Тайна чертова камня - Наталья Александрова

– От алиментов?! – Амалия Степановна побагровела. – С четырьмя детьми?! Негодяй!

– Да, мальчик четырех лет, девочка трех и двухгодовалые близнецы, – вдохновенно сочинял участковый.

– Мерзавец! – выпалила Амалия. – Все мужчины – подлецы! Ищите, Арнольд Гаврилович, ищите этого алиментщика!

Старичок снова зашуршал страницами и через минуту радостно провозгласил:

– Вот он, голубчик! А-4-92!

– Что?! – удивленно переспросил Николай.

– Это у нас такая система поиска по картотеке, – пояснила Амалия. – Личное изобретение Арнольда Гавриловича.

Старичок тем временем бодро вскочил, подбежал к одному из шкафов, привстал на цыпочки и выдвинул самый верхний ящик.

– А компьютерами вы не пользуетесь? – поинтересовался Николай. – Я думал, сейчас уже везде компьютеры…

– А если электричество отключат? – проговорил старичок, покосившись на Николая. – А если авария какая-нибудь? Ваши компьютеры все поломаются, а моя картотека – вот она!

Он вытащил из ящика твердую картонную карточку и помахал ею в воздухе:

– Вот он, голубчик! От нас не скроешься!

Николай достал из кармана блокнот и списал в него координаты санитара.

– А что это за буковки внизу? – поинтересовался он, возвращая карточку жизнерадостному старичку.

– А это наши специальные пометки! НД – недисциплинирован, были прогулы и опоздания, А – был замечен на работе в состоянии алкогольного опьянения, В – вспыльчив, неоднократно ссорился с сослуживцами… видите, как удобно!

– Да, вижу… тот еще тип!

– Постойте-ка… – Старичок заглянул в карточку и постучал по ней квадратным желтоватым ногтем: – А вот это видите?

Цветным карандашом в самом уголке было написано несколько цифр.

– И что это значит?

– Это значит, молодой человек, что ваш алиментщик уже три дня не выходит на работу.

– Три дня?! – переспросил Николай.

В душе у него шевельнулось нехорошее предчувствие.

Николай спрятал блокнот, поблагодарил кадровиков и покинул их кабинет. Из-за двери сразу же донеслись их голоса:

– А все-таки, Арнольд Гаврилович, я считаю, что нужно его немедленно увольнять!

– Увольнять? Да, наверное, вы правы, Амалия Степановна, разумеется, увольнять!

Николай снова заглянул в свой потрепанный блокнот и прочитал адрес Анатолия Копыткина: Разъезжая улица, дом тридцать два, квартира сорок.

Николай большую часть жизни прожил в маленьком поселке, город знал плохо, но он слышал от питерских коллег, что район Лиговского проспекта и Разъезжей улицы – один из самых мрачных и криминальных в Санкт-Петербурге. Однако делать нечего, нужно было продолжать расследование.

Участковый вышел из больницы, прошел мимо будочки, в которой спала сном праведницы старушка охранница, и направился к своему мотоциклу.

Он подоспел очень своевременно: какой-то предприимчивый подросток уже пытался перепилить цепь, которой Николай прикрепил мотоцикл к фонарному столбу.

Николай гаркнул на незадачливого угонщика, и того словно ветром сдуло.

Оседлав мотоцикл, Николай поехал на Разъезжую.

Район, расположенный за Владимирской площадью, между Лиговским и Загородным проспектами, действительно издавна пользовался дурной славой. Не зря именно здесь поселил многих своих героев Достоевский. Конечно, за прошедшие с его времени полтора века многое в этих местах изменилось, но по-прежнему сохранились замысловатые лабиринты проходных дворов. В них случайный прохожий запросто может заблудиться или наткнуться на таких людей, встреча с которыми дорого ему обойдется.

Доехав до Разъезжей и быстро отыскав дом за номером тридцать два, Николай оказался перед новой проблемой: квартиры номер сорок в этом доме не было.

Не было ее в единственном подъезде, выходящем на улицу, не было и в трех парадных, которые Николай обнаружил, войдя в мрачную подворотню и обследовав вымощенный булыжником двор.

Жители старых районов Петербурга привыкли к таким сюрпризам, но Николай Иванович, как мы уже говорили, прожил большую часть жизни в маленьком поселке, где все дома и все жители на виду и от них не ждешь никаких неожиданностей. Поэтому, не найдя нужной квартиры, он пришел в полную растерянность и остановился посреди двора, по привычке почесывая затылок.

В этом положении его застала худая сутулая старуха, вошедшая в тот же двор с болонкой на поводке. Болонка в отличие от старухи была чересчур раскормленная. Она семенила рядом с хозяйкой, тяжело пыхтя, но тем не менее, увидев посреди двора Николая, зашлась истеричным визгливым лаем и даже попыталась ухватить участкового за ногу, едва не разорвав ему брючину.

