Возвращение Ктулху - Павел Молитвин

Первая встреча с Мейнингером, приехавшим в Гейдельберг в командировку, произошла в июле 1907 года в подвале университетской библиотеки, где располагался фонд нетрадиционной литературы. По совету знакомого, также не чуждого влечению к апокрифическим тайнам прошлого, я собирался изучить некое «грандиозное», по словам этого человека, произведение под загадочным названием «Летописи черных солнц». Оно вышло из-под пера немецкого тамплиера Беренгария фон Лутца, который помимо ратных дел заведовал полным подозрительных вещей архивом таинственного ордена Храма. В битве при Хаттине в 1187 году, когда войско крестоносцев было наголову разгромлено Саладином, сарацинская сабля отсекла фон Лутцу кисть правой руки. Тяжело раненный тамплиер попал в плен к мусульманам и впоследствии был продан богатому персидскому купцу, торговавшему в бескрайних степях и нагорьях Центральной Азии.

Скитания фон Лутца в качестве невольника по необъятным азиатским просторам изобиловали множеством невероятных мистерий. Согласно легенде, в почти недоступном тибетском монастыре Тдаски-Лхумпо ему сделали искусственную кисть из необычного сплава, в котором якобы присутствовали металлы неземного происхождения. Причем при изготовлении этой руки будто бы использовались столь зловещие приемы и заклинания, что люди, склонные к поспешным выводам, именно этим объясняли сумасшедший и кощунственный характер творчества фон Лутца. И именно гам тамплиер якобы ознакомился с более или менее успешно переведенным «Р'Лайхским текстом» и многими другими апокрифическими книгами — наследием давно забытых человечеством эпох.

Спустя 17 лет персидский караван оказался в Константинополе, который через некоторое время был захвачен католическим воинством, и узник получил долгожданную свободу. Фон Лутц уехал в свое имение где-то посреди овеянного страшными мифами Тевтобургского леса и там написал многостраничный труд «Летописи черных солнц», произведший смятение во многих умах ученой Европы. Тем, кто читал «Летописи», казалось, что сам дьявол или кто-то из его инфракорпоральных прислужников вселился в протез рыцаря и двигал им. «Впрочем, — многозначительно усмехаясь, сказал мой посвященный знакомый, — это сущий вздор. Разумеется, фон Лутц написал свою книгу левой рукой, только и всего». Римский понтифик специальной буллой предал рукопись и ее мрачного автора анафеме, и лишь спустя два столетия запрет на упоминание богохульной книги и имени помешавшегося тамплиера нарушил в своем трактате «О порочных тайнах разума» пизанский монах-бенедиктинец Доминико Теренци.

Спустившись в расположенное в подвале хранилище, я долго искал глубоко заинтриговавший меня опус храмовника, однако добрых два часа усилий оказались бесплодными. Я уже намеревался уйти восвояси, проклиная неудачливость, как вдруг у выхода столкнулся с молодым человеком, в руке которого сразу приметил толстый фолиант весьма ветхого и угрожающего (не знаю, почему я так подумал) вида. Это и были они — «Летописи черных солнц».

Позже Адам признался, что с первых минут знакомства он интуитивно почувствовал во мне коллегу и близкого человека. Наши дружеские отношения завязались очень легко и естественно, поскольку у нас оказалось много общего в плане не только научных, но и «околонаучных» исследований.

Адам Мейнингер, подобно мне, обладал интересом к разного рода энигматическим вещам, описаниями которых изобиловали всякие жуткие книги и прочие письмена. Правда, либо его рассудок был потверже моего, либо, что более вероятно, эта склонность проявлялась не в такой болезненной степени, она, по-моему, не была для него осью жизни. Что же касается меня, то занятия миром теней стали в каком-то смысле экзистенциальными — они определяли самый стержень моего существования.

Общение с Адамом Мейнингером началось с изучения главы «Летописей черных солнц», посвященной развитию понятия Голема — одной из самых тревожных талмудических легенд, причем в своих рассуждениях, построенных как на каббале, так и на знании других эзотерических теорий, фон Лутц вышел далеко за рамки популярных преданий.

Любопытно, отмечал храмовник, что из корня «gal» («куча», «груда развалин») происходит ключевой для иудейской мистики термин «gilgul», то есть «круговращение, метаморфозы душ». Тогда получается, что концепция голема — это в первую очередь концепция «грубой формы», оживляемой чем-то. Естественно, в таком аспекте и Адам представляется как первый голем, только в роли Демиурга, одушевляющего материю, выступает сам Господь Бог. Но не может ли кто-то другой, кроме Бога, оживить массу мертвого вещества?

