В ожидании - Джон Голсуорси

— По рукам, Милли, и запомни, что я сказал. Твои родители были моими друзьями, и ты будешь достойна их.

— Да, мистер Черрел.

«Как бы не так!» — подумал Хилери и проводил девушку через прихожую в столовую, где его жена работала за пишущей машинкой. Вернувшись в кабинет, он выдвинул ящик письменного стола, достал пачку счётов и приготовился к схватке с ними: он не мог избежать её, потому что на земле были места, где казначейским билетам придавалось большее значение, чем в этом сердце трущоб христианского мира, чья религия презирает деньги.

«Полевые лилии не трудятся, не прядут, но все равно попрошайничают. Хилери усмехнулся. — Где чёрт побери, добыть столько, чтобы комитет дотянул до конца года?» Проблема ещё не была разрешена, как горничная уже доложила:

— Капитан и мисс Черрел и мисс Тесбери.

«Ну и ну! — удивился про себя Хилери. — Они не теряют времени».

Он не видел племянника с тех пор, как тот возвратился из экспедиции Халдорсена, и угрюмый вид постаревшего Хьюберта потряс его.

— Поздравляю, старина! — воскликнул он. — Я кое-что слышал вчера о твоих намерениях.

— Дядя, — объявила Динни, — приготовьтесь к роли Соломона.

— Репутация Соломона как мудреца — это, возможно, самая сомнительная вещь в истории, моя непочтительная племянница. Прими во внимание число его жён. Итак?

— Дядя Хилери, — сказал Хьюберт, — мне стало известно, что может последовать приказ о выдаче меня как преступника. Я ведь застрелил погонщика мулов. Джин хочет немедленно венчаться несмотря на это…

— Нет, из-за этого, — вставила Джин.

— Я же считаю, что в сущности поступаю очень рискованно и нечестно по отношению к ней. Мы решили все изложить вам и сделать так, как вы найдёте нужным.

— Весьма признателен, — буркнул Хилери. — Почему именно я?

— Потому что вы помогаете попасть в рай людям, ожидающим его, чаще, чем кто-либо другой, за исключением полицейского судьи, — ответила Динни.

Хилери скорчил гримасу:

— Ты так хорошо знаешь священное писание, Динни, что могла бы вспомнить об игольном ушке и верблюде. Однако…

Он посмотрел на Джин, потом на Хьюберта и опять на Джин.

— Нам нельзя ждать, — отрезала Джин. — Если его возьмут, я все равно поеду за ним.

— Серьёзно?

— Разумеется.

— Можешь ты помешать этому, Хьюберт?

— Думаю, что нет.

— Значит, любовь с первого взгляда, молодые люди?

Ни Хьюберт, ни Джин не ответили, но Динни подтвердила:

— Вот именно. Я заметила это с крокетной площадки в Липпингхолле.

Хилери кивнул:

— Что ж, это не так уж плохо. Со мной получилось то же самое, и я об этом никогда не сожалел. Тебя действительно могут выдать как преступника, Хьюберт?

— Нет, — сказала Джин.

— Хьюберт?

— Не уверен. Вы знаете, у меня остался шрам. Отец встревожен, но многие люди делают всё, что в их силах.

И молодой человек закатал рукав.

Хилери кивнул:

— Твоё счастье.

Хьюберт усмехнулся:

— Тогда и в том климате это, поверьте, не было счастьем.

— Достали вы разрешение?

— Ещё нет.

— В таком случае доставайте. Я окручу вас.

— Серьёзно?

— Да. Может быть, я и не прав, но вряд ли.

— Вы правы! — Джин пожала ему руку. — Устроит вас завтра в два часа, мистер Черрел?

— Дайте сообразить.

Хилери полистал записную книжку и кивнул.

— Великолепно! — вскричала Джин. — Хьюберт, едем за разрешением.

— Я страшно признателен вам, дядя, если только вы действительно считаете, что это не подло с моей стороны.

— Мой дорогой мальчик, — ответил Хилери, — когда имеешь дело с такой девушкой, как Джин, надо быть готовым к скоропалительным решениям. Au revoir, и да благословит вас обоих господь!

Когда они вышли, он повернулся к племяннице:

— Я очень тронут, Динни. Комплимент был очаровательный. Кто его придумал?

— Джин.

— Значит, она либо очень хорошо, либо очень плохо разбирается в людях. Как — не могу сказать. Быстро сработано: вы явились в десять пять, сейчас — десять четырнадцать. Не помню, приходилось ли мне распорядиться двумя жизнями за более короткий срок. У Тесбери с наследственностью в порядке?

— Да, только все они чуточку слишком стремительные.

— В общем, я таких люблю, — одобрил Хилери. — Мужественный человек обычно все делает с налёта.

— Как в Зеебрюгге.

— Ах, да, да! Там ведь есть брат моряк, не правда ли?

