Бегство Отщепенца - Дина Бакулина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скал подобного цвета и размера Робину до сих пор не доводилось встречать ни в одном из виденных им когда-либо лесов, ни в окрестностях Деревни.
Едва оправившись от боли, радуясь, что Медведь спит мирно на земле, а не на его затёкшей спине, слегка прихрамывая, Робин отошёл на несколько шагов. Он собирался издали получше рассмотреть скалу, но и с такого расстояния хорошенько увидеть её целиком было невозможно: она была слишком высока и простиралась вширь на несколько километров.
Постепенно отходя всё дальше и дальше, Робин заметил лёгкий светлый дым и неяркое свечение, исходящие от каменной поверхности. И тогда ясная догадка осенила Робина.
— Да ведь это же и есть Грот!
Сомнений не было: в этой необычной скале непременно должен находиться тот самый долгожданный Грот, к которому он так давно стремился. Несмотря на то, что ушибленная голова снова начала гудеть, а воспоминания обо всём, случившемся сегодня, вызывали в теле мучительную нервную лихорадку, беглец почувствовал огромное облегчение, словно тяжёлая каменная плита, которую он всё это время тащил на своих плечах, наконец свалилась наземь. Причём, думая об этой плите, он имел в виду вовсе не Медведя, который по-прежнему лежал рядом. Нет, каменной плитой была другая тяжесть — ощущение полной безнадёжности и бессмысленности пути. Теперь это ощущение само собой понемногу отступало.
Конечно, правильнее было бы сказать, что не Робин с Медведем обнаружили Грот, а Грот сам вырос на их пути, ведь именно о его каменный порог споткнулись беглецы.
Немного подумав, Робин начал ходить вдоль скалы сначала в одну, а потом в другую сторону, пытаясь обнаружить хоть какое-нибудь подобие отверстия или двери.
Хорошо, по крайней мере, что Медведь сейчас спит и не сковывает его движений…
Беглец отлично понимал, что обойти скалу целиком ему всё равно не удастся. Судя по всему она заканчивалась где-то в ином пространстве или измерении. Поэтому Робину ничего не оставалось, как только идти всё вперёд и вперёд как можно дальше, а потом снова возвращаться назад, тщательно осматривая неровные каменные стены. Но сколько бы Робин ни ходил туда-сюда, сколько бы ни оглядывал каменную поверхность, ни отверстия, ни другого подобия двери он не находил.
Очень устав и уже понемногу начиная отчаиваться, Робин опустился на сухую землю на том самом месте, где ему некоторое время пришлось лежать без сознания. Робин никак не мог взять в толк, что же ему теперь делать. Вот ведь, казалось бы, он уже у самой цели, но эта цель по-прежнему остаётся не только не достигнутой, но, кажется, и вовсе не доступной.
Войти в Грот невозможно. Обратной дороги в Деревню теперь ни за что не найти, в лес тоже возвращаться нельзя: ведь там их с Медведем наверняка поджидает Джукс.
«Что же мне теперь делать? — думал Робин в отчаянии. — Что делать?» Он устало прислонился головой к твёрдой шершавой поверхности скалы и принялся с грустью вспоминать Деревню и своих друзей: Женю, Лушу, Хомяка и Крота. С болью и горечью вспомнил он сейчас и спасших ему жизнь Наставников, в которых совсем недавно под влиянием недоброй атмосферы леса и изощрённо-лживых речей Джукса Робин позволил себе усомниться. От этой мысли беглец чуть не заплакал. «Они меня избрали, а я…» Беглецу было очень горько.
Не сумев придумать никакого решения, не видя выхода из создавшегося тупика, Робин бессильно лёг на землю, покрытую мягкой свежей травой, и устало закрыл глаза. Неожиданно в памяти его всплыло стихотворение, сочинённое им однажды после урока истории:
…И он вдруг увидел Свет в углубленье скалы
И в раздумье стоял у входа, не зная как быть:
То ли остаться свободным, но у черты,
То ли спуститься вниз, чтобы Нектар вкусить.
Но вспомнил внезапно, что в составе Нектара — смерть;
Он сладок на вкус и прибавляет сил,
Но ненадолго.
А потом человек становится сердцем мёртв,
Да так, что не помнит уже, что когда-то жил.
Он думал и думал,
А свет всё манил и манил,
А запах Нектара дурманил рассудок и звал…
И человек заплакал,
Но вниз не пошёл.
И человек сказал, что очень устал.
Он думал и думал, что отдыха в мире нет,
Что путь его слишком горек
И никуда не ведёт…
Но голос, идущий откуда-то сверху, ему сказал:
— Не надо печалиться,
Боль твоя скоро пройдёт.
