Нордшельский отшельник - Ленин

стала утруждать себя разведением костра, поэтому сразу легла на плащ, проваливаясь в сон на мягком песке. В пространстве крепкого сна она не заметила, что тепло огня греет её спину.

Метание среди копий и жара не давали ей покоя. Странный бег загнанной жертвы среди сосен и лат рыцарей… Она не могла осознать от чего бежит. Но остановиться было бы равносильно мгновенной гибели. С иссиня-чёрного кучевого неба сыпались окровавленные перья — чёрные и белые, и не было им конца. В суматохе битвы она уворачивалась от копий и мечей, пробираясь между кровавыми телами и ледяными статуями, а в спину её догонял леденящий хохот. Она зацепилась плащом за что-то позади, и теперь он душил её. Душил. И догонял…

— Нет, не надо!

Она приподнялась на локтях, откашливаясь, и увидела перед собой настороженный янтарный взгляд среди мерцающих звёзд.

— Успокойся, это кошмар.

Он мягко расстегнул заклепку её плаща, и дышать стало немного легче. Она раздражённо утерла со лба пот, коря себя за проявленную слабость.

"Мой кошмар — это ты" — пронеслось в её голове, но она прикусила язык. Фраза отдалась в её сердце тянущей болью.

Отшельник отстранился от неё, и разорвал странный незримый контакт, от которого ей мимолетно захотелось коснуться его руки.

Мечник вернулся к костру и лег по другую его сторону, поворачиваясь к девушке спиной.

Накатывающий шум волн успокаивал, и она вскоре заснула вновь, пока на небе не забрежжил рассвет. Дорога звала вперед, голод притупился, поэтому она обогнала Норда, седлая коня. Бледно-голубые лучи солнца слабо скользнули по ее лицу, а затем скрылись в серости облаков.

Время шло как тягучая патока — отчасти из-за того, что она не добилась никакого ответа от хронов, и теперь боялась возвратиться с плохими вестями. Погрузившись в думы, она и не заметила, что они уже довольно долгое время едут в частоколе елей, примыкающих почти к берегу.

Вдалеке взвыла стая вирнов, происходящих от псовых, лошади всполошились, и она уловила стук многочисленных звериных лап по земле. Они приближались, и очень быстро. Небо заволокло, и солнечный свет резко сменился на едва различимую серость.

Рыжик и Белобок взвились, скидывая всадников, и помчались вперед, не разбирая дороги, подгоняемые животным ужасом. Их ржание быстро утихло где-то вдали. Чернобокие вирны, во много раз превосходящие по размерам взрослую собаку, появились перед упавшими всадниками стремительно и внезапно. Их желтые сверкающие глаза контрастировали с пышной грубой шерстью, а огромные клыки с капающей на землю слюной уже нацелились на незащищенную плоть.

Лэниэль не успела подняться, когда ее бедро и левое плечо пронзили острые, причиняющие неимоверную боль, зубы. Вирны впились в нее, словно в самый долгожданный кусок мяса, и начали рвать ее плоть, не давая даже опомниться. Среди возни и собственного крика она услышала лязганье зубов и меча сбоку от себя, но не могла даже пошевелиться, чтобы вытащить оружие — пасть второй твари сомкнулась на ее запястье, когда она прикрыла шею, второй же рукой она пыталась сжать морду другого хищника. Борьба Отшельника и вирнов не прекращалась. Казалось, они все вместе катались по земле, пытаясь найти его уязвимое место. Кровь с силой заливала землю вокруг, и Лэниэль стремительно теряла силы для сопротивления.

— Норд, — прохрипела она, — я…

Один из них заскулил, когда Мечник с силой откинул его ногами, а второго поразил плоской частью меча прямо по макушке. Не сумев прокусить его демоническую сущность, они отступились, поджав хвосты, и рыча, попятились в лес, когда он поднялся на ноги.

— Помощь пришла, — попытался успокоить он то ли себя, то ли угасающую девушку, разжимая пасти вцепившихся в тело животных, но голос его дрогнул.

Еще несколько мучительных минут он боролся с ними, теряя драгоценное время, пока они, изрядно помотанные, с окровавленными от эльфийской крови мордами, не скрылись в чаще.

— Почему ты их… не убил? — она зажимала раны руками, но кровь все же с силой сочилась меж пальцев.

— С меня хватит бессмысленных убийств.

Отшельник бегло осмотрел ее раны, и к счастью, лишь часть из них могла нанести ей сильный вред. Надо было срочно остановить кровопотерю, пока она цеплялась за жизнь. Нога пострадала меньше — они не добрались до костей, но плечевой сустав был искалечен, как и часть костей, проходящих у предплечья. Но это все было поправимо. Склянки, выпавшие из сумок, были разбросаны по земле, и он судорожно искал лекарственные настои, перемазывая этикетки в крови.

Он влил в ее рот сильное средство, позволяющее тканям и коже затянуться, но она уже безвольной куклой повисла на его руках. Раны начали затягиваться, но выглядела она очень неважно — лицо было почти белым, и он не знал, чего ему стоило ожидать. Переломы и трещины придется сращивать дольше, и явно не в дороге. Ее левая рука неестественно выгнулась, нужно было зафиксировать ее положение хотя бы на время ходьбы, за что он и принялся.

Отшельник наконец огляделся — лошадей и след простыл. Теперь ее хрупкая жизнь всецело находилась в его руках.

*** *** ***

Когда она наконец вынырнула из темноты забытья, мир раскачивался и ходил ходуном, отчего голова быстро закружилась. Она сфокусировала свой взгляд на высоких деревьях, которые заканчивали свой рост лишь там, где облака окутывали их вершины. Каждый раз, когда она ненадолго приходила в сознание, мир все не прекращал свою карусель красок, и ее стало мутить. Сфокусировав взгляд на деревьях, она перевела его на что-то более приземленное — большую царапину на мужской груди, рассекающую одежду и плечо. Она слабо застонала от нагрянувшей головной боли, и головокружение прекратилось. Мир замер на месте.

Норд остановил свой шаг, осматривая ее лицо.

— Наконец-то, — выдохнул он.

Лэниэль огляделась, повиснув на его руках.

— Что произошло и как долго все это продолжается?

Она оглядела свои руки, повернув шею влево, откуда тянущая боль расползалась на руку и часть груди. Левая рука, а точнее плечо, и вся часть до локтя были перебинтованы и зафиксированы так, чтобы во время ходьбы она не болталась, травмируясь сильнее. Немного заходя в сторону грудины, кто-то оставил глубокий след зубов, по какой-то причине не до конца затянувшийся.

— Ты ничего не помнишь? — участливо спросил он, все еще вглядываясь в ее лицо сквозь маску. Лэниэль попыталась спрыгнуть на землю, но вытянув ноги в воздухе, ощутила болезненный импульс, прошедший от бедра по всей нервной системе. Кажется, с ногой тоже не все было в порядке.

— Ай!

— Не советую… — предупредил он, поудобнее перехватывая ее под коленями. — На