Республика ШКИД (большой сборник) - Алексей Пантелеев

Сашка подошел к окну. По двору с мешком за плечами шел Фока, Иошка с Кубышкой что-то несли за ним в корзинке… У Сашки опять засосало под ложечкой, еще больше захотелось выпить, захотелось быть вместе с ребятами…

"Дураки, — злобно подумал он: — засыплются с вещами… Волокут, а не сообразили, что дворник может подглядеть.

На рынке, по случаю позднего времени и нетрезвого состояния, ребятам за вещи отсыпали не много, — семь рублей. В Шкиду они вернулись веселые, Иошка пел и притоптывал, Кубышка икал.

Сашка лежал на кровати и остервенело читал "Собор парижской богоматери".

Фока опять шагал по музею, бормотал и вертел у носа пальцами, словно что-тo доказывая… Вдруг он остановился. Остановился у двери, ведущей в библиотеку.

– Что это?

– Это! — удивился Иошка и икнул. — Это, видишь ли библиотека…

– Знаю, что библиотека, но ведь там книги…

– Да уж раз библиотека, значит и книги…

– Ну, а книги эти можно загнать! — заключил Фока и потрогал дверь… Иошка открыл рот, подумал и, не найдя остроумного ответа, визгливо захохотал…

– Тонко… Тонко, черт тебя подери, придумал!

Фока перешел к делу и своей финкой принялся вскрывать замки…

Дверь была тяжелая, толстая, окованная по краям железом, с широкими лапчатыми петлями и двумя замками — внутренним и наружным. Наружный Фока сковырнул быстро, — внутренний не поддавался. Не поддался он усилиям и Кубышки и Иошки. Ребята

сопели, ругались, ковыряли в замочные, пока не сломали финки…

– А, ч-черт! — выругался Фока, отступив. — Навертели здесь замков… Делать им, дуракам, было нечего…

– Для дураков и замки! — крикнул вдруг Сашка и, вскочив с кровати, подбежал к двери. — Кто же в замках ножиком колупает? Ты у себя в носу поколупай! Тоже, механик! Смотри!

Сашка всунул в замочину гвоздь и отжал его в сторону. Сразу же внутри замка щелкнула пружина, и дверь отворилась.

– Пожалуйста!…

– Здорово! — только и мог сказать Фока. — Вот это я понимаю. Раз гвоздем — и замка недочет. Это уметь надо.

Кубышка притащил мешки и принялся накладывать в них книги, которые ему подавали остальные ребята.

– Энциклопедии ищите, — распоряжался Фока,- словари… Нашел? Давай сюда… Нынче словари в цене… Пушкина не надо… Барахло… Физику — даешь…

С шелестом и треском раскрывали ребята книжные шкафы, открывали ловко, сметая предварительно пыль, чтобы не оставить следов. На место вынутых книг ставили другие, "малоценные".

– Больше книжки в угол клади, мы их после возьмем, на бумагу продадим. Химия?… Химию бери, алгебру бери? На, Кубышка, укладывай. Да бери, говорят… Что ты, оглох? Кубышка!…

Кубышка не отвечал. Он смотрел на дверь и только шевелил усиками.

На пороге, съежившись, стоял дворник. В руках он держал ключи, которые судорожно подпрыгивали и звенели в темноте.

– Тэк-с… тэк-с! — шептал дворник. — Тэк-с…

– Степан! — испуганно крикнул Фока. — Ты в самом деле чего-нибудь не подумай…

Вместо ответа, дворник поспешно повернулся и заторопился к лестнице.

– Степан! — крикнул Фока: — Степан, постой!… Постой, тебе говорят!… — Он выбежал из музея, выскочили и остальные, но дворник уже гремел сапогами вниз, по лестнице, к себе в дворницкую…

– Степан, — застучал к нему Фока: — открой, Степан, дай сказать!

– Уйди, каторжник, — захрипел из-за двери дворник: — уйди, говорю… Знаю вас, убивцев… Уйди, а то кричать стану…

– Да ты послушай…

– И слушать не стану… Вот приедут все завтра с дачи — все скажу Виктор Николаевичу… Уйди!… Уйди, говорю!… He стучи… Кар-р-р-раул!

Когда Химик прибежал на дачу, Шкида уже кипела. Мелькали в воздухе дубинки, железные палки, привязывались к веревкам чугунные гири, рвались на куски провода и скручивались на манер арапников. Рябинин, глядя на избитых ребят, выламывал из мостовой кирпичи и даже подвывал от злости, словно это ему, а не Удалову, расквасили нос. Рыжик, пылая мщеньем, обвешивался вместо гранат бутылками, Кузя крутил мокрым канатом, Мамоня собирал камни, Мышка булыжники. Защелкали заряжаемые самоделки.

– Ребята, — закричал Мамонтов: — ребята, самоделок не брать… Не мокрое… А первому кто побежит — набить потом морду!

Шкида ответила ревом. Ворота распахнулись, и армия дефективных понеслась бить нормальных. Сзади грохотала тяжелая артиллерия — тачки, полные кирпичами, и бежал, гремя бутылками, Рыжик.

"Нормальные" стояли строем перед своей дачей. Всех их было раза в три больше, чем шкидцев. Впереди находились самые высокие, самые длинные, в зимних

шапках. Они стояли закутанные, как в броню, в пальто и ватные одеяла…

Увидев приближение врага, нормальные тронулись с места и, подбадривая себя криками, понеслись вперед. Впереди мчались ватные рыцари, орали, размахивали над головой дубинами, и, казалось, ничто не сможет остановить их бега.

– Ну ребята — крикнул Калина! — Помни уговор.

В воздухе свистнули кирпичи, камни. Пара рыцарей повалились, замелькали в воздухе палки, гири, дубины, ребята сошлись стена к стене — и шкидцев начали теснить.

Вдруг раздался крик. С горы, работая изо всех сил педалями, размахивая наганом, на только что украденном дамском велосипеде мчался Лепешин.

– Держись! — кричал он.

Но "держаться" уже было не надо. Знаменитый однофамилец генерала Мамонтова "с горстью храбрецов", обойдя поле битвы (а дралось с двух сторон человек полтораста), ударил на противника с тылу. Тыл составляли мальши — малыши побежали, началась всеобщая паника и бегство…

Шкидцы продвинулись до самой вражеской дачи и повели осаду…

Тем временем подъехала отставшая "артиллерия". Загудели кирпичные снаряды. В даче одно за другим вылетали стекла и целые оконные рамы. Выскочил, было, из ворот и заметался, выдергивая револьвер, воспитатель, но Червонец мрачно треснул его дубиной, и тот, свалившись, пополз обратно… Вслед за воспитателем выскочил светловолосый мальчик, в руках он держал самоделку, а рядом бежали два адъютанта…

– Нечестно! — только и успел крикнуть Калина. Раздался грохот. Вражескую самоделку разорвало, мальчик схватился за подбородок, адъютанты завертелись и вскрикнули. Вперед выскочил Рыжик и закрутил над головой "гранатой". "Нормальный" понял опасность и побежал к воротам. Добежать ему не

удалось. Бутылка глухо ударила его по затылку и разлетелась вдребезги… Мальчик удивленно поднял руки и стал приседать, как на уроке гимнастики, все ниже и ниже; пущенная Кузей кирпичина пришлась ему по боку, он странно охнул и упал…