Душа демона. Искупление (СИ) - Ларго Мария

— Но согласитесь, мы должны понимать, что от него можно ожидать, — так просто Илья Владимирович не сдался.

— Я не вижу смысла вас убеждать, что он безобиден. Вы все равно мне не верите. И все же скажу так: у нас с ним очень сильная ментальная привязка. Я чувствую его помыслы и намерения. — Я специально опустил тот факт, что и Наф может меня считывать. — Внутренне он наивный любознательный ребенок, который не понимает, почему его боятся. И могу сказать больше, он очень хочет быть полезным, а вы от него шарахаетесь.

Мои слова несколько поубавили пыл начальника филиала, однако его настороженность все же сохранилась:

— Я, конечно, рад, что вы так оптимистично настроены. Но кто будет отвечать, если по его вине пострадают люди?

— Если вам нужен крайний, обращайтесь ко мне. Я уже привык. — Настырность Чернецкого мне уже порядком надоела. — Морок мой, а значит, и ответственность за него несу я.

Может и не стоило так бездумно брать на себя роль козла отпущения. Но я почему-то был уверен в том, что мой фантом — абсолютный пацифист, и без действительно веской причины или моего приказа бедокурить не станет.

И тут внезапно голос подал Наф, очень серьезно, с укором глядя на Илью Владимировича:

— Почему вы так боитесь эфемерного зла, которого я еще не сделал? В то же время сами причиняете боль другим, даже не задумываясь об этом.

Я и Чернецкий ошарашено посмотрели на морока.

— А ну-ка, с этого места поподробнее, — умозаключение Нафа поразило меня на столько, что я забыл о документах на столе и благополучно смахнул их локтем на пол. — Бездна! — Подняв кипу бумажек, я впился взглядом в своего подопечного, пытаясь настроиться на его мысли и эмоциональный фон. Фантом определенно был расстроен и обижен. А еще я явно ощущал его волнение.

— Жестоко держать ее одну взаперти, — продолжил обвинять Чернецкого Наф. — Ей очень больно и плохо. Она умирает. — Он опустил глаза, словно стыдясь чего-то. — Я пытался ей помочь, но смог лишь на время заглушить боль.

Илья Владимирович сначала побледнел, потом на его лице проступили красные пятна, явно указывающие на сильное волнение мужчины.

— И о ком же идет речь? — Попытался разобраться я.

— Вероятно о ведьме, которая была задержана в Якше, — нехотя сказал начальник.

— Она до сих пор жива?! — Неприятные воспоминания всколыхнули во мне негатив, а место, куда стерва воткнула кинжал, стало навязчиво зудеть.

Тут я наткнулся на удивленный взгляд Нафа?

— Почему ты ее ненавидишь? — Спросил фантом, ощутив мою злость.

Я ненадолго задумался, подбирая правильные слова.

— Наф, это не ненависть. Просто я не могу испытывать позитивных чувств к той, что пыталась навредить дорогому мне человеку и убить меня.

Фантом внимательно выслушал мой ответ, а потом кивнул и сказал:

— Понимаю. Но неужели ты не можешь ее простить? Нельзя же ненавидеть вечно.

Я закатил глаза и ткнул пальцем в сторону морока.

— И вы боитесь, что он кому-то причинит вред? — Обратился я к Чернецкому. — Да ему стоит хоспис для убогих открывать!

На этот раз Илья Владимирович возражать не стал.

— Я должен увидеть ведьму, — настойчиво добавил я. — Мне непонятно, почему она еще не на том свете.

— А что вас так смущает? — Спросил начальник филиала.

В ответ я неохотно объяснил ему о специфике взаимоотношений двух миалли, на что он произнес:

— Разве между нашими видами возможна такая связь?

Правильные вопросы задает.

— Строение энергетической системы у людей не позволяет поддерживать постоянный Каэр. Поэтому установление такой связи между человеком и демоном невозможно. — Я сделал паузу, обдумывая свои слова. — Однако еще в Якше я почувствовал в ведьме нечто особенное. В ее крови была какая-то примесь. Есть вероятность, что она полукровка. Однако сейчас меня больше волнует другое. Если ведьма жива, вопрос в том, что ее удерживает на этом свете? Где тело Амидара?

