Делирий - Василий Головачев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подъехала вишнёвого цвета «Хонда Легенд». Координатор «Триэн» сел на заднее сиденье, машина побежала вслед за «БМВ».
— Видел? — кивнул на исчезнувший впереди «Бумер» хорошо одетый седой мужчина, сидящий на переднем пассажирском сиденье «Хонды».
— Жизнь берёт своё, — сказал Малахов спокойно. — Шеха правильная девочка, но и ей защитник нужен.
— Ты полковника давно знаешь?
Олег Харитонович помолчал.
— Недавно, чуть больше полугода, но мы в нём не ошиблись. История с его подругой Ликой должна послужить ему уроком.
— Не произойдёт ли то же самое с Шехерезадой?
— Ты её отец, тебе лучше знать.
Седой задумался. Олег Харитонович положил ему руку на плечо.
— Пусть сами разберутся, не вмешивайся. Они молоды, умны, никому ничего не должны, что хорошо, вся жизнь впереди. Вдруг это навсегда?
— Вдруг… она росла без матери… а потом Витя разбился…
— Так что ж, запрещать ей встречаться с парнями? Они и так её избегают, больно уж красивая.
Седой покачал головой, но продолжать тему не стал.
— Скажи лучше, справимся мы с Кочевником без Волкова или нет?
— He знаю, — после паузы ответил отец Шехерезады.
— И я не знаю, — вздохнул Малахов. — С одной стороны Роман ещё не достиг нужных кондиций для прямых поединков с Поводырями, с другой — не хочется постоянно проигрывать. Кочевника надо убирать! Слишком дорого он обходится России.
— Подумаем, ещё есть время.
«Хонда» свернула на Тверской бульвар.
Вечер удался на славу! Давно Афанасий не чувствовал себя так спокойно и свободно, как с Шехерезадой. Вопреки мнению, что писаные красавицы манерны и глупы, девушка оказалась простой в общении, начитанной и наблюдательной. Её вкусы были понятны и вполне соответствовали мироощущению Вьюгина. Знала она о жизни города больше, чем те девушки, с которыми он общался, и в конце концов через час знакомства они говорили уже как друзья, понимая друг друга чуть ли не с полуслова.
Ещё через час Афанасий понял, что влюблён в секретаршу Малахова по уши.
Не увлекайся! — пискнула осторожная мысль. Высыпешь ей сразу всё, что знаешь, она и разочаруется.
Однако это его не остановило. Мало того, в какой-то момент он вдруг сообразил, как можно подловить и задержать Кочевника, от чего у него даже Дух захватило: такой неожиданной и красивой оказалась идея. Правда, высказать её девушке он всё-таки не решился, сработал стереотип (все разведчики мира прокалывались именно на связях с красавицами) и недавнее прошлое (Лика, по сути, продала его своей подруге). Поэтому он радовался в душе, и только, но это отражалось на его настроении, и Шехерезада наконец заметила его состояние:
— По-моему, ты перебрал с вином.
— Я выпил всего два бокала, — запротестовал Афанасий, — как и ты, между прочим. Пьян я не от этого.
— Отчего же?
— Всегда мечтал жениться на умной, красивой и доброй девушке.
— В таком случае придётся жениться три раза, — рассмеялась Шехерезада.
— Нет, только один. Я её встретил.
— Кого?
— Свою мечту.
— Познакомишь? — Лукавые искорки в глазах девушки сложились в улыбку.
— Ты её хорошо знаешь.
— Кто же она?
— Ты! — Он подался вперёд, сказал взволнованно и серьёзно: — Пойдёшь за меня замуж?
Она тоже стала серьёзной, лишь в глазах протаял ледок недоверия.
— Мы же практически не знакомы.
— Я знаю тебя тысячу лет!
— Ты не спрашиваешь, замужем я или нет.
— Была бы замужем, не пошла бы со мной в ресторан.
— Сейчас это делается сплошь и рядом. А не боишься, что мой бойфренд заявит кулачный протест?
— Не боюсь. — Он расплылся в улыбке, погрозил ей пальцем. — Мы народ тренированный. К тому же у тебя нет бойфренда.
— Почему ты так думаешь?
— Чувствую!
Глаза Шехерезады на миг стали грустными.
— Ты ничего обо мне не знаешь. У меня был… парень… он погиб.
Афанасий перестал улыбаться.
— Извини, я не знал. Как это случилось?
— Он был гонщиком, разбился во время соревнований.
— Давно?
— Это имеет значение? — поморщилась Шехерезада. — Ты тоже гоняешь как сумасшедший.
— Буду ездить тише, — только и смог произнести он.
Впрочем, вечер закончился на хорошей ноте. Ему удалось перевести разговор на другую тему, отвлечь девушку от печальных воспоминаний, и они даже потанцевали под живую музыку: в «Шинке» играли на так называемых народных инструментах, В начале двенадцатого Афанасий повёз Шехерезаду домой. Мысль предложить ей поехать к нему была, но он благоразумно отказался от затеи, понимая, что предложение не охарактеризует его положительно.
