Еще один день на войне. Свидетельства ефрейтора вермахта о боях на Восточном фронте. 1941–1942 - Хайнц Килер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сегодня выдался прекрасный теплый день. Я не мог уснуть среди запахов переполненного госпиталя, поэтому лег под открытым небом. Но мне удалось отойти ко сну лишь после того, как в 22.30 прибыл приказ на завтрашнее выдвижение. Сейчас мне хочется хотя бы раз как следует выспаться ночью. Когда я все подготовил, было уже 2.00 ночи. А в 6.00 – подъем, и надо быть в готовности выступить в 8.00 утра.
Воскресенье, 6 июля 1941 г.
В восемь часов мы выступили на Проскуров[13]. 1-й батальон следует в авангарде, а мы сегодня идем с главными силами. Авангард движется очень медленно. Путь постоянно замедляют множество препятствий, возникающих на дороге. Впрочем, можно с большой натяжкой сказать, что мы движемся именно по дороге. Даже в самой крошечной глухой деревушке в Германии дороги лучше, чем здесь. Обочины покрыты грязью, образовавшейся во время прошлых дождей, и ты тонешь в ней по колено, а посередине дороги лежит пыль. Тенты грузовиков свернуты, солдаты сидят в касках, с карабинами на коленях. Вокруг каждой машины клубится непроницаемое облако пыли.
Нам снова было приказано спешиться и идти пешком через огромные пшеничные поля, где никогда нельзя быть уверенным в том, что не встретишь на пути целый батальон русских. Мы медленно, крадучись продвигались вперед под прикрытием минометов, артиллерии и тяжелых пулеметов.
Когда наши солдаты подошли достаточно близко к укрытиям противника, они бросились вперед с воинственными криками и с ручными гранатами. Многие большевики погибают на месте, однако большинство из них попыталось спастись бегством.
Понедельник, 7 июля 1941 г.
В 5.15 начинается большое наступление, участвуют две наши роты при поддержке 33-го танкового полка. На местности, что идет вверх, и на высотах полно русских, все они успели окопаться. Это южное ответвление от линии Сталина.
Обе роты были готовы к 5.00. Мы выкатили наш вездеход на позиции; командир лично поведет на нем роты в атаку. Земля вокруг превратилась в грязь после дождя. Танки медленно поползли к позициям русских, малые, средние, тяжелые[14]. Каждого охватило лихорадочное возбуждение, как это всегда бывает перед атакой. Щеки пылали, глаза горели, сердца бились чаще, а мысли были сосредоточены на одном – добраться до них, уничтожить их! Совершенно случайно я вспомнил, что сегодня день рождения Лорли. Но у меня нет времени, чтобы думать об этом. Отданы приказы, атака начиналась, и я брошен в самую гущу боя.
Когда на часах было 5.15, вперед выдвинулись стальные гиганты – целых сто сорок танков! Скоро с русскими будет покончено ко всем чертям. К сожалению, нам на нашем вездеходе удалось пройти не слишком далеко. Мы безнадежно застряли в какой-то канаве, поэтому пришлось продолжить путь пешком. Я на всякий случай захватил с собой несколько посыльных. Один из них нес флаг батальона, который мы везем с собой в каждом бою: так легче определить, где находится командир. Едва мы успели достичь укрытия, попав под защиту высокого и густого пшеничного поля, и получить известие о том, что танки вышли к дороге, из леса слева, с открытых позиций прямо в поле перед нами и из строений по нас был открыт плотный огонь. Нам пришлось двигаться по полю ползком. Оставалось на виду только знамя, чтобы роты, которые шли за нами, не теряли нас из вида, и это было большим недостатком для нас, так как русские постоянно обстреливали эту точку на местности.
Мы не могли отдать приказ танкам отойти назад, так как у нас не было с ними связи. Водитель вездехода, который ехал за нами, вызвался вернуться и привести танки, но его машина снова застряла. Пока водитель пытался найти решение, как снова заставить машину ехать, он заметил, что его вездеход застрял над норой, из которой торчал ствол вражеского миномета. Ему пришлось срочно выбираться из машины и пускаться наутек, подобно дикому кабану, минуя многочисленные укрытия, в которых было полно хорошо замаскировавшихся русских.
Одна из рот уже направилась вокруг леса; она же должна зачистить строения рядом. Командир пожелал отправиться с ними, захватив с собой свой маленький штаб. Он поведет людей через деревья, а затем остановится со штабом на небольшой высотке справа, тем самым оказавшись между двумя ротами и обеспечив себе обзор с высоты птичьего полета.
С пистолетами и карабинами наготове мы шли через лес. Но там было всего несколько русских, и после короткого боя мы зачистили от них территорию. Майер был рядом с командиром с поднятым вверх боевым штандартом. Когда мы подошли к высотке, русские снова открыли по нас стрельбу. Пули свистели над головой; по-видимому, мы оказались именно там, где русские сосредоточили самый убийственный огонь. Забраться на холм не было возможности: мы не имели пулеметов, только карабины, пистолеты-пулеметы и ручные гранаты. Но именно потому, что все выглядело невозможным, мы должны были продолжить идти вперед. Должны сбросить русских оттуда.
Медленно мы крались ползком вдоль холма: было бы просто сумасшествием высовывать головы. Русские сидели в своих хорошо замаскированных окопчиках, и их не было видно. Наконец возвратились несколько наших танков, которые, похоже, искали командира. Я сразу же побежал через лес назад и передал танкистам задание помочь нам выкурить противника из его нор. Все вздохнули с облегчением, когда я возвратился назад с танками и дал им направление на высоту. Машины двинулись вперед, а мы следовали за ними, стреляя в укрытия и бросая туда гранаты. Оттуда шел дым, но в большинстве случаев цель не была достигнута: русские не осмеливались высунуть головы из своих нор. Они просто высовывали наружу свои винтовки и жали на спусковые крючки или бросали ручные гранаты, даже не посмотрев, куда те полетят.
Над русскими укрытиями уже катились танки, утюжа их туда-сюда по несколько раз; можно себе представить, что люди в этих норах превратились в месиво, однако это было не так. Русские все еще были повсюду, стреляли из своих нор и бросали гранаты.
Рядом со мной упал лейтенант Кляйне-Херцбах. Попадание в живот. Лейтенант Цурн остается рядом, чтобы побыть с ним последние минуты. Офицер умирает у него на руках, не приходя в сознание.
Нам приходится проверять каждую щель, забрасывать внутрь гранату, а затем
