Путь золотого семени (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

Мне не хочется отвечать. Котиара всё говорит правильно. Но рабанга — это слишком еще для Бэнди. Он неженка. Через четыре года он должен будет пройти посвящение болью, чтобы стать мужчиной. И я очень надеюсь, что он будет готов к тому времени.

Вспоминая это событие в своей жизни, которое длилось несколько суток, я веду пальцем по шрамам на предплечьях. Там выжженные следы лап сколопендры и три вживленных в тело золотых кольца. И рабангу я тоже помню…

Бэнди возвращается обратно. Руки смазаны жирными сливками. Жирное молоко нейтрализует сок рабанги.

— Зачем дарить его северу? Чтобы они обожглись?

— Нет. Мы не желаем им зла до тех пор, пока они не заходят на наши земли, — отвечает ему Гая. — Рабанга — лекарство. Она усмиряет любое заражение и даже иногда спасает от гниения раненых конечностей. Это, конечно, мучительно, но очень действенно. И мы принёсем им дары Мер-гура. Мумие, которое восстанавливает кости и рабангу. Совсем немного, чтобы они могли оценить их и захотеть еще. И тогда мы возьмём с их земель всё, что нам захочется в обмен на эти щедрые дары.

— А зоом? Зоом — тоже дар Мер-Гура.

— Зоом не должен покидать острова снов. Это завет Мер-Гура. Хотят вкусить зоом — пусть просят позволения увидеть на острове сны у трехглавого змея.

— А зачем вкушают зоом?

— Он провожает в призрачные локи. Дает заглянуть в них.

— Зачем?

— Мертвые уносят с собой то, что ценно для живых.

— Разве мертвый может что-то унести с собой. Тело его сжигают.

— Он может унести это в своём уме. Знания, ответы…

— А почему нельзя вывозить с острова и смотреть сны где хочется?

— Потому что те, кто часто сновидят от зоома становятся ни живыми, ни мертвыми. Они дышат, но смотрят на мир сквозь призрачные локи. Не понимают что делают и зачем. Этих спящих называют зоом-бэр.

— Они опасные?

— Зависит от того, какими они были до зоома. Некоторые — опасные. Мер-гур запретил таким покидать остров. В период гневного солнца пролив между Ракатангой и Островом Снов мелеет, псы Мер-Гура качуют туда и подчищают всех зоом-бэр, умертвляя их тела.

— А почему мы не дарим им кошек? Разве кошки не дар Мер-гура?

— Кошки даны нам, чтобы защищать жилища от змей и ядовитых насекомых. Там, на северной земле, таких опасностей нет.

Его руки опять тянутся к столу, к резным бутылькам с экстрактом красного кактуса.

Медленно и выразительно выкручиваю его ухо.

— Ай… ай… ай!! — лупит в ответ мне по руке, пытаясь вырваться.

— Не кричать! Не вырываться!! — даю ему пару чувствительных затрещин. — Принимать боль.

Уныло уходит к окну.

— Я забыл…

Если он будет кричать и вырываться на своём посвящении, то жрецы напоят его этим экстрактом, и он станет просто вакхой. Его член никогда не встанет, и он не возьмет себе жён. Будет лишь слугой. Только настоящие мужчины могут брать себе жён. Вакхи — нет. Мер-Гур запрещает продолжать род слабым.

— Уходи спать, Бэнди, ты расстраиваешь меня, брат.

Бэнди, подхватывая идущую мимо кошку, убегает к себе.

— Зачем нам красный экстракт? — поднимаю к глазам мутную жижу, которую наши мужчины боятся больше смерти.

Котиара, забирая бутылёк у меня из рук, прячет его в своей поклаже.

— Махарани Мамба велела взять с собой.

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 45 Монастырь)

Наша лока высокогорна. Не настолько, конечно, как основной массив Драконьих гор, но есть очень высокие пики. Например, глазница Дракона, где расположен главный монастырь Капитула. Глазница Дракона стоит на границе Лакаста и Борро. Это не спорная территория, как некоторые районы высокогорья. Она не принадлежит ни нам, ни Лакасту. Она принадлежит Капитулу. Глазница Дракона — когда-то великий потухший вулкан, который изрыгал из себя потоки расплавленной железной руды. И извергал ее в сторону своего скоса, а значит на Лакаст. И это извержение обогатило его металлами. В самом жерле образовалось озеро необычного мутноватого лазурного цвета — Око Дракона. В этом озере не вода, а драконья слеза, жгущая жидкость, что разъедает металл, плоть, дерево, только стекло, некоторые драгоценные металлы и камни остаются целым при соприкосновении со слезой дракона. Над поверхностью Ока клубится ядовитый туман. Но он не поднимается выше чем на пару метров и монастырь, стоящий на одном из высоких склонов Глазницы не страдает от этих испарений.