У фон Лутца мы обнаружили любопытный пассаж, касающийся смерти. Если излагать его в современной терминологии, то смысл этого высказывания заключается в том, что атомы, частицы живого организма, даже после смерти человека продолжают как бы «помнить» биологическую информацию. И если оживить хотя бы часть мертвой плоти (интересно, как? — задались мы вопросом), тело полностью восстановится и заново обретет способность мыслить. Но, уточнял тамплиер, это новоявленное существо будет лишено настоящей души. И ожившие псевдолюди уже никогда не испытают Божью благодать. Отвергнутые миром живых и насильно исторгнутые из мира мертвых, эти несчастные окажутся во власти Безумного Хаоса и одного из его иерархов — демона Мененхеба.

Мененхеб — повелитель Вселенной возрожденных сущностей, олицетворение кошмарного безумия, в своем нечестивом торжестве поправшего естество природы и Божьи законы. И мне, и Мейнингеру ранее доводилось кое-что слышать об этой мифической твари, имя которой встречалось в самых ужасных и запретных легендах Древнего Египта. В этих же преданиях говорилось и о реанимации, хотя, будучи современными учеными, мы полагали данную тему глупой и абсурдной — нечто из области примитивной алхимии.

Фон Лутц, однако, прямо предупреждал, что оживлять людей дано не только Богу и ангелам, но и демонам. В пустое тело мертвеца исчадия ада способны вдохнуть что-то совершенно иное, чудовищное, враждебное нашему, сотворенному Господом Богом, миру. А Мененхеб — главный мастер подобных процедур…

Темная, ничтожащая реанимация мертвых проявится в гротескном образе големов — унылых тварей, вбирающих в себя безысходность бытия, бесконечно далекого от Бога. Тамплиер со сладостным страхом писал о триумфальном воцарении Мененхеба, которому удастся повернуть вспять реку жизни. Возрожденные мертвецы немедленно приобщатся к потокам крови живых людей. «Остерегайтесь питаться кровью, ибо кровь есть жизнь» — гласит Библия. Лишившись собственных жизненных соков, големы будут вынуждены отбирать их у полноценных существ, при этом вдобавок обращая тех в свой нечестивый стан.

Лукавый посланец слепого Хаоса подарит големам-упырям видимость счастливой жизни, научив их множеству отвратительных и ужасных удовольствий и развлечений. Порочная цепь смертей, оживлений и убийств протянется до тех пор, пока на Земле есть еще хоть кто-то, в чьей груди бьется живое сердце и в чьих сосудах течет теплая кровь. А потом холодный саван навсегда накроет эту планету, отдав ее иным сущностям, о которых лучше не говорить.

Тамплиер вскользь бросил также упоминание, что Мененхеб найдет неких избранных, которых каким-то особым образом облагодетельствует и потом заберет с собой во Вселенную черных солнц — искривленный космос, где вечно гремят барабаны и свистят флейты демонов Безумного Хаоса. Интересно, что обстоятельства смерти самого тамплиера, столь же мрачные, сколь и необыкновенные, породили большое количество толков и слухов, наиболее экстравагантные из которых гласили, что в действительности он вовсе не умер, а загадочным образом исчез. А незадолго до этого в его замке видели сонм невероятно уродливых чудовищ.

Чтение «Летописей черных солнц» непонятным образом очаровало меня и натолкнуло на странную идею собирать в разных уголках Земли какие-либо предметы, связанные с таинством смерти и погребения, благо мой новый друг Адам Мейнингер обладал богатыми знаниями о всевозможных захоронениях и их пикантном содержимом. Благоговейное почтение человечества к смерти, пафосный культ мертвых влекли нас как в естественно-научном аспекте, так и с точки зрения метафизической парапсихологии.

Мы решили собрать коллекцию останков: мумий естественного и искусственного происхождения, скелетов и их фрагментов, черепов, трофеев специфического характера и прочих явлений, напоминающих о былой жизни и смерти своих владельцев. Приступив к реализации дерзкого проекта, в скором времени мы почти перестали обращаться к «Летописям». Однако имя «Мененхеб» накрепко отложилось в мозгах, и мы иногда пытались найти его в каких-то других книгах, чтобы подробнее узнать об этом демоне. До поры эти поиски были безрезультатны, так что со временем мы их прекратили.