Паук (СИ) - Шматова Вера

Паук будет защищать меня даже ценой собственной жизни, ведомый безумной собственнической идеей. Никогда не предполагала, что моим якорем и спасением в какой-то момент станет знаменитый маньяк, отнявший двадцать семь жизней. Я доверяла его одержимости и одновременно знала, что стану двадцать восьмой строчкой в списке.

-Мне было некуда идти. Полиция бессильна мне помочь, - с горечью произнесла я, подтягивая ноги повыше. - Тебе я доверяю больше, чем кому бы то ни было.

Мужчина не выглядел удивленным, наверное, сумасшедшие люди хорошо понимают друг друга. Он хотел меня убить, а мне хотелось любой ценой избежать пыток. Все просто и логично. В наших отношениях нет места никому другому.

-Думаешь, тебе удастся сбежать? - в голосе мужчины что-то поменялось. В нем появились свистящие нотки, он стал ниже, опаснее, словно у хищника, увидевшего добычу. Новая смена ролей в голове - я снова боялась этого мрачного человека, в чьих глазах не было ничего, кроме холодного интереса и глубинной страсти. - Неужели не боишься, что у меня есть что-то особенное? - Паук резко наклонился к самому моему лицу, так что его губы почти касались моего лица. - Специально для тебя?

Я лежала, не смея ответить. Темная глубина взгляда завораживала, волшебным образом овладев волей.

-Малышка, ты нечто особенное в моей коллекции. Я понял это, читая твои дневники. Знаешь, особенно мне понравилась запись о первом сексе. Как ты писала? «Когда мы занимались сексом, я представляла себе, что я проститутка, которую насилует клиент» или вот это «было бы здорово трахнуться с Дракулой»

Я не поняла, как это произошло, но в следующий момент ладонь ныла, а в ушах стоял звон от пощечины. Паук смотрел на меня, отодвинувшись, его щека наливалась краснотой.

-Ты ублюдок, - процедила я. - Мне было шестнадцать! Это не должен был читать никто, кроме меня!

В следующий момент ладонь сдавила мое горло. Не сильно, но так, что я всерьез испугалась, что сейчас он начнет душить. Теплые, сильные пальцы прижали порез на горле. Края ранки под пластырем разошлись и тонкая струйка крови побежала по коже.

-Никогда так не делай, малышка, - прошипел Паук, резко разжимая хватку. На его лице читалась неприкрытая ярость.

Мужчина встал с кровати и стремительно покинул комнату, оставив меня в одиночестве. Этот первый полноценный разговор, принес ужасную сумятицу в мою голову. Было слишком сложно понять Паука. Он помогает мне, чтобы уничтожить, заботится, чтобы перечеркнуть все одним взмахом стилета. Разговаривает со мной почти нежно, чтобы в следующую секунду унизить и напугать.

На глаза наворачивались непрошеные слезы, но я отогнала их усилием воли. Не время плакать, не сейчас. Это дом маньяка-убийцы, который готов убить меня, как только голоса в его голове дадут отмашку. Нужно скорее прийти в форму и решить, что же делать дальше. Произошедшее изрядно напугало меня, но в то же время придало сил. В конце концов, нужно всегда помнить, кто такой Паук.

Воспоминания о вчерашней встрече с бандитами не улучшили настроения. Наверное, судьба все же сжалилась, послав маньяка на помощь. Пусть это и не тот спаситель, о котором мечтают девушки, однако именно благодаря ему я была сейчас в целости и относительной безопасности, насколько это вообще возможно в доме убийцы.

Попробовав встать с кровати, я сделала неприятное открытие. На мне не было никакой одежды, кроме одеяла. Эта мелочь дошла до сознания только сейчас, ведь до этого момента меня отвлекал жуткий разговор с Пауком. В голове вертелось смутное воспоминание о том, как мы сюда приехали. Кажется, Паук мыл меня. По крайней мере, это бы объясняло наготу. Мог ли он воспользоваться моим состоянием, чтобы что-то сделать? От мысли о возможном насилии сразу поплохело. Однако, спустившись взглядом ниже, я поняла, что опасения беспочвенны. Даже самый ярый маньяк не покусился бы на то, во что превратилось мое тело.

