Возрождение - Александра Лисина

Ллер Адоррас сидел в одном из кресел абсолютно неподвижно. Спиной к двери, вперив тяжелый взгляд в пустоту и находясь в напряженном раздумье. Его чеканный профиль был ровным, как срез столетнего дерева, резким и таким же твердым. Синие глаза потемнели, усталые веки уже с трудом прятали их неестественную глубину. На благородном лбу пролегли несвойственные Перворожденным морщины, а красиво очерченные губы едва заметно шевелились, будто он разговаривал с кем-то неизмеримо далеким, испрашивая совета или помощи.

Незваный гость некоторое время постоял, внимательно изучая седой затылок повелителя, однако тот и не подумал повернуться, чтобы соблюсти хотя бы видимость приличий. Впрочем, его поведение не было чем-то из ряда вон выходящим: эти двое уже давно отошли от церемоний, когда оставались наедине, а потому вошедший без всякого смущения подвинул к себе второе кресло, по-хозяйски рухнул на жалобно пискнувшее сиденье и выжидательно уставился на Владыку.

- Что? Тяжко? - хмыкнул он, когда ллер Адоррас не пошевелился. Спросил то ли сочувственно, то ли, напротив, с насмешкой.

Царственный эльф, очнувшись от дум, тихо вздохнул и потер гудящие виски.

- Вот уж не ждал тебя сегодня увидеть.

- Да я... гм... и не собирался оставаться в стороне. Когда горит Эоллар, глупо продолжать ловить рыбу, надеясь, что начавшийся пожар не доберется в мою тихую заводь.

- Поэт, - усмехнулся Владыка. - Мне казалось, после недавнего разговора с чужаками ты еще три года не сунешься во Дворец. Неужто замыслил отыграться за поруганные Хроники? Или не так, Ис?

Рен Истаэр ал Истаэрр, давным-давно не испытывающий трепета перед своим Владыкой, раздраженно дернул щекой.

- Представь себе, нет.

- Почему же тогда ты ушел?

- У тебя во Дворце стало неуютно, а я вдруг захотел просмотреть память Рода.

- Что? И ты тоже? - удивленно повернулся ллер Адоррас.

- Что значит "тоже"?

- Да так... зачем тебе память?

Летописец, хронист, поэт и, одновременно, кузнец странно повел широкими плечами.

- Хотелось проверить записи отца и сравнить со своими ощущениями.

- Зачем? Полагаешь, он передал тебе не все?

- Эти чужаки не идут у меня из головы, - признался рен Истаэр. - В отличие от тебя, я не застал той войны. Поэтому все, что мне известно, известно лишь по памяти отца. А он, если помнишь, с трудом пережил Катастрофу и, в конце концов, утратил ясность ума.

- Да. Война многим повредила разумы.

- Мы - не воины, - горько усмехнулся кузнец. - К несчастью, большинству из нас чужда даже мысль об отнятии чужой жизни. Многих она приводит в священный ужас, а те, кто еще хранит в себе память о войнах, вряд ли сумеют заставить себя снова увидеть этот кошмар. Слишком сильно ОНИ прошлись по Эоллару. Слишком много жизней отняли. И слишком много боли принесли, чтобы ее можно было спокойно вынести. Если уж даже отец не смог... увы, многие предпочли забыть прошлое, как страшный сон, и до сих пор стараются не думать о том, что все это может повториться.

- Мы с тобой думаем, - сухо напомнил повелитель. - И уже не раз отнимали чужие жизни.

- Да, но какие? И какой ценой?

- Большое начинается с малого. Несмотря даже на то, что моим подданным простая охота, которой увлекался еще мой дед, уже кажется кощунством, если не святотатством.

- Звери, - криво улыбнулся кузнец. - Мы убиваем всего лишь зверей, а нас с тобой клеймят и за спиной называют чуть ли не кровожадными чудовищами. Монстрами. Дикарями, потерявшими гармонию с миром.

- С чего-то же надо было начинать, - вздохнул ллер Адоррас. - Какой же я правитель, если начну обрекать своих воинов на то, цену чему не знаю сам? Пришлось учиться, как дитю. А потом учить их. Заново.

