Наука Плоского мира - Йен Стюарт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Существует соблазнительная идея отправить на Европу зонд, который бы приземлился, пробурил скважину и заглянул внутрь. Конечно, технические сложности огромны, ведь толщина слоя льда достигает по крайней мере 10 миль (16 км). К тому же операция должна быть проведена чрезвычайно аккуратно, чтобы ненароком не разрушить то, что мы собираемся найти: живые организмы Европы. Менее деструктивный способ, значащийся в планах, предполагает поиск в тонкой атмосфере Европы молекул, свидетельствующих о наличии жизни. Конечно, никто не говорит, что собирается найти там антилоп или, на худой конец, рыб, но все же как-то странно было бы, что химический состав океана Европы глубиной сто миль (160 км) не стал источником жизни. Ведь почти наверняка там есть какие-нибудь подводные «вулканы», где через океанское дно циркулирует очень горячая сернистая вода. Это обеспечивает прекрасные возможности для сложных химических реакций вроде той, которая породила жизнь на Земле.
Впрочем, куда более вероятно разыскать на Европе простые химические структуры, подобные башням – бактериям, которые могут там существовать в горячих жерлах, так же как в Балтийском море. Более сложные создания наподобие амеб или инфузорий-туфелек стали бы весьма приятным сюрпризом, а что-то еще более интересное, какой-нибудь многоклеточный организм – так вообще подарком судьбы. Обнаружение растений даже не обсуждается – если бы солнечный свет и мог как-то пробиться сквозь толщу льда, на Европу его попадает слишком мало. Жизнь на Европе должна поддерживаться химической энергией, как это происходит около жерл поводных вулканов на Земле. Не стоит, конечно, ожидать, что европеанские формы жизни будут хоть немного похожи на те, которые обитают у земных кратеров, поскольку они должны были развиваться в совершенно иной химической среде.
В 2001 году астрогеофизик («геолог», изучающий другие планеты) Брэд Далтон решил выяснить, не может ли быть так, что мы уже нашли инопланетную жизнь. Поверхность Европы покрыта красно-коричневыми пятнами, особенно заметными на полосах, похожих на разломы льда. Он обнаружил, что в инфракрасном спектре эти пятна здорово напоминают следы земных бактерий, способных выдерживать сильный холод. И действительно, три вида таких бактерий дают инфракрасный спектр, куда более близкий к наблюдаемому на Европе, чем спектр минеральных солей, выходящих на ее поверхность (согласно наиболее распространенным объяснениям). Конечно, на поверхности Европы слишком холодно даже для бактерий, но они могут прекрасно выживать в океане, а затем каким-то образом попадать наверх.
Глава 15
Самый первый рассвет
ДУММИНГ ОТКРЫЛ ГЛАЗА, НЕ ПОНИМАЯ, НА КАКОМ ОН СВЕТЕ. Ему под нос сунули чашку чая. Из нее торчал банан.
– Ааа… Это вы, Библиотекарь, – слабо пробормотал Думминг, беря чашку. Пока он пил, банан мягко постукивал его по левому веку. Библиотекарь полагал, что все на свете можно исправить спелыми фруктами. Впрочем, в остальном он был отличным парнем, всегда готовым протянуть тебе руку помощи и банан[39].
Волшебники положили Думминга спать на скамье в кладовке, до самого потолка заваленной пыльными магическими приборами, по большей части сломанными. Там все, буквально все было покрыто толстым слоем пыли.
Думминг сел и зевнул.
– Который теперь час?
– У‑ук.
– Неужто так поздно?
Уютный сонный туман рассеялся, и до Думминга внезапно дошло, что он оставил Проект в руках пожилых волшебников. Его как ветром сдуло, и Библиотекарь был крайне впечатлен тем, как долго, оказывается, может раскачиваться дверь.
Лаборатория почти опустела, лишь вокруг Проекта разливалось свечение.
– Маппин Зимли… Миленькое имя, правда?
– Заткнись.
– А если так: Оуэн Домовладелли?..
– Заткнись.
– Тогда просто Вилльям.
– Ты заткнешься наконец, Декан? Это уже не смешно, притом что с самого начала не было несмешным, – раздался голос Аркканцлера.
– Как скажешь, Гертруда.
Думминг приблизился к светящемуся Проекту.
– А, это ты, Тупс, – произнес Главный Философ, торопливо делая шаг навстречу Думмингу. – Рад тебя видеть в таком цветущем… эээ…
– Вы ведь… Вы что-то такое сделали? – спросил Думминг, пытаясь заглянуть за спину Главного Философа.
– Уверен, ничего непоправимого не произошло, – успокоительно сказал Профессор Современного Руносложения.
