Свет надежды - Диана Першинг

Крис говорила и вспоминала, как Эдвард, сверкая глазами, жестикулируя руками и декламируя какие-то бредовые стихи, вгонял их в состояние транса. Она содрогнулась.

— Поначалу-то он наверняка был нормальным человеком, но к тому времени, как я с ним встретилась, он уже несколько лет накачивался сильными наркотиками, и у него явно было не все в порядке с мозгами. Но я тогда этого не понимала. Мне было шестнадцать лет. Я отчаянно влюбилась в него — то есть думала, что влюбилась. Он был для меня всем: отцом, братом, любовником…

Она стиснула колени Ивена.

— Я так стосковалась по любви! Я бросилась бы к любому, кто меня позовет.

— Ну да. Вот таких-то ребятишек они и ловят на крючок.

Он сказал это безразличным тоном, но Крис почувствовала, что ему все это далеко не безразлично. Ивен держал ее за плечи и теперь стиснул пальцы, как бы подбадривая ее. Он испытывал гнев к людям, которые много лет назад воспользовались ее юностью и неопытностью.

— Я обрила голову и стала изучать Писание — конечно, в обработке Эдварда. А потом прошла сложную церемонию посвящения в члены семьи и стала одной из его «священных жен». Нас таких было десять — настоящий гарем. Но я так гордилась, что он избрал меня! Я чувствовала себя действительно избранной. Наконец-то я кому-то понадобилась! Я провела там больше года — может, даже два года, не помню точно. И месяца за два до того, как мне должно было исполниться восемнадцать лет, я обнаружила, что беременна.

Она помолчала.

— Это был Брайан.

— Понятно.

— Я начала понимать, что сделала ошибку, но не знала, как из этого выпутаться. У меня не было родных и друзей, мне не к кому было обратиться. Я попыталась уйти, но меня притащили назад: сказали, что мой ребенок — один из избранных, и что я должна остаться, родить его, выкормить и приготовить. К чему приготовить — я не знала, но я видела и слышала много всего… страшного.

Она умолкла и прикрыла глаза. Перед глазами у нее снова всплыли отвратительные, ужасные картины, которые она много лет не позволяла себе вспоминать.

Ивен, должно быть, почувствовал, как она напряглась.

— Крис, с тобой все в порядке?

Она взяла его за руки, и пальцы их сплелись.

— Да, все в порядке, — ответила она. — Я об этом тебе как-нибудь потом расскажу отдельно. Ну вот, а тогда я испугалась до смерти. Я поняла, что надо немедленно что-нибудь сделать, иначе мне придется плохо.

Я снова попыталась бежать. На этот раз меня заперли в комнате. Где-то через месяц у меня поехала крыша. Меня кормили, но все, что у меня было, это кровать, священные книги и крохотная каморка, по которой я без конца шагала взад-вперед. Я думала, что не переживу этого. Я думала, что сойду с ума.

— Господи, Крис!

— Да, это было тяжело, — кивнула она. — Но тут вмешалась судьба. Соседи давно заметили, что в доме, где мы обитали, не все ладно, и создали что-то вроде следственной комиссии. Кто-то из людей Эдварда вздумал отстреливаться, и внезапно со всех сторон послышались выстрелы. Я услышала крики, плач… — Крис содрогнулась, но Ивен легонько сжал ее плечо, и она продолжала: — В окно влетела пуля. Она просвистела в нескольких дюймах от меня. Мне удалось открыть окно, и я бросилась бежать куда глаза глядят. Я оказалась на шоссе, среди ночи, без вещей, без всего. Ни денег, ни одежды — одна юбчонка да маечка, и все. Правда, тогда было лето, так что я не замерзла. Я была на четвертом месяце.

— Слава Богу, что все-таки выбралась.

— Да, я знаю. Мне тогда невероятно повезло. Я остановила попутную машину. В ней ехала девушка. Она была моя ровесница. Ее звали Тори. Она училась в университете в Боулдере. Тогда было лето — да, я ведь уже говорила. Тори только что вернулась из поездки — она работала в заповеднике, — а теперь ехала домой, в Денвер. Она предложила взять меня с собой, и я согласилась. Мне нужно было уехать из Аризоны — все равно куда, лишь бы подальше. Она спросила, как меня зовут, и я сказала, что Кристина Дэй. Это, конечно, было не настоящее мое имя.

— А как твое настоящее имя?

— То есть то, которое мне прилепили в воспитательном доме? — Крис сама удивилась, как это задевает ее, даже теперь, через столько лет. — Джейн Смит. Бездна фантазии, не правда ли? Обыкновенная Джейн Смит, как говорили ребята. А я придумала себе имя Кристина Дэй — оно казалось мне очень элегантным и в то же время выразительным. Так что, когда Тори спросила, как меня зовут, я сразу ответила: «Кристина Дэй».

А потом, я хотела замести следы. Я ужасно боялась, что меня найдут: полиция, сектанты — все равно кто. Я хотела спрятаться. Тори была очень добра ко мне, хотя я тогда была страшная, как привидение. Тощая, как вешалка, с налысо обритой головой.

Ивен поцеловал ее в макушку.

— Ты все равно была красивая.

— Нет, я была похожа на чучело. Можешь мне поверить. Ну вот, мы ехали с Тори, говорили о школе, о занятиях, обо всем таком — короче, о нормальной жизни, — и я малость пришла в себя. Читать я всегда любила. По-моему, в детстве я только и спасалась, что книгами да фильмами. И у меня появилась цель. Рожу ребенка, отдам его на воспитание, а сама получу образование. Тори одолжила мне сто долларов — я ей их вернула, кстати сказать, — и я нашла себе в Денвере работу официантки и комнату.

Она подняла глаза к небу. Зажглись первые звезды. Было тихо, вокруг слышались лишь ночные звуки: шорох листьев, стрекотание сверчков, писк мыши в кустарнике. Крис вдохнула полной грудью свежий воздух и продолжала:

— Но когда я родила Брайана, я поняла, что не смогу с ним расстаться. Просто не смогу, и все. Я знала, что если оставлю его у себя, то мне будет куда труднее, но я решилась. Мне помогала соседка, пожилая леди, и я продолжала работать. Я прошла тест и поступила в колледж, чтобы получить диплом. Я так уставала, Ивен, просто страшно вспомнить. Брайану было полтора года, когда я начала учиться в Боулдере. И как раз тогда я познакомилась в кафе с Джоном.

Она умолкла и прикрыла глаза, наконец позволив себе немного расслабиться и привалиться к крепкой груди Ивена. Она не знала, много ли сил у нее осталось.

— Ну, остальное не столь драматично.

— Расскажи мне о Джоне, — попросил Ивен.

И снова Крис почувствовала, что им движет отнюдь не пустое любопытство. И все же ей было трудно решиться. Она хотела рассказать ему все, но тогда придется расстаться с мифом, который она лелеяла все эти годы.

— Я никогда не любила своего мужа, — тихо сказала она. — Мне иногда самой было стыдно, но это правда. Он был очень хорошим человеком. Добрым и заботливым. Я рассказала ему часть правды — но не все, далеко не все. Он знал, что я попала в беду, когда была совсем девчонкой, и что я не была замужем за отцом Брайана, но про Эдварда Челсеа я ему ничего не говорила. Джон предложил жениться на мне и усыновить Брайана, и я согласилась. Я ни разу не пожалела об этом, но временами мне становилось страшно.