Спроси у реки - Юрий Кунов

– Чаю? А не откажусь!

Посохину захотелось сделать что-нибудь приятное для симпатичной одинокой женщины. И он решил подарить ей дружеское чаепитие. Он уже понял, что Регина Альбертовна при всей своей страстности, особа еще и очень романтичная. Об этом говорило неимоверное количество фарфоровых ангелочков в доме и симпатичные вазочки с цветами на каждом столе. В данном случае можно было полностью исключить возможность возникновения острой ситуации с сексуальным подтекстом. Чтобы поддаться инстинкту, подобные представительницы прекрасного пола, чтя вековые традиции, обычно стоически ждут недвусмысленного сигнала со стороны мужчины. А Посохин в своей непоколебимости не сомневался ни на йоту, хотя привлекательность его собеседницы отрицать было бы глупо.

– Замечательно! – расцвела хозяйка. – Только не зовите меня, пожалуйста, по отчеству. Меня это всегда смущает. Словно я на работе. Просто Регина. Хорошо?

– Как скажите, мадам!

Глава 31

Оксане Лебедевой на вид можно было дать максимум лет тридцать пять, хотя на самом деле ей было сорок два года. Даже шея не выдавала ее возраста.

А если ей сделать хорошую прическу и макияж, подумал Посохин, то она будет выглядеть еще моложе. Неудивительно, что Квасов предпочел ее своей благоверной, хотя и та не была уродиной. К тому же и весила бизнесменша, наверное, почти в два раза больше, чем эта стоявшая сейчас перед Посохиным миловидная сероглазая женщина. А если предположить, что не Квасов ее выбрал, а она его? С расчетом кардинально улучшить свое материальное положение?

Лебедевой очень шел простенький хлопчатобумажный сарафан с цветочным рисунком – мелкие ромашки и васильки по белому полю. На талии – тонкий поясок. Невольно у Посохина мелькнула мысль, что так одеться его жену и под пистолетом не заставишь. Даже для работы в саду Маришка предпочитала куда более экстравагантные наряды.

Когда майор сказал Лебедевой, что он из уголовного розыска, та растерялась.

– А вы, по какому вопросу? – спросила она с трогательной детской интонацией, чем окончательно расположила к себе Посохина. Майор понял, что ему в процессе разговора будет трудно оставаться объективным и придется ежесекундно себя контролировать.

– Я пришел поговорить с вами о Николае Квасове, – сразу взял быка за рога Посохин. Медлить с наиболее интересующим его вопросом в беседе со столь обаятельной женщиной было бы ошибкой.

Лебедева отвела глаза.

– А что вы хотите знать?

Майор тотчас вспомнил выражение лица своей тринадцатилетней дочери, когда та после эмоционального папиного разъяснения наконец осознает, что поступила нехорошо.

– Давайте присядем! – сказал Посохин, указывая на зеленую садовую скамейку возле веранды. – Так нам будет удобнее вести разговор.

Лебедева молча прошла к скамейке и села. Майор постоял немного, непонятно почему ожидая приглашения и, не получив его, спросил:

– Вы позволите?

Лебедева испуганно посмотрела на полицейского и едва заметно кивнула.

– Да. Садитесь, пожалуйста.

Посохин опустился на край скамьи примерно в полуметре от женщины и, насколько это было возможно, развернулся в ее сторону.

– Вы знаете, что жена Николая Квасова утонула? – спросил он, пристально наблюдая за выражением ее лица.

– Да. Я знаю.

– Вам Николай рассказал?

– Нет.

– А кто?

– Соседка.

– Регина Альбертовна?

– Нет. Татьяна Антоновна. Стогова.

– Где вы с Николаем познакомились?

– В магазине.

– Он не похож на человека, который может запросто заговорить с понравившейся ему женщиной.

– Нет, то есть да. Он не такой. Я за день до этого купила у них на ярмарке туфли, а тут вдруг столкнулась с ним в магазине у стеллажей с макаронами. Я с ним поздоровалась. Машинально как-то так получилось. И он со мной заговорил.

– Когда это произошло?

– Больше года назад.

– Как часто он к вам приходил?

– По-разному бывало. Иногда несколько дней подряд приходил. Иногда я его неделями не видела.

Лебедева отвечала на вопросы, не проявляя эмоций. Можно было подумать, что говорит она не о себе, а о совершенно постороннем человеке. Она смотрела прямо перед собой куда-то в пространство (видела ли она яблони в двух метрах от себя?) и ни разу не повернула головы в сторону собеседника.

– Он вам по телефону звонил?

– Нет, ни разу не звонил.

– Вы ему давали свой номер?

– Коля сказал, что этого не нужно. И чтобы я ему не звонила.

– А когда вы виделись с Николаем последний раз?

– Недели две назад.