– И он все равно еще почти совсем круглый, – произнес Декан. – Да вот спроси хоть у Чарли Зубриллера. Я теперь точно знаю, что его зовут именно так, а вовсе не Наверн Чудакулли.
– Декан, я тебя последний раз предупреждаю…
– Что вы с ним сделали?
Думминг смотрел на свой шарик. Шарик, бесспорно, стал более горячим и, несомненно, менее шарообразным. Один его бок был весь изрыт красными шрамами, а противоположное полушарие занимал большой кратер, так и пыхавший огнем. Шарик медленно вращался, чуть подрагивая.
– Почти все кусочки мы подобрали, – сказал Главный Философ, с надеждой глядя на Думминга.
– Что-что вы сделали?
– Мы просто хотели быть полезными, – сказал Декан. – Гертруда подумал, что мы вполне могли бы соорудить солнце, ну и…
– Декан! – окликнул его Чудакулли.
– Да, Аркканцлер.
– Хотелось бы еще раз обратить твое внимание, Декан, что это было дурацкой шуткой с самого начала. Жалкая попытка высмеять элементарную фигуру речи. Только четырехлетки или люди с тяжелым расстройством чувства юмора могут талдычить подобные вещи снова и снова. Так что ради твоего же блага, Декан, я взвешенно и миролюбиво довожу это соображение до твоего сведения, поскольку надеюсь, что тебе еще можно помочь. Мы все здесь торчим исключительно из-за тебя, притом я понятия не имею, на черта ты нам сдался, – с этими словами Чудакулли повернулся к перепуганному Думмингу. – Так вот, Тупс, мы сделали солнце…
– …Даже несколько солнц, – пробормотал Декан.
– Ну да, какое-то количество солнц… Но все это коловращение чертовски запутанная штука. Пока насобачишься – семь потов сойдет.
– Вы что, уронили свое солнце в мой мир? – спросил Думминг.
– Всего несколько штучек, – ответил Чудакулли.
– Мое вообще отскочило, – сказал Декан.
– Ага, и пробило вон там до безобразия здоровенную дыру, – показал Аркканцлер. – И к тому же оно откололо от планеты большущую глыбу.
– По крайней мере все кусочки моего солнца долго светились, – огрызнулся Декан.
– Ну да, внутри планеты. Так что это не считается. – Чудакулли вздохнул. – Кстати, твоя машина, господин Тупс, утверждает, что солнце в шестьдесят миль диаметром никуда не годится. Надо же, какая чушь!
Запавшими от ужаса глазами Думминг глядел на свой несчастный мир, который вихлялся из стороны в сторону, словно хромая утка.
– Там же нет нарративиума, – глухо произнес он. – Этот мир просто не знает, какого размера солнце ему требуется.
– У‑ук, – сказал Библиотекарь.
– О, небеса! – воскликнул Чудакулли. – Кто его сюда впустил?
По молчаливой договоренности, Библиотекарю был заказан вход на факультет Высокоэнергетической Магии, принимая во внимание присущую ему привычку исследовать вещи, пробуя их на зуб. Такой метод, отлично зарекомендовавший себя в Библиотеке, где укус орангутана сделался точнейшим инструментом классификации, был абсолютно бесполезен в помещении со свисающими там и сям шинами, пульсирующими под напряжением в несколько тысяч чар. Запрет, конечно, был неофициальный – попробуй запрети что-нибудь тому, кто без труда повернет любую дверную ручку вместе с дубовой дверью, выломанной из проема.
Орангутан приподнялся на костяшках пальцев и куснул купол. Волшебники сразу подобрались. Тонкий черный палец покрутил колесико вездескопа, сфокусировав его на взорвавшейся вчера топке. Сейчас это была всего лишь крошечная точка, лучащаяся ослепительным газом.
Изображение сфокусировалось на светящемся угольке.
– Все равно оно слишком большое, – сказал Чудакулли. – Но попытка засчитана, старичок.
Библиотекарь обернулся к нему, и его лицо озарила вспышка взрыва. У Думминга перехватило дыхание: до него внезапно стало доходить.
– Кто-нибудь, посветите мне!
Шары так и посыпались со стола, пока Думминг пытался схватить хотя бы один из них. Когда ему это удалось, он протянул Главному Философу, который услужливо зажег спичку и поводил ею туда-сюда.
– Это сработает!
– Вот и прекрасно! – сказал Чудакулли. – А что именно?
– Смена дня и ночи! – пояснил Думминг. – И даже времена года, если мы все сделаем как надо. Отличная работа, сэр! Не уверен только насчет покачиваний, но, похоже, вы все сделали правильно.
– Как всегда, – просиял Чудакулли. – Безусловно, мы – те самые, кто все делает правильно. А что мы сделали правильно на сей раз?
