Белое солнце пустыни. Полная версия - Валентин Ежов

Саид, спешившись, сидел у стены, поджав под себя ноги, тихо напевал что-то тягучее себе под нос. Сухов вышел из дверей музея и увидел Саида, сидящего в позе всегда готового к броску воина.

– Ты что это мурлычешь? – поинтересовался он.

– Сестра любила эту песенку, – сказал Саид.

– Счастливо оставаться… – улыбнулся Сухов – А я только в море ополоснусь – и в дорогу. Смотри, больше не закапывайся.

Саид, продолжая напевать свою песенку, смотрел вслед Сухову, спускающемуся к берегу моря, которое виднелось отсюда ярко-синим лоскутом меж глинобитными домами.

Каспий раскинулся до самого горизонта; запах от моря был чистый, пронзительный, сильный. Над водой кричали чайки. Волны, пенясь, накатывались на белый песок.

Нукеры Абдуллы напали на Петруху, как только Сухов покинул дворец Алимхана. Швырнув на землю, они жестоко избили его ногами.

Петруха остался лежать ничком на каменных плитах двора, раскинув руки и ноги.

Лебедев подбежал к нему, перевернул на спину, плеснул на окровавленное лицо воды из кувшина.

– Изверги… Изуверы… – шептал охваченный ужасом смотритель музея.

Сухов вышел на окраину Педжента. Здесь кончалась железнодорожная ветка и стояло несколько нефтяных баков. Невдалеке, на полузанесенных песком, а кое-где и вовсе погребенных под барханами путях, виднелась одинокая цистерна с маслянистыми подтеками. Вдоль путей тянулись телеграфные столбы с оборванными проводами – Алимхан не успел достроить ни то ни другое.

На самом берегу, шагах в десяти от моря, лежал завалившийся на бок баркас, довольно большой, с мачтой.

Сухов, не раздеваясь, чтобы отмочить пропотевшее обмундирование, лишь сбросив на песок сидор, ремень с кобурой и кепарь, бросился в воду, с удовольствием поплыл, рассекая волны.

С баркаса за ним наблюдали два человека Абдуллы: русский подпоручик и бородатый азиат в меховой папахе. Когда Сухов заплыл достаточно далеко, подпоручик спрыгнул на песок и направился к вещичкам красноармейца, оставленным на песке.

Сухов перевернулся на спину и лежал так, смотря в небо, по которому плыли редкие облачка, возникая в вышине как бы ниоткуда. В небе кругами парили чайки, резко вскрикивая, иногда падали к воде – за рыбешкой и уносили вверх добычу, свисающую с их клювиков блестящими коромыслами.

Сухов перевернулся со спины на живот и не спеша поплыл обратно. Отфыркиваясь, он вылез на берег, подошел к своим вещам и… увидел, что кобура его расстегнута и пуста. Он нагнулся, чтобы убедиться в этом окончательно. – и резкий окрик оставил его в таком положении.

– Руки! – крикнул подпоручик, стоящий поодаль с двумя револьверами, направленными на Сухова, Сухов, взявшись было за пустую кобуру, бросил ее и, медленно разгибаясь, приподнял руки., взглянул исподлобья…

Подпоручик и нукер в папахе держали его под прицелами своих револьверов. Подпоручик раздельно читал дарственную надпись на оружии Сухова:

– Красноармейцу Сухову… Комбриг Мэ Нэ Кавун… Именной! – подчеркнул он и бросил револьвер Сухова третьему нукеру, появившемуся на палубе баркаса. Тот поймал револьвер в воздухе.

– Зачем ты взял чужих жен? – сказал нукер в папахе. – Они же не твои?

Сухов ничего не ответил.

– Погоди, вот придет Абдулла, он тебе вырвет язык. Ну, чего молчишь?

– Язык берегу, – вздохнул Сухов, оценивая безнадежную обстановку, сложившуюся вокруг него.

– Тебя как, сразу прикончить или желаешь помучиться? – с издевкой спросил подпоручик, поигрывая револьвером.

– Лучше, конечно, помучиться, – ответил Сухов, лихорадочно соображая, как выпутаться из ситуации.

Подпоручик ударил его по лицу. Сухову, так часто получавшему удары и пинки в своей революционно-походной жизни, удар показался несильным и необидным. Он только взглянул на подпоручика, не изменившись в лице.

Нукер в папахе выстрелом из револьвера подал сигнал, и от коновязи, устроенной у одной из нефтяных баков, к баркасу подскакал еще один из джигитов Абдуллы. На нем был красный жилет, надетый прямо на голую, волосатую грудь. Рожа его нахально скалилась.

Нукер, не отрывая взгляда от Сухова, приказал подпоручику:

– Семен, скачи к Абдулле.

Тот козырнул и, вскочив на коня, ускакал.

«Одним меньше, – отметил про себя Сухов, – С троими немного легче… Значит – это люди Абдуллы… Вот я балда – видел же лошадиные следы… – С виду Сухов выглядел глуповатым и растерянным. Ни один мускул на лице не выдавал его истинного состояния, а мозг лихорадочно работал. – Если они не убили меня сразу, значит я им зачем-то нужен… Решили взять в плен… Может, им так приказал Абдулла… Значит, у меня есть время и можно как-нибудь вывернуться… Плохо, что эта папаха от меня в трех шагах… Далековато… Вот бы сделать еще шажок, и тогда можно броситься, схватить за ноги… Ну, выстрелит разок, в движении это не так страшно – еще нужно попасть, чтобы убить… а ранит – это легче… еще можно драться… Эх, мать твою, как бы этот шажок сделать?.. Пальнет с испугу!.. – Сухов покачнулся, как бы от внезапной слабости, и сделал полшажка. – Ну, вот, еще чуть-чуть…»

Но нукер тут же подобрался, остро взглянул на пленника: Дуло револьвера уставилось ему в грудь.

«Сейчас пальнет, сволочь!.. – со страхом подумал Сухов. – Погибнешь ни за хрен… И зачем я связался с этими бабами…» – Все эти мысли пролетели у него в голове за несколько мгновений. И тут взгляд Сухова упал на его невиданно-огромные наручные часы, торчащие из-под кепаря, хоть и не работающие, но с виду весьма привлекательные, и вероятный план мелькнул в его сознании.

– А ну, шагай, – приказал нукер в папахе и отступил в сторону.

Сухов, прежде чем двинуться, с подчеркнутым вниманием посмотрел на свои наручные часы и «небрежно» вытянув их из-под кепаря, начал пристраивать к руке… Как и предполагал Сухов, глаза нукера в папахе жадно сверкнули при виде необычных часов, он чуть подался вперед и этим невольным жестом выдал себя.

Сухов взял часы за ремешок и бросил нукеру в папахе, тот поймал их – и в ту же секунду, в прыжке, Сухов выбил из его рук револьвер и, падая на песок, в перевороте, дважды выстрелил.

Сперва упал «красный жилет», за ним – нукер, любитель часов.

Сухов перекинулся с одного бока на другой, чтобы сразить третьего нукера на баркасе и не дать тому прицелиться, но в этом уже не было необходимости: сдернутый с баркаса нукер хрипел, пытаясь сорвать с шеи петлю аркана, наброшенную на него Саидом.

Сухов поднялся с песка, поднял свой револьвер, выпавший из рук нукера, проверил барабан, одновременно наблюдая, как Саид хладнокровно придушил врага. Затем спокойно спросил: