Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода - Оле Нидал

Учителя, представляющие Калу Ринпоче, были в особенно трудном положении. Он настаивал на том, что носить титул ламы может только тот, кто спит в одиночестве. Монахам было сложно придерживаться этого правила вдали от монастырей, и они чувствовали себя, как правило, очень одиноко. Многочисленные злобные слухи касались, однако, не столько безбрачия, которому на Западе придают мало значения, сколько неуважения к слабому полу. С самого первого приезда тибетских ринпоче в Америку женщинам казалось, что монахи их эмоционально используют. Кроме Портленда и Санта-Фе, куда прибыли зрелые учителя, почти везде приходилось успокаивать рассерженных дам. Чем выше был ранг ламы-мирянина, живущего без присмотра, тем более скверные слухи о нем кружили. Тартанг и Трунгпа Тулку с отрывом опережали всех остальных.

Нэнси организовала несколько лекций в Портленде и в залитом солнцем Абердине, который очень напоминал Порт-Элизабет в Южной Африке. Здесь основной движущей силой был могучий финн, а в Сиэтле группу направляла милая Энн Роббен. Какое-то время все указывало на то, что эта область Америки будет не только потреблять буддизм, но и что-то производить. Но вскоре и здесь начали смешивать всевозможные направления под маркой высокого интеллекта, и на развитии можно было поставить крест.

Везде в Америке – и в Северной, и в Латинской – меня поражало, насколько иначе выглядели люди в группах по сравнению с Европой и как мало было молодых лиц. Девяносто процентов моих европейских учеников могли в любой момент сдать нормативы для службы в армии или поучаствовать в показе мод. Им легко танцевать всю ночь напролет, а весь следующий день усердно работать. В Америке же, напротив, появление в центре человека моложе тридцати – настоящий повод для торжества. У тех американцев, что не ощутили на себе свежий ветер 60-х, было мало духовной открытости.

Девяносто процентов моих европейских учеников могли в любой момент сдать нормативы для службы в армии или поучаствовать в показе мод.

Канада

Канадские пограничники отличались совершенно неутолимой жаждой знаний. Но нетронутый ландшафт и ухоженное помещение центра под Ванкувером вскоре примирили нас с первым впечатлением от страны. Здесь в свое время на год застрял Калу Ринпоче, потому что на него разозлился спонсор. Очень долго буддизм здесь представлял Карма Тринле Ринпоче. Для людей, чья карма располагала к Алмазному пути в его традиционной, монашеской форме, Канада была самым лучшим местом.

В Ванкувере нас ждало приглашение. Друзья, с которыми мы когда-то встречались в Вудстоке, прислали мне дорогой билет до Уайтхорс, города первых поселенцев на далеком северо-западе, у границы с Аляской. Это обещало быть интересным, и я отправился в ближайший магазин ношеной одежды, чтобы купить дешевые зимние вещи.

При виде Юкона захватывает дух. Там, где господствуют долгие зимы и вечная мерзлота, все жесткие идеи отпадают. По пути из аэропорта я без умолку задавал вопросы. На первый взгляд все выглядело невероятно продуманно. Деревья – маленькие сосны – все были одного размера и росли на одинаковом расстоянии друг от друга. Однако их не высадил аккуратный садовник – они сами так вырастали, иначе им было бы не выжить. Машины стояли часами с включенным мотором, чтобы в них все не застыло, а когда я пару раз пытался выйти на улицу, холодный воздух обжигал горло. Ночами было неописуемое северное сияние – развевались прозрачные вуали постоянно меняющихся цветов. Ты просто замираешь и смотришь, как бы ни было холодно.

Люди здесь такие же, как и их край, – колючие, дикие индивидуалисты. Ко мне на лекции приходило много слушателей, что удивляло, учитывая мой ничтожный пиар. Рядом с нашими простыми плакатами висели портреты с иголочки одетого господина из Нью-Йорка. Он обещал любой духовный опыт, от ясновидения и целительства до астрологии. Я же мог предложить только возможность постичь природу ума.

Первые дни я жил в доме у друзей. По вечерам мы вместе делали уборку в супермаркете. Когда же многочисленные гости, приходившие ко мне днем и ночью, стали им в тягость, я переехал к Франсин, которую ничто не стесняло. Моника из Австрии предоставила свой дом для лекций. Многие жители этой области были немецкого происхождения. Наверняка именно поэтому они так ценили качество поучений, и я был рад возможности снова работать в полную силу.

