Сердце пламени (СИ) - Макмастер Бек

— Нет. — Он вгляделся в прекрасные глаза, понимая, что лед между ними стронулся, и внезапно осознал ее тоску. — Не такая и маленькая.

Последовала долгая тишина, каждый погрузился в свои мысли. Как же Рюрику хотелось прочитать мечты Фрейи. Но он просто протянул руку и погладил костяшками пальцев ее бледную щеку.

Фрейя наклонилась навстречу, опустила ресницы, чуть приоткрыла губы. В эту минуту она не чувствовала страха, не думала ни о чем. Ее полностью поглотило ощущение ласки.

Рюрик решил, что может снова поцеловать ее. Но вместо того, чтобы поддаться порыву, заколебался, понимая, что на сей раз желание не имеет ничего общего с предыдущими порывами прижать Фрейю к земле, овладеть ее сладким ртом или даже телом. Он хотел лишь ощутить вкус губ, окунуться в покой, в принятие и понимание. Он хотел поцеловать ради самого поцелуя, а еще… еще потому что она столько для него значила.

Рюрик отшатнулся. Что это? Он не мог в точности понять свои ощущения, но знал: это нечто новое, иное.

В этом чувстве не было бесконечного любопытства. Не было желания владеть или брать силой. Лишь… нежность?

Фрейя вскинула глаза. Через мгновение Рюрик понял, что смотрит на нее неотрывно, будто случайно отвернулся, а она украла его сердце из груди, и что с этим делать, он не знал.

— День уходит, — резко сказал дреки, вставая. — Если хочешь выкроить время на себя, то вот оно. Я пообещал помочь после обеда, так что распоряжайся мной разумно. Хватит разговоров.

* * *

«Хватит разговоров».

Воспоминание мучило Фрейю; она пыталась читать, но безуспешно.

Новую книгу она купила в Акурейри. Обычно, открывая тома, подобные «Путешествию Гулливера», Фрейя полностью погружалась в мир под обложкой, комната исчезала в грезах.

Время для себя… Оно казалось пустой мечтой, пока этот момент наконец не настал.

Фрейя захлопнула книгу.

— Что стряслось? — спросил отец.

— Ничего. — «И все сразу». Фрейя вскочила. — Просто никак не угомонюсь. Пойду проверю стойла.

— Не угомонишься? — Отец закрыл глаза, нежась в тепле солнечных лучей, льющихся через окно. — Думаю, тут не обошлось без мастера Рюрика, а?

Фрейя замерла.

— Почему ты так решил?

— Потому что он явно за тобой увивается, и с момента его появления ты слишком рассеянная.

Фрейя потеребила юбку.

— Не строй иллюзий, — тихо ответила она не столько отцу, сколько самой себе. — У меня с Рюриком не может быть никакого общего будущего. — Она щелкнула пальцами и направилась к двери. — Пойдем, Локи.

Песец подскочил, облизнулся и побежал следом наружу. Фрейя поправила косу и зашагала к стойлу. От воспоминания о том, как руки Рюрика скользили по шелковистым прядям волос, ее бросило в жар. Она не собиралась проверять надежность затворов. О, нет. Она хотела отыскать Рюрика. Внезапная отставка жутко злила.

Ведь это Рюрик собирался соблазнить ее, разве нет?

А потом «хватит разговоров». А ведь она только-только начала что-то чувствовать к нему. Только позволила небольшие вольности.

Фрейя знала, что несправедлива. Она сама держала Рюрика на расстоянии вытянутой руки и настаивала, что между ними ничего не произойдет, так почему же так расстроилась, когда он сдал назад?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Потому что Рюрик чуть впустил ее в свою жизнь, рассказав об изгнании и о доме. На секунду Фрейе показалось, что она уже хорошо его знает.

«Потому что я тоже одинока».

Овцы сгрудились у каменной ограды близ сарая, пялясь перепуганными глазами. С тех пор, как этот проклятый дреки украл барана, стадо все время нервничало. Странно, что коза до сих пор доится…

Амбар пустовал, но Ханна фыркнула при виде хозяйки, словно просила успокоить ее. Рюрик выполнил все задания, а вот его самого видно не было.

— И ты туда же, — проворчала Фрейя кобыле, когда та нервно вздрогнула.

Солнечный свет лился между трещинами в половицах чердака, пылинки танцевали в золотых лучах.

Локи врезался в лодыжку, почти сбив Фрейю с ног.

— Рюрик? — позвала Фрейя.

Зашевелилась тень. После того разговора о мечтах Фрейя не видела Рюрика. Она была благодарна за приоткрытие завесы над прошлым. Настолько благодарна, что даже достала и порубила на куски копченую баранину, сварила картошку и отрезала ломоть ржаного хлеба, что испекся в горячем источнике за домом. Такую еду обычно подавали на Рождество.

Запах копченой ягнятины заполонил маленькую кухню.

— Приглашаю тебя на ужин, — снова позвала она, выглядывая Рюрика. Доски чердака поскрипывали, но почему же он не отвечал? — Я приготовила кое-что особенное! — Фрейя поколебалась. — Чтобы напомнить тебе о доме.

Ответа не было.

Волоски на затылке Фрейи встали дыбом.

— Рюрик? — позвала она снова, направляясь к лестнице на чердак.

Локи тявкнул, и Фрейя шикнула на него. Лисенок, глухо рыча, метнулся в тени. Подобного звука он раньше никогда не издавал.

— Что такое? — спросила Фрейя, отступая. Угрюмая тишина сарая тревожила. Там кто-то был. И ей казалось, что это не Рюрик.

Неизвестный глухо чертыхнулся, Локи взвизгнул и кинулся прочь.

— Ах ты мелкая дрянь!

— Кто здесь? — вопросила Фрейя, всматриваясь в темноту стойла. — Локи?

Сзади послышался шум. Фрейя обернулась, и из тени вышел второй мужчина. Фрейя бросилась к вилам, развернулась и оскалилась, выставив трезуб вперед.

— Рюрик!

— Его здесь нет, — раздался голос сзади. — Видать, сбежал от тебя.

Рюрик ушел? Фрейя похолодела. Что она такого сказала или сделала? Фрейя ничего не понимала. Он же обещал, что позаботится о ней. Это что, лишь красивые слова? Или Рюрик просто хотел овладеть ею и плюнул на тщетные попытки?

В этом не было никакого смысла. Он мог взять ее еще вчера, если хотел лишь тело. Честно говоря, она не отказала бы.

Из тени со смешком появился еще один человек.

— Ну так а кто б не сбежал? Ты глянь на ее глаза!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Фрейю окружили трое. Слова не должны причинять боль, но как же ей стало больно. Говоривший размашисто перекрестился.

— Ты, — выдохнула она, узнав одного из людей Хокона, Гуннара. — Убирайся с моей земли.

— Хокон хочет поговорить, — ответил мужчина, демонстративно поднимая руки. — Мы не собираемся навредить тебе.