Наверх ведет дорога, которая обвивает Глазницу как змея. Подъем достаточно крутой и занимает не менее суток на лошадях, а то и более. Те, кто живут в низинах и не привыкли к горному воздуху, вынуждены будут останавливаться, чтобы их дыхание могло настроиться на очередную высоту. Но наш Замок Борро тоже стоит на вершине, поэтому этот воздух привычен для нас. И мы двигаемся без остановок. Только немного даем отдохнуть лошадям.

Дорогая не слишком широкая, едва ли проедут в ряд трое всадников.

С одной стороны — отвесный склон, с другой — пропасть. И на каждой версте установлена обвальная закладка — груда валунов, удерживаемая деревянным поддоном в вертикальном состоянии. Выбей опору и огромные валуны покатятся, сметая идущих следом. Капитул не взять приступом. Обвальные закладки — это только первая линия защиты и не самая смертоносная. Дорогу пронизывают высохшие устья неглубоких, но многочисленных ручейков. Дно этих устьев спекшееся и черное. Если Капитул открывает плотину, то эти каналы заполняются слезами дракона. Слезы могут сочиться по дороге месяцами, при желании Капитула, выжигая все на своем пути и травя ядовитыми испарениями. Но и это не всё…

— Когда этот путь уже закончится, — устало ведет плечами Таара.

— К ночи приедем.

— Плохая была идея провожать нас, — с сочувствием смотрит на неё брат.

— А вдруг я смогу зайти как сопровождающая? Может же быть у Шейлы две сопровождающих? — посматривает она на сестру.

Шейла, сидя верхом на сером в яблоках жеребце, смотрит перед собой так, словно спит. Подол ее подбитой мехом накидки закрывает круп жеребца. К ней всегда приставлена пожилая нянька. И сейчас она тоже едет за ней следом, устало клюя носом. Мы уже близко, монастырь виднеется своими башнями и каменными стенами.

Сзади едут Отец, Дядя Арай и тётя Робин.

Они решили сопровождать нас лично. Хоть Капитул и очень не советовал оставлять локи правящим Лордам на время бала. Но отец и не оставляет Борро. Путь лежит через него. К тому же он надеется войти в монастырь, как наследник.

— У Шейлы и так две сопровождающих, — раздается сзади голос тёти Робин. — Я пойду с ней тоже.

— Зачем? — разворачивается недовольно Таара.

— Чтобы выбрать ей подходящего мужа, разве это не ясно.

— Какая разница, какой у неё будет муж. Ей же всё равно.

— Откуда тебе знать? Ты и минуты с ней не говорила!

Робин не выносит Таару и считает ее шлюхой. Но это ведь не так. Таара нам ближе, чем многим правителям жёны. Она из родовитой семьи, образованна и утонченно воспитана. Она не позволит никогда прикоснуться к себе никому, кроме нас с братом. И не поставь Капитул свои требования, именно она стала бы Леди Борро. В Ракатанге махарадж берет две жены и это никого не шокирует. Мы ввели бы в Борро новую традицию брать одну жену на двоих. Кто кроме Капитула может запретить это лордам?

Капитул всегда поддерживал нашу локу. А мы его. Однако, каждый из Лордов Борро тайно мечтал, чтобы Глазница еще раз встряхнула недра и затопила к демонам лавой Капитул с его навязчивой политикой. Капитул, как слишком низкая притолока! Как только пытаешься выйти за рамки, тут же бьет по голове. И нужно как следует поклониться, чтобы выйти за них.

— Шейла… — выравнивает коней Таара. — Шей-ла!

Сестра игнорирует.

— Шейла…

— Оставь ее, — хмурится отец.

Приглядываюсь к нему внимательнее. На лбу испарина, дыхание слишком частое. Ему нездоровится. Горы и тяжелая дорога усугубляют это. Это происки Таары. Чтобы мы делали без нее?