Чародейка. Том 1 - Вадим Олерис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лайза положила ладони на виски герцога, наклонилась, глядя ему в глаза.
– Каков церемониал бала?
– Кто вас знает из участвующих?
– Кого знаете вы?
– Какая ожидается программа?
– Где размещаются приглашенные?
Лайза задавала вопросы подряд, без перерыва, не мигая глядя в остекленевшие глаза Литтера.
– Мкхм, – кашлянул Саймон. – Может, стоит ему кляп вынуть?
– Нет в этом необходимости, – произнесла чародейка, выпрямляясь. – Я уже все узнала. Ну, почти все.
Лайза подошла к герцогине, коснулась пальцами ее висков и, заглянув в глаза, спросила:
– Кто вы?
***
Герцог Литтер фен Бриассон открыл глаза. В комнате было светло, доносился шум со двора. Герцог подвигал руками – свободны.
– Знаешь, дорогая, мне приснился удивительный сон, – произнес он, садясь и протирая глаза.
И тут же осекся, потому что в креслах у противоположной стены непринужденно сидели герои сна. Темноволосый парень, крутящий в руках кинжал, причем герцог немедленно опознал в кинжале свой наградной клинок, и девушка с белоснежными волосами, заплетенными в тугие косички. Оба были одеты в костюмы из герцогских сундуков.
– Вставайте, милорд, утро на дворе, – произнесла девушка. – Нам следует закончить то, что мы начали этой ночью.
– Это уже ни в какие ворота не лезет! – рассердился фен Бриассон. – Охрана!
Дверь немедленно распахнулась, на пороге возник мужчина в кольчуге, с мечом на поясе.
– В чем дело, милорд?
Герцог открыл было рот, да так и замер. Охранник, давно знакомый, проверенный, надёжный, верный слуга, обращался не к нему, а к парню в кресле!
– Ульрих, будьте любезны, передайте слугам, что мы выезжаем через два часа, – с нежной улыбкой произнесла девушка.
– Слушаюсь, миледи, – охранник, поклонившись, вышел.
– Герцог, будьте же благоразумны. Подойдите к зеркалу.
Потрясенный герцог послушно встал с кровати и шагнул к зеркалу. Парень встал с ним плечом к плечу, оказавшись приблизительно такого же роста. Девушка принялась что-то делать у них за спинами.
– Готово, – сказала она через минуту.
В руках Лайза держала широкую миску с водой.
– Милорд, будьте добры опустить лицо в эту миску, буквально на пару секунд.
Фен Бриассон выполнил требование.
– Благодарю. Теперь и ты, милый, – повернулась чародейка к Саймону.
Герцог наблюдал, как ночной гость склоняется над миской, поднимает лицо…
– О Единый! – только и смог вымолвить он.
Саймон посмотрел в зеркало. В нем отразилось худое загорелое лицо сорокалетнего человека. Конечно, не совсем точная копия герцога, но сходство определенно есть. Сходство даже большее, чем между братьями, сходство, которое не смогло бы обмануть лишь самых близких.
Лайза тем временем помогла встать герцогине – прелестной девушке лет двадцати пяти, сама наполнила миску свежей водой из кувшина. Герцогиня послушно опустила лицо в миску, а затем это проделала и чародейка. Когда она подняла голову, у нее был облик Мари д’Эженвиль. Удостоверившись перед зеркалом в максимальном сходстве, Лайза улыбнулась, нахмурилась, подвигала бровями, проверяя свое новое лицо. Довольная результатом, отвернулась, указав герцогине вернуться на кровать, где уже сидел ее муж.
– Итак, милорд, слушайте внимательно. Теперь мы отправляемся во дворец. Там мы пробудем два или три дня. После чего ваша карета с вещами и свитой отправится домой. По дороге она заедет сюда для ночлега. Вы можете ждать здесь, либо отправляться домой. В любом случае, когда слуги вновь увидят вас, то будут узнавать, повиноваться, короче, вести себя так же, как и раньше. Они будут в уверенности, что сопровождали вас на бал и обратно. Поэтому я бы рекомендовала вам спокойно подождать их здесь. И как ни в чем не бывало вернуться домой, в свой замок. Рассказывать о произошедшем… Ну, вы сами понимаете, какое это вызовет отношение. В лучшем случае, все сочтут это шуткой. Если хотите, я сделаю так, что вы забудете вообще эти дни. Нет? Как хотите. Не держите зла, милорд. Ради высокой и благородной цели мы вынуждены пойти на данный подлог. Обещаю вам, что мы не будем совершать порочащих ваше имя поступков.
Во дворе уже ждала карета. Саймон помог Лайзе подняться внутрь, после чего залез сам.
– Трогай!
Карета, запряженная шестеркой лошадей, в сопровождении фургона и полутора десятка верховых направилась по дороге в Асторию.
Саймон разглядывал спутницу. Ее волосы превратились из белоснежных косичек в сложную высокую прическу. Брюки и водолазка уступили место роскошному голубому платью, расшитому бриллиантами. Шею украшало жемчужное колье. Ноги обулись в усыпанные жемчугом туфли.
Сам бард также сменил одежду и примерил строгий черный камзол с расшитыми серебром позументами, узкие черные брюки и высокие кавалерийские сапоги. На расшитом серебром поясе висел наградной кинжал. Дополнял образ герцога короткий плащ темно-синего цвета. Черную шляпу с белым пером бард держал в руке. Другой рукой он периодически трогал лицо.
– Это временный эффект, – сообщила чародейка, заметив движения спутника. – Дня на три-четыре. Потом морок сойдет, и лицо вновь станет прежним. Вообще, оно и сейчас прежнее, изменение внешности – это иллюзия, которая существует лишь в глазах смотрящего. Ну, если точнее говорить, то в мозгу, потому что ощупывание тоже обманется. Твое лицо герцога – это психическое воздействие на окружающих. Те, кто не знает герцога в лицо, или видели лишь мельком, будут принимать нас за фен Бриассонов, основываясь на том, что нас представят как фен Бриассонов, и даже не подумают о подмене. Те же, кто хорошо знает герцога и его супругу, будут видеть то, что ты видел сам в зеркале – хорошо знакомый им облик герцога. А знания, которыми с нами так любезно поделились милорд и его жена, помогут нам вести себя естественно. Мы знаем дворцовые правила, знаем подробности личной жизни. Мы выглядим как герцог и его жена. Так что мы теперь – герцог и герцогиня.
– А если нас познакомят с кем-нибудь, а потом эти знакомые встретят настоящего герцога? Они заметят разницу?
– С чего бы? А даже если и заметят, ну, максимум скажут что-нибудь вроде: "Ой, милорд, как вы изменились, вас не узнать". Все. Людям гораздо легче поверить в то, что герцог немного изменился, чем в то, что это вовсе не тот человек. Скорее, они усомнятся в своей памяти!
– А сам герцог? Он ведь не будет их
