Антиклассика. Легкий путеводитель по напряженному миру классической музыки - Арианна Уорсо-Фан Раух
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
• играть с инструментовкой/изложением (если в произведении задействовано несколько инструментов);
• менять темп (замедлять или ускорять);
• менять размер (изменять ритм или движение музыки);
• обращаться к параллельным минорам/мажорам (менять тональность, не покидая установленную гармоническую сферу темы).
В конце книги есть словарик, если эти слова вас пугают.
Рондо
Если в сонатной или трехчастной форме возвращение темы означает приближение к концу части, то рондо вас удивит.
В этой форме тема может возвращаться много раз, без значительных изменений или в чередовании с контрастирующими секциями. Например: ABACADAEAF… и т. д., и т. п., пока у композитора не закончится вдохновение. Или терпение. Или буквы в алфавите.
Обычно это свойственно веселой, оптимистичной музыке и часто встречается в финальных частях. Отсутствие разработки больше подходит фривольным торжествам, чем глубоким душевным медитациям.
Я адаптировала шутку (которая показалась мне уморительной, когда мне было десять), чтобы проиллюстрировать эту формулу:
[утка заходит в бар.]
УТКА: У вас есть виноград?
БАРМЕН: Нет.
[Утка выходит, делает несколько шагов по тротуару и возвращается в бар.]
УТКА: У вас есть виноград?
БАРМЕН: Я ведь уже сказал тебе. Нет.
[Утка уходит, танцует джигу на улице, возвращается.]
УТКА: У вас есть виноград?
БАРМЕН:
Нет! И если ты еще раз появишься здесь с этим вопросом, я клянусь, что степлером прибью твой клюв к барной стойке.
[Утка выходит на улицу, поет первые три куплета God Save the Queen, затем возвращается в бар.]
УТКА: У вас есть степлер?
БАРМЕН (РАСТЕРЯННО):
Нет.
УТКА: Отлично. А виноград у вас есть?
Многие популярные песни используют форму рондо. Old MacDonald например. Вне зависимости от того, сколько животных скажут «муу», «бее» или «пффью»[108], у Макдональда всегда есть ферма, И-АЙ-И-АЙ-О. Как раз эти неизменные повторения так цепляют детей и так раздражают взрослых. Они же приводят нас к рондо.
Затерянная в тени (золотого мальчика-скрипача)
Разработка того, что я обещаю больше никогда не называть «главной симфонией моей жизни», была на самом извилистом и запутанном этапе сразу после моего выпуска из Джульярда. Помолвка с другим скрипачом – особенно с более успешным, чем я в то время, – выявила все худшее в моем характере. Я не могла слушать, как он играет, не сравнивая наши способности. Я не могла наблюдать за его успехами без страха собственного провала. Иногда у меня появлялась шаткая уверенность в себе из-за понимания, что в каких-то моментах моя техника превосходила его, но еще я часто страдала от подозрения, что было что-то неосязаемое – что-то, что было у него и не было у меня, из-за чего его исполнение объективно сильнее. Вместо того чтобы в ходе внутренних поисков выяснить, чем же было это «что-то» (или спросить себя, не был ли прав мой папа, когда говорил о потерянных приоритетах), я еще больше посвятила себя техническому совершенствованию. Я хотела опередить его.
Соперничество шло в обе стороны. Золотой Мальчик-Скрипач очень меня поддерживал: часто рекомендовал меня на концерты и организовывал мои выступления для важных людей – но когда до этого доходило, никто из нас не хотел быть на вторых ролях. То есть иногда он действительно мне подыгрывал (он шутил, что это показывает его с хорошей стороны), но и тогда он был так же решительно настроен обыграть меня, как и я.
Моя подруга Мета и ее муж часто выступают вместе в альтовом дуэте Weiss-Requiro, и их выступления – это всегда прекрасный, радостный, игривый-но-глубокий поток любви и товарищества: гармоническое воплощение всего, что они сказали и не сказали в своих свадебных клятвах. Когда мы с ЗМС играли вместе, мы были скорее как Зуландер и Хэнсел на подиуме.
По большей части это происходило потому, что мы оба были стереотипно соперничающими скрипачами. Мы бы не выиграли джульярдский конкурс концертов и не вели бы школьный оркестр как концертмейстеры (хотя он сделал это и за несколько лет до меня), если бы были безмятежными и неамбициозными[109].
Если для ЗМС соперничество было только игрой, то мне оно казалось вопросом выживания. Без него я была обречена на судьбу очередной плюс один классического мира: музыканта, чьи способности, какими бы ни были впечатляющими, были поглощены карьерой и репутацией второй половинки. Я против такого.
Посреди всепоглощающей битвы за независимость и признание я и посетила вышеупомянутый концерт в Монреале – тот, на котором женщина рассказала историю о своей пятилетней дочери и ее первом прослушивании классической музыки. Ответ той девочки – ее декларация, что это просто «красивая музыка» – разрушил метафорическую крышу у меня над головой. Я как будто годами смотрела на оконное стекло, отчаянно пытаясь соскрести клей от старой наклейки, потому что была уверена, что это было главной проблемой в моей жизни, и все это время не обращала внимания на то, что дом, в котором я нахожусь, – его стены, крыша – все, что делало его домом, развалилось. На самом деле я даже забыла, что остальной дом в принципе существует или что я начала соскребать клей со стекла с заботой об этом доме.
Обрушение крыши заставило меня осмотреться по сторонам, и, когда я это сделала, я уже не могла отделаться от того факта, что стою среди груды обломков. Я не знала, что делать с этими обломками. Можно ли все исправить? Хотела ли я это исправить? Меня все еще беспокоил этот дом? Или я построила его только для своего папы – а потом разрушила, чтобы выбраться?
Я была совершенно потеряна. Я начала ставить под сомнение все: свое будущее, свои ценности, отношения. У меня не было никаких ответов. Я знала только, что теперь мне было абсолютно плевать на это окно.
Глава 8
Иногда случаются проклятья
Волосы Бетховена, «Реквием» Моцарта и другие суеверия во вселенной классической музыки
Еще довольно долго я чувствовала себя потерянной и бесцельно пинала обломки. Я застряла в тупике моей музыкальной карьеры, отношений и не знала, как выбраться. Это было печально, поскольку мое разочарование и общее ощущение беспомощности означали, что находиться рядом со мной было не особенно приятно. Помните, я говорила, что однажды была снобом? Как раз в это время.
Я все еще вздрагиваю, когда вспоминаю ужасно неловкий инцидент с «ответить всем», который произошел,
