Блокада - Сергей Малицкий

— Не змея! — испуганно заорал от заднего стекла Рашпик. — Это что-то вроде черепахи! Огромной черепахи! А то, что мелькало, — это ее хвост с какой-то шишкой на конце. Если она и не проломит им вездеход, то стекла повышибает точно!

Коркин оглянулся и в помутневшем стекле задних дверей разглядел силуэт существа, которое явно превосходило размерами вездеход.

— Если это черепаха, то я муравей, — прошептал странно тонким голосом Хантик. — Да она гребет за нами быстрее, чем Сишек бежит к трактиру!

— Коркин! — приказал Пустой, заставив вездеход надрывно заурчать. — Перезаряди ружье, вставь обойму с пулями. Сдвинь люк, высунься до пояса и попробуй остановить это чудовище. Да захлестни ремень вокруг запястья: потерять твою стрелялку нам никак нельзя. Быстрее!

Коркин снял с плеча ладонь Ярки, поймал быстрый взгляд испуганных черных глаз и шагнул в отсек. Рашпик сдвинул люк, скорняк ступил на лестницу, высунулся и тут же и вправду чуть не уронил ружье. Вряд ли то чудовище, которое мчалось за ними, было черепахой, но панцирь оно имело таких размеров, что в нем не только можно было бы спрятать вездеход, но и разложить рядом костер. Из панциря торчала голова с парой светящихся глаз и с огромным клювом, которым тварь, похоже, намеревалась протаранить заехавших в ее владения наглецов. По бокам чудовища работали лапы-ласты, но тварь не плыла — она скользила по поверхности топи и с каждым гребком сокращала расстояние до выбранной ею добычи.

— Коркин! — закричал Пустой, но скорняк уже ловил в прицел морду чудовища. Выстрел получился не столь громким, как на крыше мастерской, но приклад так ударил в плечо скорняка, что тот чуть не провалился в люк. Чудовище зашипело, но не сбавило скорости.

— Пуля не пробивает клюв, — крикнул Коркин.

— Бей по глазам! — зарычал Пустой.

Коркин выстрелил еще. Чудовище завыло и еще сильнее заработало лапами, приближаясь к вездеходу. Скорняк почувствовал, что его охватывает жар. Если пуля и попала зверю в глаз, то уж точно не заставила его закрыться. Коркин вновь приложил ружье к плечу, но зверь с воем раскрыл клюв и закрыл им часть морды, подставив под выстрелы черную глотку. Почти сразу откуда-то сверху со свистом стеганул толстый хвост, и утолщение на его конце размером с Рашпика просвистело над головой скорняка и выбило из болота столб грязной воды. Файк что-то заорал, а Хантик надрывно завыл.

Коркин тряхнул головой, смахивая с лица вонючую тину, и уже не целясь выпустил одну за другой оставшиеся пули зверю в глотку. Чудовище заревело еще громче, рванулось вперед, почти уже настигая машину, и в то же мгновение уродливая морда зверя вспыхнула и обрушилась отвалившимся клювом в трясину. Вездеход обдало грязью, и Коркина вывернуло на крышу машины от попавшей в рот тины.

— Ну и вонь! — выругался внизу Пустой.

Мокрый скорняк сполз по лестнице и увидел, что вездеходом управляет Филя, пол отсека залит грязью, а не менее мокрый Пустой стоит у заднего люка и снимает с дробовика тину.

— Вот и поохотились, — подмигнул Коркину механик, с усмешкой окидывая взглядом заляпанных грязью перепуганных спутников. — Но добычу подбирать не будем. И что-то мне подсказывает, что рыбалка в этих краях нежелательна.

— Теперь понятно, как мы прошли пленку, — спрятал под мышки дрожащие руки Хантик. — Огнем твой дробовик плюется.

— Случается иногда, — кивнул Пустой и похлопал Филю по плечу. — Давай, приятель, потеснись, уже темнеет, и мне не хочется ночевать в луже. Коркин, закрой люк, боюсь, что тут даже гнус с мою голову! Ты хорошо стрелял, кстати. Но твои пули для этого зверька — словно мухи.

— Зато местные мухи как раз для пуль, — нервно выдохнул, зажимая нос, Файк.

— А Рук-то, — засмеялся Кобба. — Еле удержал его! Хотел в открытую дверь броситься на черепашку!

— А может, они родственники? — с трудом изобразил на лице усмешку Рашпик, на что получил свою порцию гневного цоканья.

— Воды бы плеснуть в отсек с десяток ведер, — поморщился, освобождая место механику, Филя.

— Нет, — покачал головой Пустой, выворачивая рулевое колесо. — Десять ведер только на меня. И столько же на Коркина. Кобба, а в той твоей стороне, где растут такие же деревья, водятся такие зверьки?

— Не замечал, — пожал плечами отшельник. — Но пакости хватает.

— Вот бы дом построить из этой пакости! — икнул Сишек. — Запечь ее в углях, навесить дверь, вырубить закуток и спать. Захотел поесть — резанул от стены и дальше спи.