– Отстань, пустолайка! – прикрикнул на сварливую собачонку Николай и замахнулся на нее ногой. – Не до тебя!

Болонка залаяла еще громче, а ее хозяйка неприязненно уставилась на незнакомца и проговорила:

– У моей Нелечки такое чутье! Она плохого человека сразу распознает! Вот вы, гражданин, конкретно что в этом дворе делаете? Я вас на всякий случай сразу предупреждаю, что общественного туалета здесь нету и не рассчитывайте! А то зайдут как будто из интереса, а потом во дворе антисанитария… гони его, Нелечка, гони!

– Я не из интереса, – отозвался Николай, – и вовсе даже не туалет ищу, а сороковую квартиру. Вы бы лучше не с подозрениями своими выступали и не собаку свою нервную на меня науськивали, а подсказали, где эта квартира находится!

– Ах, сороковую! – Старуха почему-то сразу подобрела. – Ну, так это очень просто. Вы вот в тот подъезд зайдите, что в углу, пройдите его насквозь, там будет выход во второй двор, а в том дворе еще один подъезд, там как раз и будет сороковая квартира!

– Ох, хитро! – недоверчиво проговорил Николай, но послушался старуху и пошел в указанный ею подъезд. Прежде чем закрыть за собой дверь, он обернулся и сказал: – А собаку свою на диету посадите, растолстела она донельзя! Заболеет, если дальше будете так перекармливать!

– Как-нибудь сама со своей Нелечкой разберусь! – проворчала старуха, провожая мужчину взглядом.

Как только он скрылся в подъезде, она заторопилась, подхватила тяжелую болонку на руки, вошла в ближний подъезд, чуть не бегом поднялась на второй этаж, торопливо отперла дверь квартиры и устремилась к окну. Там она раздернула занавески и втащила на подоконник горшок с темно-красной геранью. Только после этого вернулась в прихожую, заперла входную дверь на все засовы и отправилась в ванную мыть лапы своей перекормленной любимице.

В то же время в другой квартире, окно которой выходило в тот же двор, приподнялся угол занавески. Мужчина в черной водолазке бросил взгляд на старухино окно, увидел герань и достал из кармана компактную рацию.

– «Левкой», «Левкой», я «Незабудка»! – проговорил он озабоченным голосом. – Ситуация «Д». Старуха поставила на окно горшок. Герань темно-красная. Повторяю…

Участковый Николай Иванович прошел насквозь угловой подъезд и увидел перед собой еще одну дверь. Толкнув эту дверь, он оказался в узком и мрачном дворе-колодце. Дворов, куда даже в полдень не заглядывает солнце, сотни в Петербурге, среди них есть такие, куда можно попасть только через окно первого этажа, в этот же выходили целых две двери – та, через которую вошел Николай, и вторая, на которой висела табличка с номерами квартир.

Увидев среди них квартиру номер сорок, участковый облегченно вздохнул и проговорил:

– Не обманула старуха!

Находиться во дворе-колодце ему, привыкшему к лесным просторам и яркому солнечному свету, было очень тяжело. Николаю казалось, что вся многотонная громада серого камня давит на него.

– То-то эта старуха такая сутулая! – сочувственно проговорил Николай и вошел в следующую дверь.

Перед ним оказалась темная узкая лестница с выщербленными ступенями и шаткими ржавыми перилами, освещенная единственной тусклой лампочкой, которая едва разгоняла сырой мрак. Николай зябко поежился и начал восхождение.

На каждом этаже находилась только одна квартира, причем следовали они вовсе не по порядку: на первом этаже была тридцать восьмая, на втором – двадцатая, на третьем – тридцать шестая…

Чем выше поднимался Николай, тем темнее становилось на лестнице, поэтому, чтобы разглядеть номер квартиры, ему приходилось каждый раз щелкать зажигалкой и подниматься на цыпочки.

На четвертом этаже оказалась квартира номер восемнадцать.

Николай снова тяжело вздохнул и полез выше.

Ступени были очень крутыми и неровными, так что, учитывая почти полный мрак, здесь нетрудно было свернуть шею.

– Как они тут живут, в этом городе! – проговорил участковый, останавливаясь перед очередной квартирой и поднимая руку с зажигалкой.

К счастью, это была нужная ему сороковая квартира.

Николай надавил пальцем на кнопку звонка.

Как ни странно, дверь моментально открылась.

Если Николай думал, что на лестнице было темно, то теперь он понял, как ошибался. По сравнению с темнотой, которая царила в сороковой квартире, лестница была освещена, как театральная сцена.