Навсегда в твоем сердце - Джадесола Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это должна быть моя реплика. — Мужчина улыбнулся. — Замечательная идея, ваше величество. И главное, очень важная и нужная.
— Она исходит из самого сердца. — Тоби толкнула дверь в огромный конференц-зал и окинула его взглядом.
Солнечный свет струился из световых люков наверху, комната была декорирована в том же роскошном стиле, который характерен для этой части света. Пол был покрыт лазурно-голубым с золотом ковром, по бокам массивного деревянного стола для совещаний стояли роскошные мягкие кресла. Однако ничего из интерьера не привлекло внимание Тоби, потому что ее команда ушла, а за столом сидел один лишь мужчина. Не кто иной, как…
— Так вот кто украл все внимание Дэвида, — сказал Акил обычным спокойным голосом. — Я долгое время думал вытащить из него имя его нового клиента.
Его взгляд был прикован к ней, ее лицу, ярко-розовому маникюру, одежде.
Тоби замерла, однако спустя некоторое время смогла прийти в себя.
— У меня сейчас презентация, — заявила она равнодушно. Взгляд Сэмюэля метался между Тоби и Акилом. — Это…
— Ее муж, Акил аль-Хамри, король Джоборо, — продолжил Акил. — Мистер Оджо, простите, я прочитал вашу фамилию на папках с презентацией, могу ли я позаимствовать мою жену на несколько минут? Непредвиденные обстоятельства.
— Конечно же. — Сэмюэл откашлялся и повернулся к ней: — Ваше величество.
— Тоби, — поправила она, — прошу, называйте меня просто Тоби. И кстати, мистер Оджо, нет нужды…
— Никаких проблем. Вы очень щедро позаботились обо мне, забронировав для меня столик, и я с удовольствием отправляюсь в ресторан, выпью чего-нибудь. Просто позвоните, когда будете готовы.
Он попрощался с ними обоими и ушел, оставив Тоби наедине с Акилом. Она была явно в шоке от его выходки.
— Извини, что свалился как снег на голову, но ты сильно постаралась, чтобы скрыться от меня. — Его взгляд остановился на ней, и она тут же застыла. — Видишь ли, Тоби, мне без тебя никак.
Она стояла почти неподвижно, стараясь сосредоточиться на дыхании. Акил встал из-за стола и подошел к ней, держа руки в карманах льняных брюк.
— Ну и?… — спросил он.
Тоби моргнула, резко повернулась и поспешно ушла. У нее не было никаких мыслей, как побыстрее уйти от него, причем немедленно. Она услышала шаги Акила позади себя и побежала. Но все оказалось бесполезно, он коснулся ее локтя, и уже через мгновение они оказались в комнате отдыха. Наедине. Акил запер дверь и посмотрел на Тоби, которая не сводила с него глаз.
— Ты не в своем уме?
— Ты так прекрасна, когда злишься, — прохрипел он с жаром и потянулся, чтобы коснуться ее подбородка, но она увернулась.
— Не прикасайся ко мне. Не прикасайся ко мне!
— Тоби!..
К своему ужасу, она заплакала, скорее даже зарыдала. Он потянулся, вероятно, чтобы успокоить ее, но она оттолкнула его.
— Я ненавижу тебя! — выкрикнула Тоби и прижала руки к лицу.
Она не могла смотреть на него, на его серьезное выражение лица. Она услышала, как он откашлялся, и почувствовала, как он вложил ей в руку носовой платок. Она взяла его и вытерла слезы.
— Прости, что так вышло, но это единственный способ привлечь твое внимание, — оправдывался он, пока Тоби пыталась перевести дух и успокоиться.
— А позвонить ты не мог? Отправить сообщение?
— А ты бы ответила? Я бы не стал.
— Уходи, — приказала Тоби дрожащим голосом, не замечая ничего более, кроме Акила, его широких плеч, темных глаз.
Она попятилась, пока не уткнулась в большое мягкое кресло, куда впоследствии и села. Ее сердце колотилось так сильно, что казалось, выпрыгнет из груди. Акил долго смотрел на нее, потом опустился рядом с ней. Тоби ахнула от неожиданности, а он положил голову ей на колени.
— Олуватобилола, — обратился он к ней. Никогда прежде ее полное имя не звучало так мило, как сейчас. — Тоби. Прошу. Любовь моя, пожалуйста.
Он что-то говорил, но она не могла разобрать его слова, поскольку слезы текли рекой. Ее пальцы как бы инстинктивно скользнули к его темным волосам. Он полностью игнорировал ее протесты, гнев и негодование. Словно понимал, что рано или поздно она сдастся. Они были не в постели, полностью одеты, но тоска пронзила ее, будто они никогда и не расставались. Он не говорил, но смысл его позы был ясен. Король лежал у ее ног.
— Нет, — тихо запротестовала она.
Акил тут же поднял голову. Нежная улыбка озарила его лицо. Сердце Тоби екнуло, хотя мысленно она настроилась не поддаваться на его провокации. Она с трудом поднялась, Акил встал вслед за ней.
— Какого черта ты здесь делаешь?! — Тоби сильно огорчилась, услышав свой голос, крайне неуверенный и испуганный. Она дрожала, как ветви дерева ироко во время харматтана, и позволила Акилу коснуться своего лица, заглянуть ей прямо в глаза.
— Тоби, — снова сказал он нежно. — Пожалуйста…
И он заговорил на смеси джоборского и английского языков, будто не в состоянии выразить всю глубину своих чувств на одном языке. Большую часть слов разобрать из-за акцента Тоби не смогла, тем не менее, смысл был понятен. Акил молил о прощении. Она остановила его, коснувшись рукой его груди, но это была грубая ошибка. Он схватил ее руку, пока она не успела отступить или убежать.
— Тоби!
Она тяжело вздохнула.
— Ты же знаешь, что я ничего не поняла из твоих слов.
Акил ухмыльнулся:
— Я сказал, что сожалею. Жесткость уступила место равновесию и спокойствию, что не менее ужасающе. Я пришел, чтобы вымолить у тебя прощение. Приехал к жене попросить принять меня.
Тоби потрясло то, как сильно забилось ее сердце. Какой же дурой она была.
— Я тебе не нужна, — прошептала она.
Акил казался серьезным, хотя в нем было столько скрытой прежде нежности, что ее сердце невольно сжалось.
— Назови мне хотя бы одну вескую причину, почему я должна просто… — Тоби вдруг затихла.
Акил нахмурился, выпрямился во весь рост. И снова Тоби почувствовала, как пространство вокруг них уменьшилось, будто он заполнил комнату всей своей сущностью. Однако ее он не вытеснял, а дополнял.
— Не стоит. Не знаю, смог бы я. Но я ошибался, Тоби. И вот сейчас заявляю это безоговорочно, независимо от того, как закончится эта история, в мою пользу или нет.
Сердце Тоби стучало словно бешеное, она ненадолго закрыла глаза.
— Ты когда-нибудь думала о том, кем мы могли бы стать, хабибти?
От нежности в его голосе