Не нужно грустить о сне:
Ты бы умер в нём.
Теперь ты живой
И скоро увидишь Свет.
Ты просто живёшь для того, чтобы побеждать,
А лёгких побед, понимаешь,
На свете нет.
Робин раз за разом мысленно повторял эти однажды сочинённые строки, и от этого совершенно бессмысленного, по-видимому, повторения, ему почему-то становилось легче на душе. Немного отдохнув, он усилием воли заставил себя вновь подняться на ноги и осмотреться. Обессилевший Медведь по-прежнему спал глубоким сном.
Широко расставив ноги и сложив руки на груди, Робин взглянул на такую близкую и в то же время недоступную серо-голубую скалу. Он думал: «Это стихотворение… Почему, зачем я вспомнил его именно сейчас? Оно ведь совсем о другом. Оно ни к чему не подходит…» Он снова стал перебирать в памяти строчку за строчкой: «Но голос, идущий откуда-то сверху, ему сказал…» Кому же мог принадлежать этот спасительный голос?
— Творцу, — сам себе вслух уверенно ответил Робин и тут же понял: — Этот голос из моего стихотворения может принадлежать только Творцу всего сущего.
Внезапно Робина осенило. Беглец вспомнил, как на уроках истории Сысой говорил, что Творец вездесущ. И хотя люди, исключая некоторых жителей Грота, не могут видеть Творца воочию, Творец может невидимым для человеческих глаз образом приходить на помощь людям. «А что если я попробую обратиться к самому Творцу? Что если Он и в самом деле услышит меня и поможет?» — в смятении подумал беглец.
Робин попытался представить, как может выглядеть Творец, и не смог. Тогда он попытался представить, где Творец может находиться в настоящее время, но этого тоже не получилось. «Но как же я буду обращаться к самому Творцу Вселенной? Кто я такой для Него, чтобы Он обратил на меня своё внимание?»
Мучительные сомнения охватили его. Но никакого иного решения, сколько Робин ни размышлял, придумать ему так и не удалось. Во всяком случае больше помощи ждать неоткуда: вокруг ни души, не считая ещё более беспомощного, чем он сам, Медведя со скованными передними лапами. Впереди по-прежнему возвышается лишь глухая каменная стена. Пусто вокруг. Безнадёжно.
Робин не знал, как подобает обращаться к Творцу, потому что ему никогда не приходилось делать этого раньше. Но, несмотря на опутывающие, словно паутина сомнения, он решил попробовать.
Робин выпрямился на ногах и расправил плечи. Он чуть приподнял вверх голову и широко расставил перед собой руки так, словно готовился незамедлительно принять в свои расставленные ладони какой-то большой и очень весомый дар.
Чуть помедлив, Робин решительно благоговейно и в то же время торжественно произнёс одно из имён Творца, причём именно то, которым раньше никогда не называл Его. Почему именно это имя Творца сейчас пришло на ум Робину, беглец не знал.
— Отец, — позвал он, — это я, Робин. Я — бывший отщепенец. Жители Деревни подобрали меня в Лесу и спасли. А потом Сысой и Лоиз поручили мне найти созданный Тобой Грот. И вот, понимаешь, Отец, я нашёл его! Вернее, мне чудом удалось добраться до Грота, — поправился Робин, — но теперь все мои усилия оказались бесполезными!
В голосе его зазвенели нотки отчаяния, но он собрался с силами и продолжал:
— И то, что я сбежал из Пещеры, и то, что меня спасли, и что я убежал от Лесника — всё зря. И вот ещё этот бедный, больной, худенький Медведь! Мне так хотелось спасти его, потому что он очень страдал, бедняга, готов был пожертвовать своей жизнью, лишь бы я смог добрался до Грота, лишь бы выполнил свою Миссию. А теперь, когда я так близок к цели, я всё равно не могу её достичь. А если бы и смог, то… что мне делать теперь с этим несчастным Медведем? Как я оставлю его одного, такого слабого, такого отчаявшегося из-за однажды совершённой им серьёзной ошибки?.. Понимаешь, Отец, вся жизнь моя теперь никому не нужна.
Голос Робина внезапно прервался, и от ощущения полной беспомощности непрошеные слёзы медленно потекли из глаз беглеца. Но Робин не замечал этих слез. Он устало склонил голову; длинные руки его, беспомощно качнувшись, бессильно повисли. Некоторое время Робин сокрушённо молчал. Потом, видимо, собрав последние силы, он выдохнул:
