Матерь Тьмы - Фриц Ройтер Лейбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не знаю, есть ли во всей этой истории хоть какая-то правда; если и есть капля, то искаженная ради юмористического эффекта. Тем не менее она дает представление о том, как обстояли дела (по крайней мере, позволяет немного ощутить атмосферу).
Что ж, в любом случае нетрудно представить себе, как отреагировали на требования Тибо те примадонны обоего пола, которых он завербовал в свое войско. Вполне возможно, что Джек Лондон и Джордж Стерлинг могли бы для забавы заняться отключением света в многолюдных заведениях, особенно если бы Тибо предложил это, когда они были достаточно пьяны. И даже капризный старикан Бирс с удовольствием мог бы насладиться грохотом и полюбоваться дымом черного пороха, если бы кто-то другой подготовил и произвел взрыв. Но Тибо требовал, чтобы они делали скучные вещи, да еще и не объяснял зачем. Это оказалось чересчур для его сторонников. Легенда утверждает, что одна из первых красавиц, эксцентричная светская дама, входившая в число его «послушниц», заявила: «Если бы он попросил меня сделать что-нибудь сложное, например соблазнить президента Рузвельта (она, естественно, имела в виду Тедди) или раздеться догола в ротонде магазина “Сити оф Пэрис”, а потом доплыть до Тюленьих скал и приковать себя к ним, как Андромеда… Но просто стоять час и двадцать минут перед публичной библиотекой с семью довольно большими стальными шарикоподшипниками в лифчике, думать о Южном полюсе и молчать все это время – нет уж, пусть поищет других дураков!»
Видите ли, когда дело дошло до практики, они, должно быть, просто отказались воспринимать его всерьез – либо его революцию, либо его новую черную магию. Джек Лондон смолоду был марксистом-социалистом и изложил свое видение будущего, в которое входила жестокая классовая война, в научно-фантастическом романе «Железная пята». Он не только мог отыскать зияющие пробелы в теории и практике Царства террора, задуманного Тибо, но и наверняка сделал это. И он не мог не понимать, что первый город, который возглавил представитель Лейбористской партии, вряд ли годится для того, чтобы начать отсюда контрреволюцию. Он также был материалистом-дарвинистом и хорошо ориентировался в естественных науках. Он мог бы объявить во всеуслышание и доказать, что «новая черная наука Тибо», со всеми необъяснимыми действиями на расстоянии, всего лишь псевдонаучная пародия и несколько более изящное название для магии.
Как бы там ни было, все они отказались помогать ему даже в экспериментах с мегаполисомагией. И даже если кто-то раз-другой согласился, все это кончалось чем-то вроде конфуза у фонтана Лотты и не приводило ни к каким результатам.
Я полагаю, что к тому времени он утратил контроль над собой и принялся сыпать приказами и грозить карами, а соратники просто смеялись над ним; и когда он не захотел понять, что игра окончена, и продолжил в том же духе, они просто ушли от него.
Не исключено, что они прибегали и к более активным мерам. Я вполне могу себе представить, как богатырь вроде Лондона просто поднимает разъяренного, брызжущего слюной маленького человечка за воротник пальто и штаны и вышвыривает вон.
Байерс вскинул брови:
– Знаете, Франц, это напомнило мне, что тот самый де Кастро, клиент Лавкрафта, был знаком с Амброзом Бирсом и утверждал, что сотрудничал с ним, но во время их последней встречи Бирс заставил де Кастро поторопиться с уходом и, прямо говоря, так стукнул его тростью по голове, что сломал ее. И впрямь очень похоже на те перипетии, которые, по моим предположениям, могли случиться с де Кастри. Гипотеза о том, что это один и тот же человек, действительно очень привлекательна! Но, увы, ошибочна, потому что де Кастро заказывал Лавкрафту литературную обработку своих воспоминаний о Бирсе уже после смерти де Кастри.
Он вздохнул и поспешил вернуться к основной теме:
– Во всяком случае, какие-то подобные происшествия могли завершить превращение Тибо де Кастри из очаровательного чудака, которому все потакали, в противного старого зануду, скандалиста, попрошайку и шантажиста, от которого нужно было защищаться любыми доступными способами. Да, Франц, ходят упорные слухи, что он угрожал шантажом своим бывшим ученикам и, случалось, действительно прибегал к нему, грозя раскрыть скандалы, о которых узнал в те дни, когда они были накоротке друг с другом, или просто донести, что они входили в террористическую организацию (его собственную!). Дважды в это время он, похоже, полностью исчезал на несколько месяцев: скорее всего, потому что попадал в тюрьму (это некоторые из его бывших помощников, занимавших видное положение, без труда могли устроить, хотя ни одного подтверждения такому предположению я так и не смог найти – очень уж много документов погибло во время землетрясения).
И все же остатки его темного очарования, должно быть, довольно долго сохранялись в умах его бывших помощников; они так и не избавились от ощущения, что он все же обладал зловещими сверхъестественными способностями. И когда рано утром восемнадцатого апреля тысяча девятьсот шестого года землетрясение взметнуло с запада по Маркет-стрит кирпичные и бетонные волны, убивавшие людей сотнями, один из его неверных последователей – несомненно, вспомнив его уклончивые разговоры о магии, способной низвергнуть небоскребы, – якобы воскликнул: «Ай да старый черт! Оказывается, он не впустую грозился!»
Вы сами знаете о том, что Тибо пытался использовать случившееся землетрясение в своем шантаже: «Я уже раз сделал это и могу повторить». Очевидно, пытаясь напугать людей, он использовал все, что приходило ему в голову. Я слышал о нескольких случаях, когда он угрожал своей Царицей Ночи, своей Мадонной Тьмы (этой своей давней таинственной дамой, или девушкой), грозил наслать на них свою Черную Тигрицу, если они не раскошелятся.
Но в основном моя информация за этот период очень отрывочна и одностороння. Те, кто хорошо его знал, как один старались его забыть (можно сказать, выдавить из себя), ну а два главных источника моих сведений, Клаас и Рикер, знали его только стариком в двадцатых годах и слышали лишь его версию (или версии!) истории. Рикер, бесконечно далекий от политики (в любых толкованиях этого понятия), думал о нем как о великом ученом и метафизике, которому группа легкомысленных богатых людей пообещала деньги и поддержку, но которого затем жестоко обманула и бросила. В революционную часть теории он никогда всерьез не верил. Клаас, напротив, рассматривал де Кастри как несостоявшегося великого мятежника, современного Джона Брауна, Сэма Адамса или Марата, которого богатые, прикидывавшиеся людьми