— Нет тела, — ответ Чернецкого меня не удивил. — Пока мы возились в Якше с вами, произошла аннигиляция. Никаких останков не осталось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ясно. Демониум не заинтересован в том, чтобы люди владели информацией о нас. Тогда вопрос остается актуальным.

— Элир, я не пойму, почему вас так это волнует? Судя по состоянию, ведьма все равно в скором времени погибнет.

На слова Чернецкого Наф вскинулся и зарычал, а я, чувствуя метания фантома, положил руку ему на плечо, с усилием удерживая морока в положении сидя, и произнес:

— Слишком много совпадений происходит в последнее время. Сомневаюсь, что они случайны. Предлагаю проехать в Комитет сейчас. Иначе Наф это сделает без нас.

Через четверть часа мы втроем при сопровождении еще двух магов спустились в бункер Комитета. Камера, где пребывала ведьма, была гораздо меньше той, где содержали меня. И когда мы вошли в тесное помещение, дышать стало сложно.

Заключенная сидела на узкой кровати, подтянув колени к груди, и беззвучно покачивалась из стороны в сторону. Выглядела она очень плохо.

Я шагнул к ней, планируя просканировать тело женщины. Но в этот момент она подняла голову, посмотрела на меня и, узнав, в ужасе забилась в угол камеры.

Я замер.

Из-за моей спины тут же вынырнул Наф, подошел к ведьме и, опустившись рядом с ней, обнял трясущееся, страшно худое тело. Удивительно, но она откликнулась на прикосновения, уткнулась лицом в его грудь, а руками вцепилась в фантома так, будто он был для нее единственным спасением.

— Ты пугаешь ее, — Наф с укором посмотрел на меня.

— Что происходит? — Тихо спросил Илья Владимирович.

— Ничего особенного! — Мне стало неприятно от обвинения морока, и я огрызнулся. — Просто мы нашли первого кандидата для хосписа.

Несмотря на предупреждающий взгляд Нафа, я подошел ближе и положил руку на голову ведьмы. Она вздрогнула и сильнее вцепилась в фантома.

Я постарался отгородиться от внешнего мира. Для глубокого сканирования мне был нужен покой. А настороженные глаза моего протеже, трясущаяся женщина и перешептывающиеся маги за спиной меня сильно отвлекали.

Результат обследования поверг меня в шок.

Ведьма действительно медленно умирала. Ее аура была похожа на грязную половую тряпку, сплошь испещренную дырами. Практически все энергетические каналы были разорваны. И я поначалу вообще не мог понять, как она еще дышит. Ответ на этот вопрос стал еще большим откровением: она была беременна! От кого-то из наших! И я уже не сомневался, кто оказался таким инициативным. Только благодаря еле теплящейся в ней новой жизни ведьма пока еще была жива.

Как такое возможно?!

Генотип демона и человека существенно отличается. Мы не можем иметь общего потомства. Хотя не удивлюсь, если окажется, что причина этого связана с искусственной модификацией некоторых функций человеческого организма. Такие исследования, как я знал, на Демониуме проводились.

Я взял руку женщины за запястье и, не обращая внимания на агрессивное рычание Нафа, провел когтем по сухой коже. Из небольшой царапины выступила кровь. Мой рот мгновенно наполнился слюной. Но я сдержал инстинкт и склонился ниже, глубоко вдыхая терпкий запах и пробуя вязкую жидкость кончиком языка.

Ведьма не была чистокровным человеком. Вероятно, это и позволило осуществить Каэр и зачать ребенка. Однако самое поразительное было в другом. Я чувствовал в ней родственную кровь. И доказательством этого служило отношений к ней моего фантома. Он защищал ее совсем не из-за своего пацифизма, а потому что подсознательно воспринимал ведьму, как часть меня.

— Тьма! — Я сел рядом с обнимающейся парочкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Элир, вы объясните, что происходит? — Чернецкий ждал от меня ответа.

Я медлил, прокручивая в голове всплывшие факты. Выкладывать начальнику все я не собирался.

— Ведьма беременна, — информацию я решил выдавать дозировано.

— И что в этом необычного?

— От Амидара!

— Это невозможно, — возразил Илья Владимирович.