Купленная. Игра вслепую (СИ) - Владон Евгения

У меня у самого сбилось дыхание и еще сильнее помутнело в голове, при чем от всего сразу. И от твоего очередного стона, и эрогенной лихорадки твоего податливого тела, и от собственных болезненных "ожогов" по коже и под оной от каждой новой вспышки разрастающегося возбуждения. Кажется, я уже и не соображал, что творил, хотя и контролировал любое из своих последующих движений-действий, вроде бы и спонтанных, но до невозможности сдержанных. И то, что я опустился перед тобой на колени, не то что осмысленное, а скорее подсознательное рвение обезумевшего растлителя — сделать завоеванной мною богине максимально хорошо.

Приспустить по бедрам трусики, моментально дурея от новой дозы убойной эйфории в виде представшей моим глазам совершенной картинки возбужденной киски и ее умопомрачительного аромата. После чего припасть жарким вакуумом ненасытного рта к линии-отпечатку "кружевного" рисунка, оставившего на нежном треугольнике лобка грубый оттиск временной метки. Пройтись по нему языком, развратным скольжением змия совратителя, от выступающей косточки таза до более интимных точек припухших половых губок и в конечном счете задержаться у центральной линии самого желанного греховного вожделения — уже такой до боли знакомой, горячей и мокрой с солоновато-кислым привкусом моей спускающей девочки. Тут уж воистину потеряешься и в реальности, и в пространстве окончательно, не зная, что делать дальше. Либо наконец-то высвободить свой уже вот-вот готовый кончить член, либо продолжить эту безумную для нас обоих пытку дальше. Заскользить языком по упругой вершине твоего клитора и еще дальше, пока мой палец беспрепятственно проникает в твое влагалище, растирая очень влажные и напряженные от возбуждения стеночки и одновременно массируя-надавливая на самую чувствительную и очень гладкую "точку".

Ты реагируешь практически сразу же, кое-как удержавшись, чтобы не вскрикнуть в полный голос. Но эти участившиеся стоны, эту то нарастающую, то ненадолго утихающую дрожь во всем напряженном теле не спутаешь ни с чем. Как и хватку твоих беспомощных пальчиков, вцепившихся в мои волосы в столь интимном и таком личностно-откровенном порыве. Из-за чего хочется проникнуть в тебя еще глубже, но далеко не пальцами, усиливая атаки рта и языка в более изощренных поцелуях и ласках. Заставляя тебя дышать еще чаще, а немощно всхлипывать-стонать — еще громче.

Я и не думал останавливаться, даже когда твое напряжение достигло критического предела и когда по твоему телу пошли знакомые судороги неслабого оргазма. И когда ты непроизвольно зажала свой рот ладошкой, чтобы заглушить рвущийся из горла далеко неподдельный крик греховного наслаждения. Хотя, вскоре, я сам тебе в этом помог, когда резко встал и выпрямился, одной рукой обхватывая твой затылок, а второй поспешно расстегивая ширинку на своих брюках. Правда, твой стонущий ротик я накрыл своим немного раньше, погружаясь в него буквально сразу чуть онемевшим языком, еще сохранившим головокружительный вкус твоей ароматной киски. Зато вошел в тебя, как по маслу, успев уловить чувствительной головкой члена едва уловимые сокращения-спазмы все еще кончающей вагины и ее такие тугие чуть затвердевшие-"загрубевшие" стенки-тиски. Да и ты, само собой, не осталась в стороне, ухватившись за мои плечи, будто тонущий посреди шторма за единственный спасительный буй, прижимаясь ко мне еще плотнее и бесстыдно толкаясь-насаживаясь на мой член, подобно в конец потерявшей стыд и срам озабоченной бл*душки.

Наверное, проще свихнуться, чем выдержать обоюдное безумие такой силы и таких масштабов, как наше. Но в те секунды, накрывшая нас обоих обжигающим коконом запредельная, еще и общая эйфория, реально достигла граней чего-то пугающе невероятного и ни с чем несопоставимого. Когда сливаются и плоть, и сущности в одно целое, раскрываясь друг перед другом (или друг в друге) неведомыми нам ранее сторонами и возможностями, выбирать, как говорится, просто не из чего. Либо тонуть в этом откровенном безумии дальше и глубже, до абсолютно неизведанного для нас двоих исхода, либо… Что? Остановиться и сбежать? Серьезно? Прямо сейчас?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда я только-только ускорил и усилил толчки проникновения члена, практически уже больше ни о чем уже не думая, а полностью погрузившись и телом, и душой в эти одуряющие ощущения и в тебя, сконцентрировавшись только на своих и твоих движениях и растущей агонии охватившей нас истомы. Мне даже плевать, если в этот самый момент начнется сильнейшее землетрясение или всю гостиницу охватит пожар. Меня уже ничто не остановит, пока я держу в своих руках свою девочку и заставляю ее тело "умирать" в нашем первозданном грехе на глазах у всех завистливых богов. Пока чувствую тебя всеми оголенными нервами собственного естества и обостренными до смертельного предела сокровенными эмоциями.