Майор насторожился: врет или забыла?

– Где?

– У меня.

– О чем вы говорили?

– Я не все помню.

– Расскажите то, что помните. Самое важное можете вспомнить?

– Мы говорили о разводе.

– Он хотел уйти от жены?

– Да.

– А как вы на это отреагировали?

– Никак. Я не представляла, как мы будем жить вместе.

– Почему?

– Не знаю. Как-то странно все. Жила-жила больше десять лет одна, и вдруг в один миг все по-другому.

– Но вы же были раньше замужем?

– Была.

– И?

– Я не знаю. Я всегда сомневалась, что у нас с Колей получится хорошая семья.

– Почему?

– Мы с ним очень разные.

– Николай собирался перейти жить к вам?

– Да. Он сказал, что хозяйство записано на жену, и если он с ней разведется, то вряд ли она ему что-нибудь сама отдаст при разводе. Судиться с ней он не хотел.

– И вы приняли бы его в свой дом, если бы он пришел без всего?

– Да, приняла бы. Он хороший. Добрый и… он меня любит. Мне так кажется… Я не знаю, что мне делать.

Глаза Оксаны наполнились слезами, но голос ее звучал все также ровно, как и раньше.

– А тридцатого мая, в понедельник, он к вам не приходил? Около десяти часов вечера? Может, немного раньше.

– Тридцатого? Я не помню.

– Ну как же?! Пробыл он у вас, правда, недолго. Но был же! Люди его видели.

– Это когда он первый раз выпивши пришел? – вытерев глаза, посмотрела на Посохина Оксана.

– Не знаю, вам виднее. Был понедельник, поздний вечер. Николай к вам пришел и… Ну, вспоминайте.

– Он выпивши тогда пришел. Первый раз. Я попросила его уйти. Время я не помню.

– Он ушел?

– Да.

– И не возмущался?

– Нет. Попросил прощения и ушел.

– Он зачем в тот вечер приходил к вам?

– Спрашивал опять, собираюсь ли я за него замуж или нет.

– И что вы сказали?

– Сказала, что о таких вещах надо говорить на трезвую голову.

– И все?

– Я потом заплакала и не смогла больше говорить.

«Вряд ли такая тихоня могла толкнуть Квасова на преступление, – подумал Посохин. – Скорее всего, это была его собственная инициатива. Хотя может быть, он и правда, не имеет к убийству никакого отношения. Но тогда кто имеет? В чьих это интересах?»

– Оксана Григорьевна, не расстраивайтесь. Все у вас будет хорошо. Вот увидите!

– Вы в самом деле так думаете?

Лебедева посмотрела на полицейского, несколько раз моргнула, и по ее щекам побежали крупные слезы.

– А зачем мне вам врать? – пожав плечами, сказал майор. – Какая в этом может быть выгода?

В юности Посохин, увидев слезы даже незнакомой женщины, мгновенно терял способность не только действовать, но и рассуждать. Он почему-то начинал чувствовать себя виноватым в ее горе. С годами он стал смотреть на такие вещи с равнодушием, иногда даже с ехидной ухмылкой. И вот сейчас, то чувство вины, которое овладевало им когда-то при виде женских слез, неожиданно к нему вернулось.

Посохин рывком поднялся со скамейки.

– Извините за беспокойство, Оксана Григорьевна. Не смею больше отнимать у вас время. Всего доброго.

Глава 32

Едва Рыбакова закончила поливать огород, как в ворота кто-то постучал. Рука была явно не мужская.

– Да-да! Там открыто! – крикнула Валентина Васильевна, ставя пустые ведра на землю. Металлические дужки громко звякнули.

Во двор вошла Лиля Смазнева. Тонкий трикотаж футболки, казалось, вот-вот должен был лопнуть под напором ее грудей, а синяя джинсовая юбочка едва прикрывала самое деликатное место девушки. Тело Венеры и розовощекое личико ангела. На симпатичном личике читалось недовольство.

– Здравствуйте, Валентина Васильевна! Мама меня за спичками послала. Дайте, пожалуйста, коробочку. Папа ушел к Чугуновым сарай разбирать и последнюю коробку спичек из кухни забрал. Он у нас куряка. Мы завтра вам вернем.

– Здравствуй! Что ты там застряла возле калитки? В дом проходи.

– Спасибо. Я лучше здесь постою.

– Секундочку подожди, а то я в земле возилась.

Рыбакова отнесла ведра в сарай и, сполоснув руки в стоявшем под яблоней пластмассовом тазу, вытерла их о передник.

– Пойдем, – позвала она Лилю, поднимаясь по ступеням на веранду.

Немного помедлив, девушка вошла следом за Валентиной Васильевной в дом и остановилась у входа. Рыбакова принесла ей из кухни коробку спичек.