Шкура дьявола - Алексей Шерстобитов

В сущности, очень даже неплохой человек, и явно попавший на свою стезю, он со временем бы вполне обточился, сняв, как стружку, с себя все не нужное и лишнее, возможно став, некоторым образом, примером для других. Но молодость и не остановленное, или точнее сказать, не в то русло направленное рвение, повлекло ряд, не с той точки зрения обдуманные поступки.

Опоздав на пять минут и застав своего куратора, не то чтобы скучающим, но как могло показаться, не занятым, Григорий, без объяснений и хоть какого-то начала, сразу выплеснул все произошедшее за сегодняшний день. Человек с белыми волосами оказался не просто в курсе, но даже более него самого осведомленным, а в некоторых местах даже поправил повествование. Не все казалось ему гладко, но не все и так печально, как виделось собеседнику.

То, что Барятинский принимал за провал или явный минус, мужчина растолковывал, как некий возможный плюс для позднейшей выгодной или скорее выигрышной комбинации. Скажем то, что для шантажа привезли проститутку, а не настоящую жену, с его точки зрения, должно было мне показать продуманность действий и уровень профессионализма, а за одно некий завуалированный «гуманизм» к своим людям, пусть даже и в будущем «своим».

Правда были и свои недочеты: явно просматривалась направляющая «Усатого» рука, что рано или поздно покажет на Григория. Про себя «Седой» отметил, что произошедшее в ангаре, а также возможность освещения в этой истории роли Барятинского, и далеко не последней, в подходящее для этого время, может стать еще одной картой в своем рукаве, при чем хоть и козырной, но разменной.

Объясняя ход своих мыслей, который сводился к тому, что меня нельзя выпускать из Москвы и всеми возможными усилиями необходимо задержать хотя бы на месяц, в течении которого он сможет предпринять необходимые меры, «Седой» вытащил из кармана овальной формы брелок, сразу привлекший внимание «Северного» выглядевший, следующим образом: с одной стороны в аверс был вмонтирован какой-то старый значок с изображением воина на коне, протыкающего крылатого змея копием, над всадником возвышался православный крест с монаршей короной, от которых исходили лучи, вокруг витязя виднелись надписи: «СОЮЗ РУССКОГО НАРОДА» и «ЗА ВЕРУ ЦАРЯ И ОТЕЧЕСТВО». С другой стороны, так же обрамленный в золоте, был какой-то значок круглой формы, в котором на черном фоне белел мальтийский крест, кажется с тем же всадником в центре – точнее Григорий не рассмотрел, а по краям «бежали» надписи: «ЗА РУСЬ СВЯТУЮ» и «ЧЕРНАЯ СОТНЯ». При внимательном разглядывании, становилось очевидным, что это были два разных значка аккуратно спаянных вместе. Человек, ими владевший, относился к ним с трепетом, и даже носил их в специальном кожаном чехле, обшитым бархатом с внутренней стороны.

Побрякушка привлекла внимание авторитета настолько, что он поинтересовался, где такую же можно приобрести. Ответ немного шокировал, но не показался совсем уж странным:

– Вам, молодой человек это не нужно. Вещь непростая и несет в себе огромный смысл…

– А что за корона? И что за витязь?

– Разумеется знак монархии…, ааа витязь – тактоооо… святой великомученик Георгий…, как принято его называть – «Победоносец», но все это больше относится к моим фамильным корням, моим убеждениям иии…, иии сегодняшним…, ладно…, ни кому-нибудь, ни тем более тебе, нет смысла любопытствовать… Так, на том и решим… – Было понятно, что объяснять смысл, заключенный в этой вещице, не только не хотелось, но «Седому», а между, нами шепотом говоря, звали его Виктор, представлялось невозможным раскрыть некоторые сокровенные вещи, двигающие не только им, но и людьми, спаянность с которыми представляла мощный кулак спрятанный в глубоком кармане хитросплетений жизненных соков Руси, Российской Империи, СССР, Российской Федерации, каждого государства, а в сущности России-матушки…, кулак, являющийся лишь одним из легионов огромного тела благословенного Богатыря, стоящего на страже земли Русской, объединившей на себе многие народы-побратимы, ставшие одним целым, что и не нравится врагу рода человеческого и слугам его подлым и позорным.

