Обман и обольщение - Лаура Гурк

Она не двинулась с места.

– У тебя больше нет одеял?

– Нет.

– Ты действительно полагаешь, что мы должны спать вместе? – в смятении воскликнула она. В ее голосе звучали ярость и возмущение. Хороший знак. Ярость лучше, чем равнодушие. – Почему бы каждому из нас не завернуться в свое одеяло? – стояла на своем Маргарет.

– Потому что ночью в горах очень холодно, а мы не должны разжигать огонь, чтобы не привлечь к себе Эмилио. Если мы будем спать вдвоем, то не замерзнем. Ну а если тебе мало этой причины, то не забывай, что одеяла-то мои и я могу делать с ними все, что захочу. Ты идешь или нет?

Маргарет продолжала стоять на месте. Тревор натянул одеяло до подбородка.

– Поступай как знаешь.

Тревор устроился поудобнее и, закрыв глаза, стал ждать. Он понимал, что не пройдет и минуты, как холодный горный воздух заставит ее передумать.

Все произошло еще быстрее. Секунд через пятнадцать Маргарет откинула одеяло и заползла внутрь, стараясь держаться как можно ближе к краю.

– Тревор? – позвала она его.

– Да?

– А в этой части Италии… водятся змеи?

Тревор улыбнулся в темноте и ответил:

– Конечно. Десятки различных видов. Некоторые из них ядовитые. Тут и медведи есть.

– О Боже.

Одеяло зашевелилось, и Тревор почувствовал, как она подвинулась к нему. Еще один хороший знак. Будь он проклят, если дело не идет на лад.

Маргарет проснулась от свиста ветра. Она чувствовала лицом его холодное дыхание, но под одеялом было тепло. Не до конца проснувшись, Маргарет еще глубже нырнула в одеяло, и образы того, что случилось вчерашней ночью, закружились у нее в голове, подобно обрывкам сна. Она вспоминала, как посреди бандитского лагеря вдруг появился Тревор и спас ее, словно герой романа.

Но Тревор не был героем. Он был лжецом.

Эта мысль заставила Маргарет выбросить из головы дурацкие романтические фантазии. Маргарет открыла глаза, ожидая увидеть Тревора спящим рядом, но его не было.

Куда он мог деться? Судя по слабому серому свету, проникавшему в глубь каньона, еще не совсем рассвело.

Она услышала стук шагов по каменистой почве и быстро закрыла глаза, притворившись, будто еще спит. Тревор прошел мимо нее. Когда шаги стихли, она приоткрыла глаза. Сквозь опущенные ресницы в десяти футах от себя Маргарет увидела каблуки его черных запыленных сапог и лежавшие рядом седельные сумки. Ее взгляд скользнул выше, мимо сапог и заправленных в них бежевых саржевых штанов. У Маргарет пересохло в горле. Тревор был без рубашки.

Никогда в жизни она не видела голую мужскую спину. Единственное, что приходило ей на память, – это мраморные статуи, увиденные в Италии. Она не могла отвести от него взгляд, завороженная рельефными, твердыми мускулами спины и плеч. Они выглядели так, словно были изваяны из камня, но стоило Тревору двинуться, как они стали играть под его покрытой золотистым загаром кожей.

Оживший Давид. Ей захотелось притронуться к нему.

Тревор вытащил из сумки маленькое зеркало, выпрямился и повернулся к ней лицом. Маргарет закрыла глаза, надеясь, что он не заметил ее пристального взгляда, но через несколько мгновений в ней вновь проснулось любопытство. Она открыла глаза и теперь с изумлением смотрела на треугольник густых черных волос, которые спускались по животу и исчезали за поясом его штанов. Какое-то мучительное теплое ощущение разлилось по телу Маргарет.

Теперь Тревор стоял, повернувшись к ней вполоборота. Он повесил зеркало на ветку на уровне глаз, взял фляжку и брызнул на лицо водой. Затем вытащил из сумки маленькую чашку, кисть для бритья и бритву.

Маргарет смотрела, как Тревор брился, пряча глаза под длинными ресницами, завороженная этим мужским ритуалом, который видела впервые в жизни. Пока Тревор аккуратно собирал бритвой мыло, Маргарет вспоминала, как он целовал ее лицо прошлой ночью, как его щетина слегка царапала ее кожу, словно мягкая наждачная бумага. Маргарет думала о том, какие все-таки странные создания эти мужчины. Их не поймешь.

Тревор вытер платком остатки мыла с лица, пригладил рукой влажные волосы и снял зеркало с ветки. Маргарет тут же закрыла глаза, чтобы Тревор не заметил, что она подсматривает. Он подошел к ней и шепнул на ухо:

– Мэгги, вставай, дорогая. Нам пора ехать.

Маргарет зашевелилась и издала сонный вздох, который прозвучал довольно убедительно. Она разыграла сцену пробуждения – зевала, терла глаза руками, а потом перевернулась на спину. Оказалось, что Тревор все еще без рубашки, и вид его голой груди еще сильнее взволновал Маргарет. Ее взгляд задержался на золотистой коже и черных завитках волос. Она вцепилась руками в край одеяла, борясь с желанием дотронуться до них.

– Хорошо спала?

Вопрос звучал достаточно невинно, но когда Маргарет подняла ресницы, то увидела, что Тревор смотрел на нее и улыбался особой, понимающей улыбкой, и ей стало ясно, что она зря разыграла сцену пробуждения. Тревор знал, что она следит за ним.

Маргарет пришла в ужас, ее щеки вспыхнули от смущения. Она отвернулась, откинула одеяло и встала.

«Он просто невыносим, – подумала Маргарет, отходя в сторону. – Его невозможно провести».

Свой завтрак, состоявший из яблок и сушеной говядины, они съели в седле. Маргарет жевала жесткое мясо и с печалью вспоминала о крепком горячем кофе, вареных яйцах и сочащихся маслом вафлях. По сравнению с этим завтраком вяленая говядина казалась особенно невкусной. Через час Маргарет опять проголодалась. Когда они остановились на обед, она получила еще одну порцию яблок и мяса, которые не утолили голод.

Маргарет пыталась думать об этом как о большом приключении. Но не могла вспомнить ни одного дня своей жизни без изысканной, горячей пищи, в которой никогда не было недостатка. Приключения – приключениями, а голод – не тетка.

Так как местность была гористой и они ехали на лошади вдвоем, приходилось передвигаться очень медленно. В конце дня Маргарет казалось, что они покрыли около двадцати миль, но Тревор оценил пройденное расстояние всего лишь в восемь или девять миль.

– Когда мы попадем в Неаполь? – спросила Маргарет.

– С такой скоростью – не раньше чем через десять – двенадцать дней.

У Маргарет заурчало в желудке.

– Тревор, я не хочу критиковать наше путешествие, но неужели мы будем все время есть только яблоки и вяленое мясо?

К ее удивлению, Тревор рассмеялся и воскликнул:

– Неужели тебе не нравится моя еда? Маргарет, ты меня убиваешь.

– Ну, может быть, это и к лучшему, – сказала она, пытаясь смотреть на вещи оптимистично. – Я похудею.

– Боже упаси! Не смей терять ни дюйма. Терпеть не могу тощих женщин.