Любое перемещение по этой огромной стране занимало невероятно много времени. Однажды мы несколько часов ехали в Каркросс, к какому-то оленьему перевалу, где я должен был благословить место для ретритного центра. Это была деревянная вышка времен золотоискателей. Все машины скользили на обледенелом склоне, а наверху ледяной ветер был таким сильным, что можно было спокойно облокачиваться на него и не падать. Было ничуть не теплее, чем в Ладакхе, когда мы получали Шесть доктрин Наропы. На обратном пути мы остановились на горячих источниках и там, по северному обычаю, то валялись в снегу, то прыгали в теплую воду.

В Ванкувере лекции проходили в доме с великолепным видом на порт, а в Сиэтле я остановился у Энн. Она снимала большую квартиру в цокольном этаже и, как многие йогини наших североамериканских центров, зарабатывала уборкой. Она была очень трогательной, организовала несколько лекций и показывала мне ночную жизнь Сиэтла. Нэнси отвезла меня обратно в Портленд. Там я обратил внимание людей на центр Тринле Другпы. Этот скромный, сочувственный и аполитичный лама был приятным исключением, и его стоило поддержать. Он приехал в Америку вместе с Калу Ринпоче пять лет назад, после нашего первого турне по Европе.

Затем, разъезжая на местных рейсовых автобусах, я посетил несколько маленьких групп вдоль побережья. Где бы я ни появлялся, я везде заставал полные кальяны и дымящие «косяки», а людей было почти не видно за волосами и бородами. Но они вели себя честно, доверяли своей глубинной сути и хотели учиться, чтобы помогать другим. По сравнению с гладким поколением «Я», которое как раз подрастало в те годы, они были глубокими, как океан.

Вики из Чикаго работала в индейской резервации в северной Калифорнии. Проведенный там день был весьма поучительным: исчезли последние иллюзии об индейской романтике, которые я все еще лелеял. Кстати, ребенком я чаще играл в ковбоев. За эти месяцы я повидал несколько племен, и везде, от Аляски до Гондураса, они представляли собой печальное зрелище. Главным разрушителем был алкоголь, и, как и у негров, во всем были виноваты белые. Лишь спустя годы, встретив нескольких шаманов и целителей, я лучше понял их культуру. В начале 90-х годов северо-западным индейцам в районе Ванкувера удалось достойно возродить свои старинные обычаи. Некоторые культуры создавали замечательные произведения искусства и прославились достижениями в области астрологии и военного дела – например, майя, ацтеки и инки. Но они не знали сочувствия и допускали государственное подавление беззащитных, а потому пали – и их падение было весьма неприятным.

После отъезда из Нью-Йорка я несколько раз звонил Барбаре Петти, с которой познакомился в Греции во время визита Кармапы. Она хотела, чтобы я сосредоточил свою работу в первую очередь на западном побережье Америки. Многие говорили, что культурные различия между населением этих мест и тибетскими учителями особенно велики, но я смотрел на это иначе. Современный мир принимает людей по большому счету одинаково, независимо от того, как они одеваются и что едят. Но невозможно учить высокообразованных и самостоятельных западных людей так же, как учили крестьянских детей в Тибете. Мой совет простой: делай то же, что говоришь, – тогда не будет слухов. Рассказывай только то, что важно для тебя самого, и безбоязненно позволяй людям разделять с тобой радость жизни. Никогда не забывай самого важного: ум подобен пространству, он открытый, ясный и безграничный, ему естественно присущи все хорошие качества. Ясно показывай цель и путь. Выделяй время для вопросов, а тех, кто их задает, считай партнерами по работе. Ограничивай только тех, кто попусту тратит твое время или сознательно пытается создавать неприятности. Слушателей с тяжелыми вибрациями приглашай побеседовать лично. Заканчивай медитацией, которая дарит благословение линии. Тогда поучения глубоко проникнут в ум.

Мой совет простой: делай то же, что говоришь, – тогда не будет слухов.

Этот стиль обучения мы собирались проверить на самой осведомленной, избалованной и запутанной в мире аудитории – на жителях Сан-Франциско, интересующихся духовностью. Здесь гуру обычно не задерживались надолго. В этом городе доверие и дружба важнее для нашей работы, чем где-либо еще. Вдоль всего западного побережья, до самой Мексики, работать было вдвойне радостно: эти места уже благословил Кармапа.

Сначала я остановился в центре у Барбары, в красивом деревянном доме на холме, в получасе езды на юго-восток от города. Он находился совсем рядом с Силиконовой Долиной, компьютерным центром Калифорнии. Но на то чтобы быть успешным в области высоких технологий, к сожалению, нужно тратить много времени, и потому люди приходили ко мне на лекции только раз или два в неделю.