Убийца ищет убийцу - Владимир Безымянный

В том, что прибыл он без серьезной охраны можно было легко убедиться. Любой, кто понаблюдал бы за ним минут десять-пятнадцать, увидел бы, что пространство вокруг генеральской машины оголено, и никем не контролируется. Возможно, издалека наблюдение и ведется, но это уже не имело серьезного значения.

— Мой генерал… — начал было Быковец, уже настолько отвыкший от уставного обращения, что употребил какую-то странную латиноамериканскую форму, вспомнив, что Никитин в тех краях работал. — Докладываю…

— Заткнись! — пьяно, но твердо оборвал его Никитин. — Тс…

Он приложил палец к губам, и только теперь Быковец понял, что Никитин смертельно пьян. Но как действовать в ситуации, когда тобой руководит пьяный начальник, Быковец не знал, в уставе такого пункта не было, и он счел за лучшее подчиниться и не возражать. Исполнительность была одной из главных черт его характера.

— Молчи… Отдыхай… — командовал ему Никитин плохо слушающимся языком. — Открой окно со своей стороны и кури…

Быковец приоткрыл немного окно, но Никитин заставил его опустить стекло полностью, и то же самое сделал со своей стороны. Быковец окончательно перестал понимать, что происходит, полагаясь лишь на то, что даже пьяный генерал остается генералом, и его пьяные приказы по-прежнему не обсуждаются…

Иван давно уже наблюдал за тем, как десяток дюжих молодцев пасут Быковца, и усмехался, когда отмечал для себя в их действиях явные ошибки…

«Почему эти идиоты, которые так боятся своей смерти, что готовы швырять деньги налево и направо ради своей безопасности, не берут в охранники бывших киллеров? — подумал Иван. — Я бы, например, не совершил и сотой доли тех глупостей, что сотворила это бестолковая десятка, что крутится сейчас возле своего шефа… Для того чтобы защитить кого-то, нужно прежде всего хорошо представлять, как его будут убивать… А кому ж это знать лучше, чем не тем, кто этим занимается профессионально. Хотя… Я бы никогда и не согласился пойти в охранники. Ни за какие деньги. Потому что это просто-напросто скучно…»

Заметил он и черный «BMW», постоянно крутившийся вокруг, но не входивший в контакт ни с охраной, ни с тем, кого она охраняла. Иван некоторое время занимал свои мозги тем, что искал ответ — кто бы мог это быть. Но потом плюнул, справедливо решив — ему-то какая разница. Главное — это не было похоже на генерала Никитина. На остальное — наплевать…

Иван четко зарегистрировал момент, когда охранники Быковца вдруг разом исчезли без всякого внешнего повода. Это было странно, необычно для поведения охраны. Никто и никогда просто так, ни с того, ни с сего не бросает объект охраны. Только по приказу.

Значит поступил приказ оголить объект, понял Иван и сразу же внутренне напрягся. Это могло означать только одно — его правила игры поняты и приняты. Ответить подобным образом мог только сам генерал Никитин. Только он имел право полностью распоряжаться жизнями своих подчиненных. Кого-то подставлять, кого-то охранять, беречь, кого-то лично расстрелять…

«Как ждет любовник молодой… — пробормотал Иван откуда-то из глубины памяти выплывшую строчку, — …минуту верного свиданья… Добро пожаловать на эшафот, господин генерал… Где же вы? Нарисуйтесь, пора уже… Как ждет любовник молодой…»

В этот момент темно-зеленый мерседес, слегка виляя, выкатился на открытое место на полупустой автостоянке и застыл на виду, в самом дурацком положении, какое только можно было придумать для машины…

Иван понял, что это сделано откровенно демонстративно. Но этого было явно недостаточно, необходимо было представиться лично. Иван рассчитывал, что генерал это прекрасно понимает.

И не ошибся. Открылись окна сначала в правой дверце машины, затем — в левой.

Иван схватился за бинокль. Так и есть, в одном из сидящих в машине он отчетливо разглядел Быковца, упрямое, тупое, мясистое лицо которого ему уже порядком надоело за время наблюдения.

Вторым был — Никитин. В этом Иван нисколько не сомневался.

Противник ход сделал. Теперь отвечать должен был Иван…

Но он медлил. он не приготовил заранее никакой ловушки для Никитина, как думал Герасимов. Ивану важно было получить генерала, убийцу его Надежды. Это было гораздо важнее, чем самому остаться в живых. Он даже и не думал о том, как будет выбираться из ситуации, когда совершит акт возмездия… Может быть, просто встанет во весь рост и шагнет под пули ментов.