- Твои эвитарэ хороши, не спорю. Но их слишком мало: что такое две сотни против настоящего врага? А маги? Ты ведь понимаешь разницу?

- Других у нас нет, Ис. Война уничтожила слишком многих. Весь цвет. Всю ударную силу. А те, кого она не уничтожила, к несчастью, остались по другую сторону нашего противостояния с Ищущими.

- И теперь они снова здесь...

Владыка Эоллара снова помрачнел.

- Я не знаю, что мне делать, Ис. Как сохранить свой Народ? Как не допустить новой войны? Как уберечь этот мир от крови? Раньше мы искренне считали, что этот кошмар больше не повторится. Считали, что Ищущих больше нет, надежно похоронили саму память о них, вычеркнули из Хроник, забыли, успокоились, решив, что от гнева Создателей никто из них не ушел... а зря. Кажется, мы слишком верили в непогрешимость Драконов. Слишком уповали на Их могущество. И слишком верили Их словам о том, что никто из посягнувших на Закон не уцелел. И ведь это я Им поверил, Ис! Ты понимаешь?! Я! - ллер Адоррас прикрыл глаза рукой.

- Решение принимал Совет и лишь потом - Владыка.

- Отец был слаб после той Войны, - глухо отозвался повелитель. - Слаб, ошеломлен и растерян. Он считал это своей ошибкой: сотни тысяч погибших, лавина извержений вулканов, бесконечные цунами, шторма... и новые жертвы... ты же видел в памяти Рода, что творилось на Алиаре. Атторас считал, что это только его вина и что гибель двух третей Народа лежит на нем. Он видел исход. Видел, как горят наши леса. Чувствовал боль нашего мира. Всю, до последней капли. Он взял эту боль на себя - единственное, чем мог тогда помочь. Но это не рана его убила, Ис. Нет. Его убила вина за совершенную ошибку. И я должен был это предвидеть. Должен был настоять на сохранении Союза и должен был отменить запрет на убийства хотя бы для мужчин. Хотя бы для магов. Должен был...

- Ты не мог знать, - тихо сказал кузнец. - Никто не мог. Ты прав: мы слишком уповали на Создателей. К тому же, Атторас издал Закон, против которого ты никак не мог пойти.

Владыка сгорбился в своем кресле.

- Боюсь, он уже не ведал, что творил, Ис. Боль Алиары ударила по нему слишком сильно, и он просто... не смог ее больше выносить. Она терзала его день и ночь, год за годом, пока мы восстанавливали свой мир. Он не хотел, чтобы смерть сеяла разрушения дальше, поэтому и пошел на введение закона о непричинении. Вместо того чтобы растить новых воинов и укреплять нашу ослабевшую армию.

Рен Истаэр опустил глаза: он тоже считал, что это было ошибкой. И отец его считал именно так, за что и был когда-то удален от Дворца вместе со своими Хрониками, летописями и гордостью прошедшего войну бойца. Он уехал с Эоллара. Уехал в полную неизвестность - один, раздавленный и смятенный, страшащийся за судьбу своего Народа, но не имеющий возможности ее изменить. Лишь спустя три тысячелетия, когда глаза старого Владыки окончательно закрылись и трон занял Владыка новый, старший Истаэр рискнул ненадолго вернуться. А вернувшись, пришел в настоящий ужас, когда увидел, во что превратила эльфов воля прежнего повелителя: от искусных лучников и непревзойденных мечников славного Народа эльфов не осталось практически ничего! Выжившие в Войне оказались сосланы подальше от благостно-гармоничного Дворца. В умах молодых, не заставших кошмары битв, царила нелепая идея о непричинении смерти любому живому существу. Охота запрещена. Дуэли исключены. Веками оттачиваемые воинами умения были полностью вычеркнуты из обучения молодых эльфов. Дамы стали похожи на пресыщенных и ленивых домашних кошек. Кавалеры превратились в болтливых щеголей, главным занятием которых стали словесные изыски и вычурные конструкции ничего не значащих фраз, которыми эти разодетые петухи пытались поразить одуревших от безделья красоток.