.

— Насколько мне известно, мы имеем дело только с крохотной частицей уэнтовского портфолио. Вряд ли даже твои коллеги от «Эсслина и Харта» в курсе всего, что у них есть.

Эдвард уже позабыл, как обезоруживает собеседника внешность этого красавца. Симметричные ямочки на щеках и раздвоенный подбородок придавали ему облик героя, почти что рыцаря. Костюм из тонкой серо-зеленой шерсти, казалось, впитывал в себя свет со всего зала.

— А что он за человек, герцог?

— Герцог-то? — Фабрикант глубокомысленно жевал свой сандвич. — Полный засранец. Пойми меня правильно, так-то у него все как следует — он вежливый, щедрый, хороший профессионал, только… — В словаре Фабриканта явно недоставало нужного слова. — Короче, говнюк он. Знаешь, что про него в Лондоне говорят? Что его собаки боятся.

— Гм… — Эдвард не считал себя выше того, чтобы выудить кое-какие полезные сведения. — А какая у них семья? Дети есть?

— Сын был, единственный. Ты об этом слыхал? Жуть. — Фабрикант передернулся и откусил новый кусок. — С женой я не встречался ни разу.

С минуту они ели молча. Одна из вилок Эдварда соскользнула со стола, и официант, материализовавшись, унес ее чуть ли не раньше, чем она легла на палас.

— Один раз это чуть было не случилось, — заговорил опять Фабрикант, глядя на Эдварда до ненормальности светлыми голубыми глазами. — Я хочу сказать, что чуть не познакомился с ней. В самом начале нашего совместного бизнеса он пригласил меня к себе, в загородный дом. Я уж и в Лондон прилетел за его счет, но потом все поломалось. Что-то стряслось — кажется, он опять заболел. В гостинице была комната видеосвязи — ты, значит, сидишь на одном конце стола, а твой абонент на экране сидит как бы на другом конце. У герцога в доме тоже имелось такое устройство.

— В Уэймарше?

— У них много домов, — пожал плечами Фабрикант. — Смешно, честное слово. Мы вроде как обедаем вместе, и у него за спиной висит Констебл[42], а у меня — кич с собаками-картежниками. Он пьет скотч за сто долларов, я — гостиничное красненькое. Он ест… короче, ты представляешь. Один раз я увлекся и попросил его передать соль.

Фабрикант, не стесняясь, рыгнул.

— Я слышал, что у него неважно со здоровьем, — заметил Эдвард. Джозеф ответил кивком.

— Сейчас он в Лондоне. Какая-то клиника на Харли-стрит, новые методы. — Лицо Фабриканта, на удивление простодушное, сделалось серьезным, как у обеспокоенного ребенка. — Теперь ты расскажи, что творится в их здешней квартире.

Эдвард едва удержался, чтобы не брякнуть «в какой квартире?». Фабрикант явно зашел в своих откровениях дальше задуманного и не отпустит его, не получив чего-то взамен. Эдвард не имел понятия, о чем можно говорить, а о чем нет, не знал, насколько Фабрикант близок к герцогу и имеет ли это вообще какое-то значение. Правила приходилось усваивать в процессе игры. Ясно было одно: герцогиню из всего этого следует исключить. Эдвард, сам не зная когда, успел сделаться ее преданным сторонником. Ничем не лучше Лоры Краулик, скривившись, заметил он про себя.

Со всей доступной ему невинностью он рассказал Фабриканту все, что тот, вероятно, и так уже знал: Лора, мол, попросила его сделать то-то и то-то, затем герцог велел остановить работу, он и остановил. О Маргарет, о телефонном звонке герцогини и о своем повторном визите в квартиру Эдвард не сказал ничего.

Фабрикант смотрел на него скептически.

— И ты больше не ищешь ее?

— Не ищу что?

— Эту книгу.

Эдвард медленно и серьезно покачал головой. Фабрикант не сводил с него глаз, но он выдержал взгляд как ни в чем не бывало. Наконец Фабрикант кивнул, без особой, впрочем, убежденности, и медленно произнес:

— Ну, оно, пожалуй, и к лучшему.

Теперь все ясно, подумал Эдвард. Фабрикант здесь не по собственной инициативе, а по поручению герцога. Эдварда прощупывали, и не так чтобы очень деликатно, с целью узнать, выполнил ли он запрет герцога.

— Знаешь, он иногда заговаривает об этом, — сказал Фабрикант.

— Кто, герцог?