Иван еще не знал, сделает ли он это, или останется в живых, сделав что-то другое… Сейчас его интересовало только одно — добраться до Никитина на расстояние вытянутой руки… Чтобы задать ему один вопрос. И задушить, получив ответ…

Неожиданно для самого себя Иван принял решение. Еще вчера оно удивило бы его самого своей прямолинейностью и безрассудностью. Так могли действовать случайные убийцы с неуравновешенной психикой, а не профессионалы, не работающие «по вдохновению». Если можно ситуацию продумать заранее, профессионал ее обязательно продумает. Вдохновением руководствуются только дилетанты.

Но Иван не хотел, да и не мог сейчас ничего продумывать. Он видел цель, достижение которой было для него важнее всего остального, в том числе, и продолжения его жизни. Жизни? А ради чего стоило бы ее продолжать? Чтобы убить еще десятое человек? Или сотню? Есть ли в этом хоть какой-то смысл?

Иван покинул свой наблюдательный пункт. Еще не замеченный никем из группы внешнего наблюдения, руководимой Герасимовым, Иван вышел из жилого дома, с чердака которого он наблюдал за Быковцом и его охраной, и минуты полторы наблюдал за редкими прохожими, бестолково передвигающимися по площади.

Наконец, он нашел именно то, что ему нужно — молодого человека в очках, с каким-то портфелем под мышкой, явно набитом книгами, и с полиэтиленовым пакетом во второй руке. На лице у него была написана откровенная неуверенность. Он как бы даже в своем реальном существовании не был до конца уверен…

Именно такой и нужен был Ивану. Чтобы безропотно ему подчинился, не поднимая лишнего и преждевременного шума. Иван сначала хотел «арендовать» на время годовалую внучку у какой-то подвернувшейся некстати пенсионерки, но быстро понял, что это было бы ошибкой. Девчонка, конечно же, разоралась бы, а еще больше разоралась бы ее бабка. Делу это, впрочем, не особенно помешало бы, но стоило Ивану представить этот детский визг и бабкины вопли — как у него пропало желание вообще подходить к ней близко. И ребенок и старуха вызывали у него отвращение…

Он поймал за локоть выбранного им студента в очках и развернул к себе лицом. Тот смотрел на Ивана с недоумением и готовностью подчиниться.

— Поможешь мне… — сказал Иван, держа студента под локоть и медленно направляясь с ним в сторону машины Никитина.

— Позвольте! — вяло запротестовал студент. — Я спешу! Куда вы меня ведете?… Меня ждут…

— Подождут! — отрезал Иван.

— Но пустите же меня! — студент попытался вырвать свою руку из пальцев Ивана. Делал он это как-то по-женски, перехватив пакет в другую руку, ту, за локоть которой держал его Иван, и отковыривая его пальцы по одному. Или даже — по-детски…

— Молчи, сука! — разозлился, наконец, Иван и сунул студенту под ребра ствол пистолета. — Понял!?

— Понял… — дрожащим от обиды голосом пролепетал студент и прекратил свои робкие попытки вырваться из рук Ивана.

Подходя к автостоянке, Иван уже чувствовал, что его засекли и держат под прицелом нескольких стволов. Происходи все это в каком-нибудь безлюдном месте, он никогда бы не прибегнул к захвату заложника.

Знал Иван, отлично знал, насколько менты дорожат жизнью человека. Шлепнули бы вместе с этим придурком, которого он ведет сейчас к машине, и на Ивана бы его смерть повесили. Это у них запросто… 

Глава восемнадцатая

Никитину, вероятно, сообщили сразу же, что Иван направляется с заложником к его машине. Не доходя метров двадцати до «мерседеса» Иван увидел, что задняя дверца машины открылась и широко распахнулась. Он видел даже сидящего за рулем Никитина.

Тот смотрел прямо, не поворачивая головы в сторону Ивана, и что-то говорил…

— Не стрелять, козлы! — услышал Иван его голос, подойдя еще ближе. — Слышишь меня, Генка? Не стре-лять! скомандуй своим олухам…

Иван подошел вплотную к машине и, оттолкнув дрожащего от страха и возмущения студента, ввалился в «мерседес» сразу же поймав на прицел Никитина. Это был самый сложный момент его операции.

Многое зависело теперь от поведения не столько генерала, сидящего под пулей, сколько от действий его подчиненных. Может быть, кто-то только рад будет избавиться от Никитина и сейчас специально спровоцирует перестрелку, в которой Иван неизбежно убьет Никитина. Должен будет убить, другого выхода у него просто не будет.