В огне братоубийственной резни… 1918-1919 годы - Владимир Виленович Шигин

Троцкий приказал разогнать эту братию, бронепоезд отобрать, а самого Полупанова арестовать. Но не тут, то было. Полупанов добился встречи с Лениным и тот простил матросам все их прегрешения. Оставил бронепоезд и отпустил с миром. После этого полупановцы прокатились до Царицына, где больше грабили и пили, чем воевали, ну, а затем отправились на восток бить Колчака. На Востоке полупановцы снова отметились убийствами и грабежами. Затем были разбиты, бросили свой бронепоезд и бежали в центральную Россию. Придя в себя, снова двинулись в свой нескончаемый революционный поход, грабя и дебоширя.

Из книги воспоминаний о Гражданской войне: «Черноморский, летучий, республиканский, истребительный отряд моряков! И это еще не полное его название… его ядро – действительно черноморские матросы; отличные товарищи, великолепные бойцы, участники небезызвестного на Дону отряда Полупанова, носившего почетные флотские ленточки. Но это было очень давно; полгода тому назад. Отброшенные с низовьев Дона партизанские и красногвардейские отряды не все сумели влиться в войсковую организацию Красной армии… И не мудрено, что возникали товарищеские боевые группы, выбиравшие по своей воле ближайшую судьбу и… маршрут. С Дона перекинулись на Волгу, по Волге – в Астрахань. А по пути «обросли бродячим элементом всякой породы. Месяца через два «республиканцы» были отправлены на фронт, где в атмосфере Кизлярского винного района были со скандалом расформированы». А таких отрядов, как полупановский к лету 1918 года были десятки.

О том, во что превратились некоторые матросские отряды под влиянием анархистов и иных обстоятельств, говорит и эпизод, произошедший в августе 1918 года под Казанью. Из приказа Главнокомандующего Восточным фронтом И.И. Вацетиса и члена Революционного Военного Совета К.А. Механошина: «2-го августа Казанский социалистический батальон моряков получил боевой приказ выступить из Казани на позицию для обороны устья Камы. В ответ на этот приказ представители батальона в лице командира батальона и политического комиссара явились ко мне и заявили решение общего собрания моряков о возможности выступить на позиции лишь по удовлетворении их вперед жалованием на месяц, провизией, боевыми припасами и т. д. Мною было приказано немедленно их всем этим удовлетворить и утром 3-го августа отправить на позиции. Этот приказ не был выполнен. Обнаружилось, что вследствие разгульной жизни в батальоне моряков оказалось много больных венерическими болезнями, неспособных выступить в поход. Батальон моряков, имея по списку около 500 человек, выступил через два дня после назначенного срока в составе около сотни человек. Узнав у деревни Нижний-Услон о бегстве нашей Волжской флотилии, Казанский социалистический батальон моряков присоединился к беглецам и вместе с ними покинул Казань, убежав на пароходе вверх по Волге, и никакого участия в боевых действиях под Казанью и на ее подступах не принимал. За неисполнение боевого приказа предается военно- революционному трибуналу командир означенного батальона и политический комиссар. Батальон же за столь позорное поведение расформировывается».

Порой вообще было трудно понять, на чьей стороне эти матросские отряды воюют. Дело в том, что в большинстве банд на юге России верховодили все те же матросы. Поэтому не редко командиры-матросы встречались в неформальной обстановке, заключая личные договора. Не редкостью были договорные бои. Например, бандиты или анархисты оставляют без боя какой- то населенный пункт, который тут же занимают матросы просоветской ориентации. После этого просоветские матросы дают телеграмму об одержанной победе, а через несколько суток так же без боя возвращают занятый населенный пункт его реальным хозяевам. Практиковался и бартерный обмен. Начало военному бартеру положили немцы. Когда в результате начавшейся в Германии революции немецкие войска начали покидать территорию России, местные партизанские отряды перекрывали им железную дорогу, требуя за пропуск вооружение, вплоть до пушек. Революционным немецким солдатам казенное оружие было уже не к чему и они с радостью отдавали его, лишь бы поскорее вернуться в объятья своих заждавшихся фрау. Договоры по обмену оружия на города и села так понравились матросам и вообще анархистским отрядам, что они были весьма популярны на протяжении всего 1918 года. Причем грешили ми не только матросы, махновцы, петлюровцы и всякие разное, но и красные командиры. К примеру, уже знакомый нам низложенный с должности наркома по морским делам П.Е. Дыбенко, оказавшись на Украине и командуя там попеременно полком, бригадой и дивизией, весьма активно обменивал излишки вооружения на населенные пункты, о захвате которых бодро докладывал в Москву.

Помимо этого матросские отряды захватила жажда наживы. Едва матросы занимали какой-то поселок или село. Как там сразу начинался вселенский грабеж. После грабежа следовала не менее грандиозная попойка, после чего одуревших от водки и самогона матросов, охватывало желание расправиться с «мировой контрой». Результатом этого были не только расстрелы, но и более страшные убийства, не говоря уже об изнасилованиях и избиениях.

Общее впечатление жителя советской России о матросах того времени можно найти в мемуарах А. Терне: «Хотя флота в России, в сущности, почти нет, тем не менее, матросов можно видеть в городах в большом количестве. Носить матроску – большой шик. Матроска дает право свободного входа во все учреждения. Всякий обыватель глядит на матроса с восхищением и не без трепета. Матросы и лица, одетые матросами (а таких очень много), всюду требуют для себя возможных удобств и преимуществ в воздаянии заслуг по утверждению Советской власти в России… Все бывшие матросы – при больших деньгах и в силу этого, по-прежнему, пользуются успехом у советских девиц. Если кто и позволит себе кататься на лихачах в тех городах, где они еще сохранились в России, то это обычно молодые люди, либо одетые в кожаные куртки, либо – в матросскую форму. Что же касается самих судов флота, то таковые почти все время стоят в портах или из-за отсутствия угля, или в ремонте и никуда не показываются» Разумеется, в Москве прекрасно знали о том, что творится в матросских отрядах. Но в начале 1918 года кроме матросов у большевиков просто не было другой вооруженной силы. Латышей они использовали в качестве личной гвардии, чтобы те могли, в случае необходимости, защитить их от тех же матросов. Красногвардейские отряды на практике показали себя еще большими грабителями и мародерами чем матросы, к тому же если матросы в случае необходимости могли вступить в бой и порой сражаться с отчаянной храбростью, то красногвардейские отряды при первом же серьезном столкновении просто разбегались.

Но к лету ситуация начала меняться. Огромные усилия, затраченные РКП(б) на создание регулярной армии не пропали даром. И первые полки, а потом бригады и дивизии РККА. начали вполне успешно отражать наступление контрреволюционных сил на всех фронтах.

Писатель-историк Н.М. Коняев,