Дебрифинг президента. Допрос Саддама Хусейна - Джон Никсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Саддам стал философствовать, когда его спросили, как Америка так ошиблась в вопросе об оружии массового поражения. "Дух слушания и понимания отсутствовал. . . Я не снимаю с себя этой вины". Это было редкое признание Саддама в том, что он мог бы сделать больше, чтобы создать более четкое представление о намерениях Ирака в отношении ОМУ.
По его словам, он не очень подробно следил за работой инспекционных групп, но поручил Тарику Азизу заниматься этими вопросами. В 1991 году, как того требовала резолюция 687 Совета Безопасности ООН, Ирак заявил, что в одностороннем порядке уничтожил свое химическое оружие. Хотя иракское правительство приказало сотрудничать с ООН, местные чиновники не привыкли, чтобы посторонние вмешивались в их дела, и не хотели показывать инспекторам ООН свои документы. "Во время войны, - сказал Саддам, - файлы будут перемещены, чтобы защитить их от авиаударов и тому подобного". Поэтому почти все правительственные файлы были перемещены на всех уровнях. Все эти действия были неправильно истолкованы как утаивание или злонамеренность". Саддам заявил, что Рольф Экеус, шведский дипломат, возглавлявший усилия ООН по разоружению Ирака после войны в Персидском заливе, сообщил "в 1995 году, что 95 процентов иракского оружия было уничтожено. Так что с 1995 года по настоящее время 5 процентов не найдено, и армия США находится здесь, а оно все еще не найдено".
Мы отметили, что в течение многих лет иракские официальные лица заявляли, что у них нет никаких записей о своих оружейных программах, но в 1995 году передали 120 коробок с документами, касающимися их биологического арсенала. Они обнаружились после того, как Хусайн Камель, зять Саддама, перебежал в Иорданию, и иракские чиновники привели инспекторов ООН на его птицеферму, где хранились документы. "Если бы у нас были плохие намерения, мы бы сожгли их или спрятали", - сказал Саддам. У нас не было намерений возобновлять наши программы... хотя я слышал от Тарика Азиза, что эти документы не очень важны". Тарик Азиз не знал, почему эти документы оказались у Хусайна Камеля". (Иракцы часто хранили секретные материалы в домах высокопоставленных чиновников, чтобы они не попали в руки международных властей).
Вскоре после этого, после того как Ирак в течение многих лет утверждал, что у него была лишь небольшая оборонительная программа, он признал, что у него есть большой арсенал биологического оружия. Саддам заявил, что эти программы были учтены, когда он предоставил ООН инвентаризацию оружия в Ираке. После войны в Персидском заливе Саддам временно потерял контроль над четырнадцатью из восемнадцати провинций Ирака во время восстания шиитов. Офисы партии Баас подверглись нападению, а документы были сожжены. "Не осталось ни одного документа. Все они были сожжены. Даже документы о собственности и недвижимости... Было очень здорово, что мы нашли некоторые документы [об ОМУ], чтобы показать вам". Как сказал Тарик, получить 95 процентов на экзамене - это очень хорошо". Но вместо того, чтобы отменить эмбарго, сказал Саддам, инспекторы продолжали искать оставшиеся 5 процентов. "Нас действительно неправильно понимали в угнетающей манере. Я не думаю, что какую-то другую страну угнетали и не понимали так, как Ирак".
В последние годы жизни Саддам, похоже, не понимал, что происходит в Ираке, так же как и его британские и американские враги. Его отстраненность от управления привела его в ловушку, из которой он не смог выбраться, когда вторжение 2003 года стало неизбежным. Он был невнимателен к тому, что делало его правительство, и не имел реального плана подготовки к обороне Ирака. Саддам думал, что в конце концов все сложится так, как обычно и происходило в прошлом. Американцы придут, разрушат часть его страны, а затем, возможно, увязнут или их уговорит остановиться международное сообщество, желающее, чтобы насилие и убийства прекратились. Или они увязнут и уйдут. Или Организация Объединенных Наций вмешается и обеспечит прекращение огня. Он не получал ежедневных подробных сводок разведки и не мог осознать масштаб приближающейся бури - даже его сыновья, Удей и Кусай, были застигнуты врасплох атакой, возглавляемой США. Все его министры ждали от Саддама ответа. Все думали, что у Саддама есть план, как справиться с коалицией после ее прибытия в Ирак. Вскоре все узнали, что никакого плана не было.
В этом-то и был смысл: План Саддама по защите от коалиционных сил заключался в том, что у него не было плана. Он сказал: "Какой у нас был выбор? Было два варианта развития событий. Либо американская армия встретит сопротивление, либо нет". За мужскую честь - военную честь - [и] за национальную честь и принципы, мужчины должны сражаться. Они должны сражаться за свои принципы, и, благодаря Аллаху, мы сражались и не сдались. Это было благородно... Когда угроза транслируется и хорошо известна, план очень прост. Конечно, было совершенно ясно, что мы не можем обороняться с одинаковой интенсивностью во всех местах. . . Для гражданина дорог каждый сантиметр земли. Но для правительственного чиновника есть приоритеты, и он должен распределять ресурсы в соответствии с этими приоритетами... Вы думали, что Тикриту, как дому Саддама Хусейна, будет выделено много ресурсов. Но вы ошиблись - они пошли на Мосул, Киркук, Басру и так далее". Это не было ни невежеством, ни безумием, но своего рода фатализмом, который поселился в иракском лидере.
Несмотря на важность Багдада, планы по его обороне были бессистемными. Саддам глубоко уважал военных, но имел лишь примитивное представление о военном деле. Похоже, его мало чему научила восьмилетняя война Ирака с Ираном. Как он объяснял, дивизии Республиканской гвардии окопались и