— Стухнет, — удивленно покосился на бражника Рашпик. — Хотя если собрать весь Поселок…

— Зачем Поселок? — захихикал Хантик. — Одного тебя, Рашпик, хватит!

— Нет больше Поселка, — отрезал Пустой.

Коркин с сожалением стянул с плеч промокший плащ, скатал его и бросил под ноги. Ярка словно ждала этого — тут же снова ткнулась носом в плечо скорняка. Пустой покосился на Коркина и щелкнул чем-то на панели машины. Из-под ног повеяло теплым ветерком. За окнами стремительно темнело.

Твердую землю колеса вездехода почувствовали уже в полной темноте. Небо затянули облака, и в прорехи между ними звезды посверкивали только изредка. Луна еле-еле подсвечивала облака изнутри. Механик вел машину, вглядываясь в странную картинку, появившуюся перед ним, и Коркин, стараясь не разбудить недотрогу, вытягивал шею, с недоумением пытался понять — почему все цвета на ней искажены?

— Приборы не могут видеть свет в темноте, — важно пояснил скорняку Филя. — Но они видят тепло. Деревья, камни, трава — все имеет разную температуру. Разное тепло то есть. И прибор их выделяет. А вот эти точки — птицы. Видишь, какие они яркие. Потому что живые. Теплые.

— Чтобы я заблудился на первой пленке! — восхищенно прошептал Файк. — Да с этой вашей гляделкой — да на охоту!

— Сиди уж, охотник, — проворчал Хантик. — Ты бы лучше подсказал, где остановиться, чтобы переночевать. Надо же и по нужде отойти, и грязь эту с лица смыть, и в живот что подбросить.

— И подлить тоже, — поспешил добавить Сишек.

— Так у меня, я вижу, советов не спрашивают! — обиженно проворчал Файк.

— Советы твои еще потребуются, — бросил механик. — Пока, судя по карте и по тепловизору, впереди равнина и мелколесье, гиганты все остались там, в низине. Хотя и эта не пригорок. Весь левый берег реки пологий? До холмов, что начинались у Волнистого, еще миль двадцать, но мы туда не поедем.

— Логово Бриши в утесах, — подал голос Вотек. — Холмы к западу все выше становятся, а уж к пятой пленке прямо горами обрываются. Хотя, конечно, до дальних гор тем увалам куда как далеко.

— Горы нам ни к чему, — ответил механик. — До третьей пленки еще миль десять, но мы скоро встанем. Я слышал, что тут есть стоянка с родником. До утра орда не пойдет через вторую пленку?

— Если она еще первую прошла, — буркнул Хантик.

— Здесь! — вскрикнул Файк, вглядевшись в картинку перед Пустым. — Раздвоенное дерево справа! Где-то в миле. Там родник есть, кострище. Ну я же говорил еще в мастерской! Мы всегда там привал устраивали, и местных здесь мало. Точно. А мы здорово левее тропы забрали. Тут и правда мелколесье. И грибы есть. Вот! Это не валуны, а грибы. И это…

— Что это? — снизил скорость Пустой.

— Не знаю, — пролепетал Файк.

Коркин еще сильнее вытянул шею. У основания далекого раздвоенного дерева, которое казалось на фоне темного горизонта тонкой рогатиной, что-то лежало. Точно прилегла отдохнуть корова или что-то вроде того. Механик приблизил изображение, и Коркин явственно различил какую-то кучу у ствола, которая была чуть светлее травы.

— Полмили осталось, — заметил Пустой, сбросил увеличение и повернул руль.

Через несколько минут механик остановил вездеход, ощупал тепловизором окрестности, показал Филе на свое место, открыл дверь.

— Все остаются в машине, Коркин — со мной.

Тучи продолжали застилать небо, и скорняк сполз с подножки машины, нащупывая землю ногами, в полной темноте. Мокрая от росы трава тут же намочила колени. Все, что на тепловизоре вездехода казалось отчетливым и различимым, теперь скрывала тьма.

— Кровью пахнет, — пробормотал Пустой и включил странную лампу, которая выбрасывала узкую полосу света. — Иди, Коркин, за мной. Так. Привал был. Шалаш вижу, следы конских копыт вижу, кострище вижу. Еще теплое. А вот и то, что лежало.

Механик направил вперед луч света, и Коркин поперхнулся глотком ночного ветра. У основания дерева лежали окровавленные трупы. Механик подошел поближе, присел на корточки, перевернул одно из тел, посветил на лицо.

— Разбойники, — бросил негромко. — Собаки на щеках. Из уже знакомой компании, стояли тут дня три, ждали тех, кто ушел за Вотеком. Или просто кого-то ждали. А вот это твой знакомец: пуля засела в лопатке. Но, как и прочие, зарублен тесаком или мечом. Здесь пять тел. Интересно, спасся ли кто-нибудь? Позови Вотека, Коркин. И кого-нибудь, кто может читать следы.