Жила она в Бибирево, на улице Плещеева.
Афанасий помог спутнице выйти из машины, довёл до подъезда старого девятиэтажного дома.
— Давно вы здесь живёте?
— Всю жизнь, — слабо улыбнулась Шехерезада. — Мама умерла десять лет назад, мы живём с отцом. Я могла бы пригласить тебя к себе, но папа дома.
— В другой раз, — кивнул он понимающе. В голову лезла всякая романтическая чепуха, хотелось читать стихи или петь, однако ему удалось сдержать язык. — Я спрашивал тебя в ресторане…
— Пошутил, я понимаю.
— Не пошутил!
Глаза Шехерезады снова стали круглыми.
— Не шутил?
— Выходи за меня замуж!
— Но ведь мы…
— Знаю, ты говорила, мы мало знакомы и в то же время знаем друг друга давно. Небеса в таких случаях не обманывают.
— Ты… — Она помолчала. — Ты… сумасшедший!
— Не побоишься стать женой сумасшедшего полковника?
Губы Шехерезады раскрылись.
И тогда он поцеловал её всерьёз, не прислушиваясь к голосу разума, подчиняясь интуиции, которая его никогда не подводила.
Целовались недолго. Он снова нашёл в себе силы оторваться от этого сладостного действа, чтобы не скомкать прощание.
— Завтра идём в ЗАГС!
— Завтра не могу, закончить надо важные дела, — выговорила Шехерезада пунцовыми губами. — Да и Олег Харитонович не поймёт, если я уйду.
— Поймёт! Заеду за тобой в двенадцать часов дня, будь готова.
— И всё-таки ты…
— Не повторяйся, — засмеялся он, хмельной от радости.
Она мгновение всматривалась в его глаза, быстро поцеловала и исчезла за дверью подъезда. А у него остался на губах сиреневый вкус поцелуя, который хотелось сохранить вечно. С трудом удержался от радостного вопля (тебе сколько лет, полковник?), сел в машину, пребывая в эйфорическом состоянии, потом очнулся, схватился за телефон:
— Олег Харитонович, не поздно?
— Надеюсь, важность сообщения оправдывает звонок? — спросил координатор.
— У меня родилась идея насчёт захвата Ко…
— Подъезжай ко мне, обсудим, — перебил его Малахов.
— Можно завтра, — остыл Афанасий.
— Я ложусь спать поздно. Или ты не в состоянии перемещаться?
— Нет, всё нормально. — Он неожиданно заговорил о другом. — Шехерезаду отпустите завтра в двенадцать?
— Зачем?
— Мы поедем в ЗАГС.
Из трубки капнула минута молчания.
— Не торопитесь?
— Нет.
— Жду.
В трубке раздались гудки отбоя.
И Афанасий, почувствовав неожиданное облегчение, поехал через всю Москву в Южное Бутово, где жил Малахов.
Несмотря на посты ГИБДД, ремонты трассы и участки дороги, больше похожие на полосу препятствий, Ылтыын на своей «Марусе» доехал до Пскова за три с половиной часа. Антирадар ему был не нужен, он и так чувствовал, где стоят скрытые телекамеры либо автомобили ДПС, оборудованные компьютерно-радарными системами.
В половине двенадцатого он остановил машину во дворе дома, где жил экстрасенс, понаблюдал за подъездом и окнами квартиры на первом этаже, принадлежащей Роману, хотел было позвонить ему по телефону и услышал ментальный вызов:
«Кому это я понадобился?»
«Привет, висв, — ответил Ылтыын, шевельнув лопатками; ощущать себя пронизанным лучом «телепатического локатора» было не очень приятно. — Я за тобой».
«Заходи».
«Может, я тебя в машине подожду?»
«Засада тебя не ждёт, поговорить надо. Да и тебе отдохнуть с дороги».
«Как ты меня обнаружил?»
«В окно посмотрел».
Ылтыын подумал, вышел из машины, посмотреть на которую сбежались мальчишки со всего двора.
Роман открыл дверь, одетый в шорты и майку. Они обменялись «локтепожатиями».
— Проходи, я не один.
Ылтыын заглянул в комнату.
Стоявшая у окошка девушка, русоволосая и стройная, одетая в маечку и почти такие же шорты, что и на Романе, оглянулась.
— Здравствуйте.
— Здравствуй, однако, — вежливо сказал Ылтыын.
— Это Алтын, — сказал вошедший следом Роман. — А это Юна.
Ылтыын поклонился.
— Очинно приятно, однако.
— Он говорит по-русски совершенно без акцента, — насмешливо сказал Роман девушке. — Не обращай внимания.
— Извините, — снова поклонился Ылтыын.
Юна засмеялась.
— Я приготовлю стол.
— Я не голоден, — сказал Ылтыын.
— Приготовь, мы пока побеседуем, — сказал Роман.
