Воин - Дмитрий Колосов

— Думаю, здесь не обошлось без Гидарна.

Гистасп вскинул смоляные брови.

— Царь говорил с ним и считает, что ни он, ни Артафрен, ни Мегабиз невиновны.

— Но мои сыщики подслушали, как они говорили против царя.

— Что ж, может, они и правы, — не стал перечить хазарапату Гистасп. — Царь чрезмерно доверчив, нам надо бы присмотреть за ними.

Гаубарува кивнул, соглашаясь с предложением Гистаспа.

— Я прикажу моим людям.

— А я, — вмешался Дитрав, — усилю охрану дворца.

— Тоже нелишне. — Гистасп подпер голову рукой и задумчиво произнес:

— В последнее время мне кажется, что в воздухе веет чем-то недобрым: Сырой и тошнотворный запах.

— Кровь, — негромко произнес Дитрав. — Так пахнет кровь.

— Наверно. Послушай, — Гистасп оживился, на обрамленных рыжими волосами губах его заиграла усмешка, — а правду говорят, что было время, когда царь делал то, что хотел ты.

От такого вопроса хазарапат втянул голову в плечи, словно суслик, пытающийся забиться в нору. Подобный разговор, подслушай его кто-нибудь, мог стоить головы. Однако Дитрав совершенно не смутился.

— Правду. — Бессмертный сделал небольшую паузу. — Во время великого похода я был близок к Артабану. Думаю, вам известно, что в тот год Артабан совершенно отстранил Ксеркса от дел, верша его именем все государственные дела. Когда Артабан отлучался, его заменял я, за что в конце концов едва не поплатился жизнью. Наутро после таинственного исчезновения Артабана был страшный бой. Ксеркс приказал мне возглавить атаку на холм, где стояли проклятые спартиаты. Гидарн хорошо помнит ее, он едва не сложил там голову. Во время схватки я убил спартанского царя, но тот успел ударить меня мечом по руке и отсек два пальца. Вот эти. — Дитрав продемонстрировал свою изуродованную руку и тут же отдернул ее, спрятав между коленями. Ни для кого не было тайной, что начальник первой тысячи тщательно скрывает свой телесный недостаток.

— Ну и что было дальше? Царь простил тебя?

— Когда я швырнул к его ногам тело спартанского царя, ему не оставалось ничего иного, как обласкать меня. Я остался начальником царской стражи и даже был награжден. Какое-то время, памятуя о прошлом, царь избегал меня, а потом все стало на свои места. Я нужен ему, он нужен мне, между нами нет никаких недоразумений.

Гистасп хитро прищурился.

— Знаешь, если выбирать человека, заинтересованного в смерти. Ксеркса, то одним из первых будешь ты.

— Поосторожнее, — проворчал Дитрав. — Не вздумай сказать нечто подобное в присутствии чужих. Запомни, царь вполне устраивает меня! Куда больше, чем царевичи, один из которых напоминает мне глупого льва, а второй — подлую змею.

— Ну-ну, не сердись! Я ведь просто так, рассуждаю.

— Избери для своих рассуждений кого-нибудь другого. И уж если ты такой хитрый, лучше придумай, как нам найти того, кто подлил яд в царскую чашу.

— Нет ничего проще. Издревле повелось: не бывает такого заговора, в котором не участвовали бы царские евнухи. Поговори с Кобосом. Если он захочет, ты сможешь узнать много интересного.

— Захочет, — процедил Дитрав. — Еще как захочет! Я не дам им убить царя. Они ставят на Дария, а тот желает начать войну на западе.

— Да, ты прав. Наша жизнь может стать беспокойной. Вот если бы престол перешел к Артаксерксу…

— Только не этот льстивый мозгляк! Я первый сверну ему шею!

— Не бросайся словами, — посоветовал Гистасп.

— Побежишь доносить на меня?

— Нет, но будь осторожней.

Дитрав исподлобья взглянул на царского брата, встретился с ним взглядом и изобразил на лице улыбку.

— Хорошо, сиятельный, буду. Сейчас я пойду и найду Кобоса.

Начальник первой тысячи поднялся. Следом выскочил хазарапат.

— А я узнаю, как обстоят дела у палачей.

— Ну а мне остается лишь составить компанию нашему перепуганному владыке.

Все трое усмехнулись.

Перед тем, как расстаться, Дитрав отдал брату царя небольшой серебряный ключ.

— Я доверяю тебе больше, чем другим. Это ключ от Желтой башни. Теперь царевич в твоих руках. Если с царем и со мной что-то случится, освободи его.

Гистасп поцеловал начальника первой тысячи в губы.

— Польщен твоим доверием. Я так и поступлю.

Когда вельможи вышли в полутемный коридор, Дитраву показалось, что в самом конце его мелькнула неясная тень.

Придворные за глаза называли Артаксеркса фитюлькой, насмехались над его неразумностью и юношеской неуклюжестью. Да, он казался глуповатым — это было выгодно. Кто поверит, что дурачок зарится на царский трон. Да, он казался неуклюжим, а меж тем орудовал мечом и кинжалом не хуже бывалого воина, а стрелял, словно скиф. Только мало кто ведал про это. Несмотря на нежный возраст царевич вовсю лакомился девками, что убирали его покои. Но и это он тщательно скрывал. Лишь немногие, на которых он мог полностью положиться, знали его истинное лицо. Для встреч с этими немногими Артаксеркс имел укромный уголок. Неподалеку от комнат, где помещались его слуги, была небольшая, совершенно изолированная зала, в которой прежде хранился всякий хлам. Артаксеркс велел очистить ее, сказав, что будет держать здесь свои вещи. Грязь убрали, стены и потолок обили деревянными планками, пол выложили плиткой. Дворцовый краснодеревщик изготовил изящный столик, шесть выгнутых кресел и пару дифров, обив их алым шелком. По этой причине Артаксеркс именовал эту залу Алой. Алая зала была местом нежных свиданий и деловых встреч. Последние случались гораздо чаще, порой по несколько раз в день.

Едва вернувшись с окончившегося трагедией обеда, царевич кликнул слугу и велел тому тайно — способ слуга знал — связаться с Гидарном и пригласить его в Алую залу. Слуга исполнил все в точности. Придя в назначенное место, начальник бессмертных застал там встревоженно расхаживающего из угла в угол Артаксеркса.

Гидарн низко поклонился.

— Ваше высочество…

— Мы в опасности, Гидарн! — отрывисто бросил царевич, даже не предложив вельможе кресло. — Тебе известно, что произошло сегодня во время обеда.

— Как и всему дворцу, ваше высочество.

— Какому идиоту вздумалось опробовать на царе этот яд?

— Не знаю, ваше высочество.

Царевич прекратил свою беготню и подозрительно посмотрел на Гидарна.

— Так это не твоих рук дело?

— Нет, ваше высочество. Я верный слуга великого царя.

— Это я уже сегодня слышал. И, надо признать, твои слова звучали столь искренне, что еще немного и я поверил бы им.

Гидарн позволил себе усмехнуться, после чего многозначительно произнес: