Самец взъерошенный - Анатолий Дроздов

Я с размаху пнул «хача» в бок. Тот жалобно охнул. Я добавил. Затем, освирепев, стал пинать лежащего на полу шиптара, не разбирая куда. Я не помнил, как в комнату вбежали стражи и оттащили меня. Очнулся от стука собственных зубов. Они выбивали дробь на стенке поднесенного мне кубка. Я сделал глоток и осмотрелся. Меня окружали стражницы. «Хача» на полу не было – увели или унесли. Только пятна крови сохли на светлом мраморе.

– Все нормально, девочки! – сказал я, отдавая кубок. – Мы тут немножко повздорили с приятелем – только и всего. Вы можете идти.

Стражницы потоптались и вышли. Одна скоро явилась с тряпкой и затерла следы крови. Тряпка оказалась сухой, поэтому слабо различимые следы от пятен остались. Стражница ушла, я сел и мрачно уставился на испачканный пол. Я не понимал, с чего меня прорвало. Этот Арбен, конечно же, мразь, но это дело Бранко – вышибать из него дух. Серб это сделает, он ничего не забыл. Может, поэтому Леонтина не выпускает его из Тары? Я тоже не святой. Пробыл в Паксе менее месяца, и уже зарезал с десяток женщин. Хладнокровно, не испытывая угрызений совести. Понятно, что у сарм с «рома» война, но я к ней каким боком? «Рома» тоже не ангелы. Заманивают в свой мир мужчин, заставляют заниматься всякой фигней, избивают, продают как рабов, лупанарии вон пооткрывали. Ясен пень, мужики относятся к бабам соответственно. Рвут с них деньгу и плюют сверху. Какой-то сюрреалистический, уродливый мир. «Повезло» мне угодить сюда. За большими деньгами погнался…

Додумать я не успел. В комнату ворвалась Эмилия.

– Зачем ты его искалечил? – закричала с порога. – А если умрет?

– Невелика потеря, – сказал я.

– Тебя приговорят к смерти.

– Мужчин в Роме не казнят.

– Хм!.. – задумалась Эмилия. – А ведь правда. За что бил?

– За гнусное предложение.

– Так он мужеложец? – удивилась трибун. – Тогда бояться нечего. Если выживет, то в суд не подаст – побоится. Самого в рабы продадут.

«Вот и отмазка нашлась!» – подумал я.

– Зачем его вообще пустили? – спросил сердито.

– Он гражданин Ромы, – пожала плечами трибун. – Деньги внес. Имеет право.

– Хватит на сегодня! – взмолился я. – Голова заболела. Попроси женщин уйти.

– Сами разбежались! – хмыкнула Эмилия. – Как только этого вынесли. Неохота попасть под дурное настроение. Одна осталась. Упрямая. Примешь?

– Давай! – обреченно вздохнул я…

Упрямой оказалась молодая худенькая треспарта лет двадцати пяти. В одной руке она тащила тяжелую сумку, второй прижимала к груди девочку лет двух. При этом пыхтела, как паровоз. Я вскочил и бросился помогать. К моему удивлению, женщина отдала мне ребенка, а не сумку.

– Подержи! – попросила, после чего извлекла из сумки кувшин с вином, кубки, сыр и прочую закуску. Стол она сервировала умело, по-хозяйски, ничуть не смущаясь моим присутствием. Осторожно придерживая малышку, я сел. К моему удивлению, девочка не дичилась. Наоборот, воспользовавшись случаем, схватила кусок сыра и принялась его обкусывать. Мать глянула на нее с улыбкой.

– Ее зовут Ия, – сказала, присаживаясь. – А меня Кира. У меня в Роме кирпичный завод. Большой – почти сотня нол. Во-от такие! – она развела руки, демонстрируя толщину тел работниц. – Работа тяжелая: месить глину, формовать кирпич и черепицу. Нолы выматываются, поэтому много пьют. На работу приходят похмельные, скандалят, меня не слушают, – Кира вздохнула. – Нужен управляющий.

– Я?

– Да! – подтвердила заводчица.

– Я никем не руководил, тем более нолами.

– Справишься! – заверила Кира. – Я видала тебя в амфитеатре. Ты сильный и ловкий, умеешь говорить. К тому же очень красив. Они будут смотреть тебе в рот. Накажешь – будут страдать, похвалишь – умрут от счастья. Я буду платить тебе пять золотых в месяц. Это хорошие деньги!

«У шиптара «хорошими» были шестьдесят!» – мысленно усмехнулся я.

– Я слышала, как ты сказал, что не хочешь быть лупой, – продолжила Кира, – поэтому и пришла. Я не стану заставлять тебя спать со мной, мне этого не нужно. Я беременела от лупы, и мне не понравилось. Мы составим подробный контракт. Ты получишь свободу. Сможешь жить, где хочешь и с кем хочешь. Только работай! Угощайся! – Она придвинула кубок.

Я отхлебнул. Вино было терпким и явно хуже того, что пил вчера. «Экономная, – подумал я. – Хотя чему удивляться? Предприниматели копейку считают».

– Ты получила завод в наследство?

– Да! – подтвердила Кира. – Мама справлялась, а у меня не выходит. Доходы падают. – Она вздохнула, и я подумал, что она совсем еще девчонка.

«В принципе нормальное предложение, – оценил я. – Работай – и все дела! Но пять лет… Отпусков здесь нет, а пахать придется от рассвета до заката. До FAGG при таком раскладе я доберусь не скоро. Разве что оговорить в контракте…»

– Вот что, – сказал, придя к решению. – Сделаем так. Буду честен: есть женщина, которой я обещал контракт. Я жду ее. Сейчас она собирает деньги. Если не выйдет, приму твое предложение. Потом и оговорим условия. А пока жди.

– Договорились! – обрадовалась Кира.

– Держи! – я протянул ей ребенка. Малышка вдруг закапризничала и вцепилась в мою тунику.

– Ты ей понравился, – улыбнулась гостья, забирая дочь.

Виталия явилась назавтра со всей турмой. «Кошки» ввалились в комнату и выстроились у входа. Виталия выступила вперед.

– Волей воинов первой турмы «диких кошек», – произнесла торжественно, – за спасение жизней граждан Ромы пришлый Игрр награждается дубовым венком[27]. Прими!

Она протянула на вытянутых руках обруч, сплетенный из тонких веточек с молодыми зелеными листиками. Я нагнулся, Виталия возложила венок мне на голову и отступила. После чего, ударив себя кулаком в грудь, выбросила руку вперед.

– Аве, Игрр!

– Аве! Аве! Аве! – рявкнули «кошки», повторив ее жест.

От неожиданности у меня защипало в глазах. Какие они все же замечательные!

– Спасибо! – сказал я растроганно. – Я скучал по вам, красавицы. Вот! – Я потер глаз.

«Кошки» засмеялись. Строй мгновенно рассыпался. Меня обступили и стали тискать.

– Мы тоже скучали! – тараторила повисшая на моей руке Ниоба. – А рана моя совсем зажила! Хочешь глянуть?

– Потом! – вмешалась Эмилия. – Расскажи лучше, как Игрр вас спас.

Она подмигнула мне и заняла место в кругу «кошек». Я, сообразив, отвел Виталию в сторону.

– Олегу не забудьте венок вручить! – сказал громко. – Он первым на сарм бросился.

– Обязательно! – сказала она так же звучно.

Я наклонился к ее уху и перешел на шепот.

– Ну?

– Продала, что смогла, заняла, дом заложила, – виноватым шепотом сообщила она. – Только все равно не хватает.

– Много?

– Восемьдесят шесть золотых.

«Всего-то?» – хотел сказать я, но вовремя сообразил: это много. Если я подпишу контракт с Кирой, то заработаю столько за полтора года. Я задумался. Виталия смотрела, кусая губу.

– Отпусти девочек и задержись, – сказал я тихо.

Она кивнула и отошла. Спустя минуту Лола заторопила «кошек», и те просочились в дверь, оставив нас втроем.

– Эмилия! – сказал я. – У меня просьба. Займи восемьдесят шесть золотых. Я верну. Обязательно.

– Не хватает? – хмыкнула трибун.

Я кивнул.

– Не дам! – сварливо сказала Эмилия. – Даже асса! А вот ей займу, – она указала на Виталию, – даже без процентов. При одном условии. Ты станешь отцом моей внучки, как Кора подрастет. Мы впишем это обязательство в заемное письмо.

Виталия торопливо глянула на меня. Я подумал и кивнул.

– Согласна! – сказала Виталия.

– И почему я вам помогаю? – вздохнула Эмилия. – Кора меня вчера замучила: «Когда Игрр придет к нам жить?» Говорит: руки у тебя ласковые… Ладно, это решили. А что делать с другими женщинами? У амфитеатра – толпа. Сто двадцать три претендентки на контракт внесли в казну полную сумму выкупа. Они требуют встречи. Явились и те, кому отказали вчера, – надеются, что ты передумаешь. Женщины ругаются за право пройти первой и пытаются драться. Я вызвала вторую центурию, но вигилы не справляются. Как им сообщить?

– Позволь мне! – сказал я.

Эмилия подумала и кивнула. Мы вышли в коридор. К своему удивлению, я обнаружил там турму: «кошки» толпились у стен, оставив узкий проход. Нас они встретили настороженными взглядами.

«Знают! – догадался я. – Виталия наверняка у них занимала и сказала зачем. Стоило секретничать!» Я улыбнулся и показал оттопыренный большой палец. «Кошки» завопили и бросились обнимать Виталию. «Надеюсь, она не пообещала им того же, что Эмилии!» – подумал я. Трибуну с трудом удалось прекратить этот бедлам.

– Вы лучше бы охраняли Игрра с Виталией! – сказала она. – Вдруг мои не сдержат.

Мы вышли из амфитеатра. У главного входа колыхалась толпа, с трудом сдерживаемая стражниками. Увидев процессию, толпа затихла. Сотни глаз впились в нас. Я поправил на голове дубовый венок.