Но даже в таком мало что соображающем состоянии, я умудряюсь контролировать каждое из своих движений, улавливать любой сорвавшийся с твоих губ беззвучный всхлип или едва коснувшеюся твоих напряженных мышц эрогенной дрожи. Прерывая наши голодные поцелуи только для того, чтобы насладиться неописуемым выражением твоего умирающего личика. И, кажется, я готов любоваться этим целую вечность, если бы у нас сейчас было на это время. Если бы я мог останавливаться снова и снова, чтобы не дать тебе кончить еще очень и очень долго.

Жаль, что мы оторваны от всего мира только в эти до боли скоротечные минуты, в пределах этого дурацкого чулана. Хотя и здесь мне удается сделать невозможное. Украсть тебя пусть и на столь ничтожно короткое время у всех и вся. Заставить почувствовать только моей, хотеть только меня, извиваться на моем члене и отдаваться полностью только мне.

Может поэтому я и не хочу больше сдерживаться, пусть и понимаю, что предстоящий разрыв неизбежен. Уже буквально начиная в тебя вбиваться, до будоражащих звуков из возбуждающих хлопков-ударов и накаливающегося до максимума сексуального напряжения. Тебя чуть ли не сразу начинает выгибать, заражая и меня не менее мощным приливом нарастающего удовольствия, выжигающего на своем пути все разумное и сознательное. Наши стоны сливаются, как и нервные окончания наших тел, сущностей и единого сумасшествия. Как и наша одержимость друг другом, проросшая один в другого в одно целое. Я чувствую и поглощаю всесметающую вспышку твоего абсолютного апогея еще до того, как тебя начинают атаковать первые конвульсии невероятно сильного оргазма. Я и кончаю, пока только ментально, вместе с тобой, каким-то чудом сумев удержать тебя на весу одно рукой, а вторую прижав к твоему лобку в тот момент, когда ты вытолкнула из себя мой член. Горячие струйки эякулярных соков тут же оросили мою ладонь обильными порциями, так сказать вовремя. Я успел перенаправить их на внутреннюю поверхность твоего бедра, дурея от твоих конвульсивных спазмов и лихорадящей дрожи ни с чем несравнимого наслаждения. Ты и держалась сейчас на ногах кое-как только благодаря мне, продолжая кончать и беспомощно цепляться за мою взмокшую под рубашкой и пиджаком спину. И все еще кончала, когда я наконец-то смог снова в тебя войти и всего через несколько ударов излиться, наконец-то соприкоснувшись вместе с моей девочкой эпицентра нашего истинного Абсолюта. Взорваться общей сверхновой, достигнув предела всех пределов. Став единым, одним, совершенным…

* * *

Куда страшнее, оказывается, резко трезветь и приходить в себя. Особенно в момент неминуемого разрыва. Когда руки и кожа, каждая обостренная стократно эмоция и чувство осязания еще не успели остыть от ощущения твоего тела, физического тепла и умопомрачительной близости, а твой вкус и запах буквально въелись в мои собственные клетки — резкая потеря всего этого бьет по голове наотмашь похлеще самого тяжкого похмелья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я и сам не понял, почему вдруг тебя отпустил. Ты ведь сказала, что тебе теперь срочно надо в туалет приводить себя в порядок, а мне будет лучше вернуться поскорее обратно в зал ресторана, пока там все не хватились нас обоих. Только я так никуда и не пошел. Банально не смог. Заперевшись снова изнутри в чулане, а потом медленно скатившись спиной по двери на холодный пол. А остыть мне сейчас требовалось, как никогда. Хотя, едва ли это мне помогло с остальным. С неизбежным пониманием того факта, что ничего в сущности так и не изменилось. Я, как последний озабоченный еблан вые*ал тебя в этой бесхозной коморке не пойми за каким хреном, а в итоге, остался там же, где и находился до этого изначально. В полной жопе. Так никому и ничего не доказав. Единственное, оттрахал еще раз выкупленную за три миллиона рублей содержанку моего отца. А она… Она даже не захотела после всего этого задержаться тут со мной, хотя бы еще на несколько минут, чтобы просто поговорить. У нее, видите ли, по ногам течет. Надо срочно все это смыть и избавиться от моего запаха…