Цветастые гематомы диковинными цветами распустились на бледной коже живота и груди. Кровоподтеки и синяки разных оттенков лилового щедро украшали ребра. Что удивительно, болело это великолепие не так ужасно, как выглядело. Судя по всему, даже кости целы. На запястьях остались красные ожоги от веревок. Плечи, вывихнутые при связывании, ныли при каждом движении. Надеюсь, что неприятности ограничиваются внешними повреждениями и что мне не грозит смерть от внезапного внутреннего кровотечения. Судя по тому, что я могла сидеть и даже немного двигаться, оптимизм не беспочвенен. При внутреннем кровотечении должен был затвердеть живот, но ничего подобного я не ощущала. Что же, раз с телом все в относительном порядке, можно приступить к решению другой насущной проблемы. Мне хотелось в туалет последние двадцать минут, но разговор с Пауком временно заглушил эту потребность.

Оглядевшись вокруг, я нашла взглядом белую дверь в стене. По моим прикидкам, это должна быть ванная. Подъем на ноги отказался отрезвляющим. Несмотря на небольшое расстояние до двери, идти придется долго. Тело, до сих пор мучившее лишь ноющей болью теперь отозвалось острой вспышкой, заставившей пошатнуться на ногах.

Придерживаясь за спинку кровати, я медленно двигалась к цели, пока не почувствовала под пальцами заветную ручку. После щелчка выключателем передо мной открылась стандартная ванная, белоснежная, чистая и абсолютно пустая. Кроме сантехники и нескольких шкафчиков, здесь ничто не указывало на то, что ванной пользовались. На крючке висело большее полотенце, в мыльнице лежал новый кусок мыла. Это было странно, хоть на фоне всего произошедшего, удивляться было нечему. Очевидно, Паук подготовился к тому, что какое-то время я останусь живой и позаботился о моем комфорте.

Сходив в туалет я задержалась перед зеркалом. Растрепанные каштановые пряди смотрелись непривычно и дико. На фоне всего произошедшего, смена имиджа не успела как следует зафиксироваться в голове. Из зеркала на меня смотрела незнакомка. На бледном, опухшем лице резко выделялись испуганные глаза. Синяки и царапины оказались не только на теле, но и на лице. Пара отметин на щеке, небольшой кровоподтек в уголке губ. Отражение одновременно радовало и пугало. Самой себе я напоминала трехдневного покойника. Видимых следов разложения еще не видно, но и свежеумершей уже не назовешь. Хорошая же новость заключается в том, что Паук вряд ли восхитится мной настолько, что захочет изнасиловать. Плохая — все это чертовски болело.

Внимание привлекла полоса лейкопластыря на шее, пропитавшегося кровью. При взгляде на красную жидкость, которая медленно сочилась сквозь тонкий материал, вновь возникло ощущение жестких пальцев на горле, перекрывающие доступ воздуха. Отделив пластырь от кожи, я взглянула на порез. Глубокий, с ровным краями, он уже начал затягиваться, но все еще радовал цветом свежего мяса. Гадость. Пластырь вернулся на место.

Физическую боль еще можно было пережить, но боль моральная кислотой разъедала душу. Дэни погиб, я стала объектом мафиозных разборок, а Паука, ночной кошмар молодых женщин от шестнадцати до тридцати, приютил меня у себя, чтобы убить, как только придет время.

Умывание холодной водой помогло прочистить мысли. Я ощущала, как ледяная струя скользит по рукам, посылая вверх колючие ниточки холода. Это было очень приятно и частично облегчало боль. Правда, через несколько минут от холода стало ломить пальцы, так что с процедурами пришлось закончить. Растирание жестким полотенцем окончательно привело меня в форму. Тело все еще болело, но я уже ощущала силы, чтобы твердо держаться на ногах.

Обратно до кровати мне удалось дойти быстрее, чем в первый раз. Сейчас у меня было время, чтобы осмотреть комнату подробнее. Интерьер был выполнен в спокойных тонах. Разные оттенки серого, коричневого и белого органично сочетались друг с другом, создавая ощущение строгости и покоя. Пол застелен мягким ковром с длинным ворсом, по которому было очень приятно ступать босыми ногами. В целом, комната мне нравилась. Не сказать, что идеально, но уж точно лучше пыльного склада или подвала с цепями.