Люди эти попадали сюда разными путями, редко знали друг друга, но четко понимали и свои задачи, и свое предназначение, знали разницу между страной и государством, а главное всегда готовы были принести жертву…, бессловесную, бесславную, безвозмездную… Проведя указательным пальцем правой руки по лбу, будто сгоняя все мысли в нужную сторону головного мозга, куратор медленно продолжил, стараясь выбрать тон и акценты таким образом, чтобы каждое слово осталось не только услышанным, но и понятным Григорию:

– Резюмируем: все остаются на прежних местах. Твой этот Юра – контролирует каждое движение Алексея, под твою ответственность, надеюсь ты в этом Юрке уверен, как в себе – это очень важный момент! Кстати, «старлей» молодец и я в нем не ошибся. В свое время наблюдение должно стать навязчивым, что по-моему приведет его к тебе. К тому времени должно быть готово предложение, могущее заинтересовать его, пусть даже этот ваш ЧОП, только по настоящему, а после он сам встанет перед выбором…, и давай как-нибудь без ваших этих долгов и напрягов…

– Я, конечно, чего-то не понимаю, но зачем он вам так сдался, будто мир без него существовать перестанет…

– Как минимум, что б тебе облегчить существование… иии, заруби себе, можешь даже на носу, а если не смотришься в зеркало, то на каком-то другом месте, но таком, чтобы постоянно его видеть: твое дело – дело, а думать и направлять – моя задача. Хотя…, кое что можно сказать. Под него собирается группа или точнее сказать – он точно вписывается в коллектив на роль, так сказать…, главного составляющего в этом звене. Каждый из состава этой группы может при необходимости возглавить ее, но не так как он… Ни ты, никто другой, ни даже я, не подойдет так, как он, при чем оставшись при этом одиночкой. А потом, я к нему присматривался, еще когда он был курсантом. Он разительно по комплекту своих качеств отличался от сокурсников, это может быть плюсом, а может и минусом. Я знаю, как воспользоваться им и воспользуюсь. Мало того, он будет всегда полезен…, даже в тюрьме, даже на смертном одре…, и даже пройдя его… Единственное слабое звено во всем этом деле – твой «Усатый», но это, повторюсь, на твою ответственность и последний раз – надеюсь не оплошаешь…

– И кто им, с этим комплектом, будет управлять?

– Глупый вопрос – ты, если конечно, со временем он не возымеет над тобой влияние, тогда грош тебе цена.

– А…

– Хочешь спать спокойно… – спи. К тому же там есть еще ряд интересных факторов, но это мое дело. В остальном все по прежнему… Да, кстати, Алексей может планировать уехать раньше, так что учти и это… Заинтересуй его как-то… Если что – сразу мне.

Разговор «Северного» с «Усатым» был короче, хотя и содержал кучу предложений со стороны последнего. Задачи были поставлены, коллектив для их выполнения определен, оставалось ждать результата.

Опустошенье

Наступил день отъезда Ии с родителями, уединившись, мы переживали расставание, будто оно должно было быть навсегда. Я уже купил себе билет назавтра. До новой встречи оставалось чуть больше суток. Отцы настояли что бы я не провожал, но посерьезнее подумать, каким образом самому завтра отправиться в путь незамеченным – береженого Бог бережет. А о них есть кому подумать, вот еще и вооруженного «гвардейца» приставили, да и мой отец поможет – беспокоиться не о чем.

Ия все переживала, как я смогу устроиться на новом месте, но была рада возвращению в родной город. За время учебы и я с Ленинградом сроднился, тем более, что был обязан именно ему знакомству со своей женой.

Сегодня не хотелось упускать ни секунды, я ловил каждый ее взгляд, а она каждый мой вздох, наши руки не размыкались, а губы искали соприкосновений, пусть даже мимолетных и совсем не ощущаемых.

Оправдывая переезд мы все больше и больше находили плюсов, начиная от детского садика, в который должен пойти сынишка на следующий год, а лучшая подруга Нины Ярославны заведует самым ближним к их дому в Питере. То, что придется поначалу жить с родителям совершенно не пугало, продав «однушку» в Москве, можно купить там на те же деньги двухкомнатную – словом одни выгоды, а климат, да что климат – живут же там люди, к тому же вспомнили о родственниках в Кабардино-Балкарии, которые всегда рады нас видеть.

Мои отец с мамой любили Ленинград и стали задумываться – может тоже переехать, Ильич так обрадовался этой мысли, что брался не только помочь с переездом, но и обещался подыскать бате достойную должность – они с ним буквально спелись, и не в смысле спились, но просто не чаяли души в друг друге.

Я уже лелеял встречи со своими сокурсниками и бывшими сослуживцами, некоторые из них переехали в северную столицу, а двое ждали уже восстановления, правда не совсем как хотелось, но все же на службе.