Ресницы Динни затрепетали.

— Он ещё не пришвартовался к тебе?

— Пытался несколько раз.

— И что же?

— Я не из стремительных, дядя.

— Значит, лучше тяжеловоз, чем рысак?

— Да, лучше.

Хилери с нежностью улыбнулся любимой племяннице:

— Синие глаза — верные глаза. Я ещё обвенчаю тебя, Динни. А теперь извини — мне нужно повидать одного человека. Бедняга нарвался на неприятности с покупкой в рассрочку. Впутался в одно дело, а выпутаться не может и плавает в нём, как собака в пруду с крутыми берегами. Между прочим, девушка, которую ты на днях видела в суде, сейчас сидит в столовой с твоей тёткой. Хочешь ещё раз взглянуть на неё? Боюсь, что она — неразрешимая загадка. В переводе это означает — представительница рода человеческого. Попробуй раскуси её.

— Я-то не прочь, да она не даст.

— Не уверен. Вы обе — девушки, и ты могла бы из неё кое-что вытянуть. Я не удивлюсь, если это будет по преимуществу дурное. Конечно, то, что я сказал, цинично, — прибавил он. — Но цинизм облегчает душу.

— Без него нельзя, дядя.

— Он — то преимущество, которое католики имеют перед нами. Ну, до свидания, дорогая. Увидимся завтра в церкви.

Спрятав свои счета, Хилери проводил девушку в прихожую, открыл дверь столовой, объявил: «Дорогая, у нас Динни!» — и вышел из дому с непокрытой головой.

XX

Девушки вышли из дома священника вместе и направились к Саутсквер, где собирались попросить у Флёр ещё одну рекомендацию.

— Знаете, — сказала Динни, преодолевая застенчивость, — на вашем месте я просто потребовала бы её у кого-нибудь из начальства по работе. Не понимаю, за что у вас отняли место.

Девушка искоса посмотрела на неё, словно взвешивая, стоит ли сказать ей правду.

— Насчёт меня пошли разговоры, — выдавила она наконец.

— Да, я случайно попала в суд в тот день, когда вас оправдали. Помоему, безобразие, что вас притащили туда.

— Я вправду заговорила с мужчиной, — неожиданно призналась девушка. Мистеру Черрелу я не сказала, но так оно и было. Мне тогда совсем уж стало тошно от безденежья. Вы считаете, что это нехорошо с моей стороны?

— Видите ли, я лично не заговорила бы из-за одних денег.

— Да ведь вы в них никогда не нуждались по-настоящему.

— Вероятно, вы правы, хотя их у меня совсем не много.

— Лучше уж так, чем воровать, — угрюмо бросила девушка. — Что тут такого, в конце-то концов? Это сразу забывается, — я, во всяком случае, так думала. Ведь про мужчину за это никто плохого не говорит, и ничего ему не бывает. А вы не расскажете миссис Монт о том, что я вам сказала?

— Разумеется, нет. Вам было очень трудно, да?

— Жутко. Мы с сестрой еле-еле сводим концы с концами, если обе работаем. Она проболела пять недель, а тут я ещё потеряла кошелёк. Там было целых тридцать шиллингов. Ей-богу, я не виновата.

— Да, вам не повезло.

— Чертовски! Будь я на самом деле такая, думаете, они замели бы меня? Всё получилось потому, что я ещё зелёная. Держу пари, девушкам из общества не приходится этим заниматься, когда их поджимает.

— Ну, наверно, и там бывают девушки, которые не побрезгуют любым путём увеличить свои доходы. Но всё равно я считаю, что это можно сделать только по любви. Впрочем, у меня, наверное, старомодные взгляды.

Девушка снова окинула её долгим и на этот раз чуть ли не восхищённым взором:

— Вы — леди, мисс. Скажу честно, я и сама не прочь быть леди, да ведь кем родился, тем и помрёшь.

Динни поморщилась:

— А, далось вам это слово! Самые подлинные леди, каких я знавала, это старые фермерши.

— Правда?

— Да. Я считаю, что некоторые лондонские продавщицы не уступают любой леди.

— Знаете, между ними попадаются ужасно симпатичные девушки. Например, моя сестра. Она куда лучше меня. Никогда бы на такое не пошла. Ваш дядя мне кое-что растолковал, только я не могу на себя положиться. Не люблю отказываться от удовольствий. Да и зачем?

— Весь вопрос в одном: что такое удовольствие. Случайный мужчина это не удовольствие. Скорее наоборот.

Девушка кивнула:

— Это верно. Но когда некуда деваться, пойдёшь и на такое, на что не согласишься в другое время. Можете мне поверить.

Настала очередь Динни кивнуть.

— Мой дядя — славный человек, правда?

— Настоящий джентльмен — никому не навязывает свою религию и всегда готов сунуть руку в кошелёк, если там что-нибудь есть.