— Он был здесь пару недель назад. Пришел в офис, встретился с персоналом, всех обаял, вывалил целый самосвал британского шарма. Что ни слово, то «видите ли» да «мой дорогой мальчик». — Фабрикант неудачно сымитировал великосветский акцент герцога. — Ты ж его знаешь — хотя, может, и нет. В общем, мы все купились. Потом я прихожу к нему домой, мы сидим с ним вдвоем, пьем бренди из здоровенных рюмок, курим сигары, кругом слуги снуют. Я его ублажаю — мы ведь собираемся договор заключить. Он много говорит о своих предках, у него сдвиг на генеалогии.

Потом он упомянул о тебе — не помню, в какой связи, тогда это показалось естественным. Сказал, что нанять тебя придумала его жена, что ты — один из ее проектов.

Эдвард замер и поднял глаза от тарелки.

— Я что-то не совсем понял.

— Он сказал, что ты ее новейшее хобби. Очередная фаза. И что если ты когда-нибудь найдешь эту книгу, он порвет ее у нее на глазах.

Страх неизвестно перед чем сковал ледяными кристаллами мозг Эдварда. Он попытался небрежно хмыкнуть, но произведенный им звук больше смахивал на истерический смешок.

— Смешно. Я с герцогиней вообще не имел дела, только с ее секретаршей, Краулик.

Это было не совсем правдой, но звучало правдоподобно. Фабрикант сочувственно кивнул.

— Мне, по правде сказать, стало за него неудобно. Почти все время он классический джентльмен и карты держит вплотную к орденам. У него есть чему поучиться, — простодушно добавил он, и Эдвард внутренне поморщился. — Не знаю, к чему он вел, но такие высказывания совершенно не в его стиле. Я даже подумал, что тут дело не только в деньгах.

— Не в деньгах? А в чем же еще?

— Я не спрашивал. Может, он выпил лишнего или каких-то лекарств перебрал. Но разговор был не из тех, которые хочется продолжать, если ты понимаешь, о чем я.

Фабрикант говорил много — гораздо больше, чем было необходимо. С чего бы? Ясно, что он действовал в интересах герцога, которые совпадали с интересами его компании, но кое-что его определенно смущало, и он искренне беспокоился о том, какую роль во всем этом мог играть Эдвард. Герцог был его клиентом, но это не мешало Фабриканту думать своей головой. Возможно, они с Эдвардом смогли бы помочь друг другу, не слишком уж открыто закладывая своих принципалов. Фабрикант, очевидно, знал о делах Эдварда больше, чем давал понять, а о делах герцога — меньше, чем требовалось для его спокойствия. Быть может, он, не высказывая этого вслух, хочет заключить перемирие? Союз между двумя пешками?

— В ту пору мне очень смутно помнилось, кто ты такой, но герцог откуда-то узнал, что мы вместе учились в колледже, и вообразил, что мы были кореши не разлей вода. Короче, он сказал, что Бланш наняла тебя искать эту книгу, и попросил пригласить тебя на вечеринку, которую я устраивал. Подчеркивал, чтобы ты пришел обязательно. Кто-то должен был встретиться там с тобой, но ты так и не появился.

— Да, извини. Мне слишком поздно сказали.

Фабрикант отодвинул тарелку и конфиденциально наклонился вперед.

— Он очень странный тип, Эдвард. Я бы с удовольствием избавился от такого клиента, но он уж больно богат, а нам нужны деньги. — Облако тревоги прошло по его свежему, без единой морщинки лицу. — Я пытаюсь поднять «Интех» с земли, а ничего, хоть убей, не подворачивается. Еще два месяца, и мне нечем будет платить зарплату. Но тебе-то он зачем? Ты у нас в полном шоколаде — и ввязываешься в дело, которое очень серьезно может повредить всей твоей карьере. Я просто смысла в этом не вижу.

— Да из-за чего шум? — увернулся Эдвард. — Подумаешь книги.

— Вот и я о том же. Ты подумай, так ли уж тебе нужна эта книга и не лучше ли с этим завязать.

— Я уже завязал. Чего он еще от меня хочет? — В голосе Эдварда прорезалось раздражение. — Чтобы я завязал двойным узлом?

— Угу. Тройным. Ты просто подумай, и все. Больше я ни о чем не прошу.

Минуту Эдвард молчал, потирая подбородок и упрямо отказываясь думать. Предмет разговора отчаянно сопротивлялся всякой серьезной, трезвой, аналитической мысли. У него сложилось впечатление, что Фабриканта не настолько уж беспокоит его судьба. Просто сам факт того, что кто-то действует вопреки своим профессиональным интересам, оскорбляет его, кощунственно подрывая его финансистское кредо.