Шествие динозавров - Евгений Филенко

Напряжение продолжало нарастать, и по мере того, как сгущались сумерки, воздух наэлектризовывался, и я не удивился бы, разрядись вдруг у самых моих ног молния. В хаотических блужданиях женщин происходили перемены. Теперь согбенные фигуры смыкались в ряды и медленно кружили в сомнамбулическом хороводе, центром которому был клочок голой земли, усеянный мелким щебнем. И казалось, что каменные идолы, маячившие за нашими спинами, тоже вели свой собственный круг... Слабые, налитые свинцовой тяжестью руки женщин судорожно подергивались, будто желая совладать с немощью. Вот уже кому-то удалось поднять их, вскинуть над головой, скрючив пальцы, словно когти хищной птицы. Оанууг тихонько застонала от бессилия, вздернула напряженные плечи - по всему телу ее проступила мелкая испарина. Я коснулся ее запястья, желая помочь... и отдернул руку, едва сдержав крик. Будто сунул пальцы в раскуроченную электрическую розетку... Над щебенкой струилось призрачное свечение. Из самых недр земли без единого звука пробивался к темному небу чудовищный росток. Струйка зеленовато-белесого тумана. Воздух загустевал, как ледяной кисель, по нему от лучистого ростка распространялись тугие волны.

С каждой волной женщины менялись. В их изможденные тела вливалась сила. Лица оживали. Тусклое сияние глаз набирало мощь. Старушечьи поджатые губы набухали кровью, приоткрывались в жарком дыхании. Я опасливо покосился на Оанууг - она тоже менялась на глазах. Смуглая кожа в фантастическом свете приобрела голубоватый оттенок, полыхающие очи распахнулись во все лицо, тяжкие груди трепетали, влажные бедра бесстыдно разомкнулись... Тихая дочь гончара исчезла. Ее сменила ведьма.

Я попятился, прорвал круг беснующихся тел. Запинаясь, трудно пропихивая свое неуклюжее тело сквозь холодное желе воздуха, устремился прочь, под защиту камней. Внутри черепа бойко вращалась сверкающая карусель. В ушах звенело, кровь барабанила в виски... Казалось, еще немного, и я буду разоблачен. Я единственный, кто не избавился от балахона и не влился в этот шабаш. И неизвестно, что произойдет, если меня обнаружат. Может быть, просто убьют. Или принесут в жертву. Конечно, при себе у меня и меч, и руки-ноги, тоже страшное оружие, но судьба меня ограждала, и ни разу еще не довелось мне обратить его против женщин. И оттого не знал я, смогу ли преступить и этот барьер.

Над разнузданной круговертью вставал гигантский призрак. Костлявая женская фигура в развевающихся на неосязаемом, нездешнем ветру одеждах. Можно было различить спутанные седые космы, иссохшие руки, простертые к пляшущим женщинам. В размытом пятне света, заменявшем лицо, угадывались провалы пустых глазниц, щель беззубого рта. "Эрда-а-адд!!!" - взметнулся пронизывающий, выворачивающий душу визг.

Эрдаадд, первоматерь всех людей, посмотрела на меня.

Я зажмурился, отгородился от этого безглазого взгляда локтями и коленями, вжался спиной в замшелый сырой камень. Если бы можно было, я зарылся бы в землю, как крот, обратился бы в тень, лишь бы остаться незамеченным... Я не способен был сопротивляться, да и видел смысла. Что я мог противопоставить этой древней, потусторонней силе? Тысячелетия грандиозного эксперимента под условным названием "цивилизация" не снабдили меня опытом противоборства с восставшими из небытия, из мифа богами. Я устал. Я измучен всей этой мистикой. Я измучен вопросами, на которые не дают ответов. И пусть делают со мной что хотят.

...Время резиново тянулось, обтекая меня не то мгновениями, не то годами. Я утратил ощущение собственной плоти, моя личность рассыпалась на мириады осколков. Может быть, я умер.

Чьи-то пальцы коснулись моего плеча. Осторожно, но настойчиво встряхнули. Я убрал руки от лица, разлепил веки.

Кромешная тьма. Тишина. Наваждение развеялось.

Передо мной стояла Оанууг. Уже не ведьма. Но еще не покорная раба мужских прихотей. Лицо ее хранило еще печать колдовства, глаза мерцали призрачно-зеленым. Обнаженное тело, облитое лунным светом, казалось мраморной статуей. "Языческая мадонна", - подумал я отстраненно.

"Все прошло", - сказала она резким, отрывистым голосом. "Что это было?" - спросил я шепотом. "Разве ты не видел?" - припухшие губы Оанууг тронула холодная усмешка. "Но зачем ты привела меня сюда?" - "Ты не такой, как все. Мне нужно было говорить о тебе с первоматерью". - "Ты говорила... с ней?!" - "Да". - "Что она тебе сказала?"

Совершенно нелепое желание - знать, что о тебе думает божество. И неясно, чего тут больше - любопытства или мелкого человеческого тщеславия...

"Эрдаадд приказала мне быть с тобой". - "Но ты и так со мной!" - "Ты не понял. Первоматерь приказала мне. Я не ошиблась в своем предназначении. Ведь я - женщина, а ты - ниллган". - "Значит, ты для меня - подарок богов... Но кто эти женщины, что тут происходило?!" - "Ты не поймешь. Ты - мужчина, и это знание больше твоего разума. Молчи. Не надо ничего спрашивать. Такая ночь бывает раз в году. Это _ж_е_н_с_к_а_я_ ночь. Это моя ночь, и я здесь повелительница. Молчи и повинуйся".

Уверенными, хозяйскими движениями Оанууг стянула с меня накидку, и я не прекословил ей. Потом она приникла ко мне по-змеиному гибким, прохладным телом и отдалась мне - целиком, до последней капли. И черные каменные истуканы слали нам свое благословение.

25

Теперь я все знал о себе.

Открыто было мне, каким образом и с какой целью попал я в империю Опайлзигг, какова моя задача. Уберечь императора от подосланного убийцы, от случайного кинжала, от нечаянной стрелы. Ну, это-то я исполнял с самого начала... Каждый раз, продирая утром опухшие от беспорядочных побудок глаза, я вспоминал нечто новое. Со временем это обратилось в подобие игры. Я даже загадывал, какая завеса спадет с тайны моего фантастического приключения с приходом нового дня. И вот настало такое время, когда я не узнал ничего нового.

Однако пользы эксперименту я принес немного. По-прежнему неясен мне был этот мир. Неясны были его законы, скрытые пружины, приводившие в действие этот общественный механизм. И толку от моего исторического образования, а в особенности от моей мнимой осведомленности в искусстве политической интриги, было ровно с гулькин фаллос. Я не понимал логики насаждаемых императором социальных нововведений. К слову, не понимали этого и простые зигган. Но им-то понимание вбивалось огнем и мечом. Мне требовалась обычная логика. Желательно на уровне исторического материализма. И хорошо бы марксистско-ленинского...

- Пусть император откажется раздавать рабам землю, - долбил я Солнцеликому во время ночных наших бдений.

- Ты не смеешь мне указывать! - взвивался Луолруйгюнр под потолок. Потом, остывая, прибавлял: - С мечом ты хорош. В государственных делах темен.