Мишель Нострадамус. Заглянувший в грядущее - Вадим Эрлихман

А. Лепеллетье считал, что французское "молния для девы" (Joudre a merge) заменяет здесь латинское fulmen a virga — обозначение селитры, составной части пороха. Непонятное животное он смело отождествил с курком огнестрельного оружия, который по-французски, как и по-русски, называется "собачкой". Весь катрен комментатор считал описанием выстрела из мушкета, изобретенного в 1630 году и ставшего весьма важным новшеством; недаром во французской армии сразу же появились специальные полки мушкетеров.

Описывая технические новинки и изобретения, Нострадамус высоко ценил гуманитарные науки. Благодаря изучению древних авторов, он прекрасно знал историю и географию античного Средиземноморья, неплохо ориентировался в прошлом и настоящем современной Европы. Уже говорилось, что он владел латынью, итальянским и провансальским языками, приводил в сочинениях слова и целые фразы на испанском и древнегреческом. Два катрена в "Пророчествах" целиком написаны на провансальском, один — на латыни. Его творчество, как и у других писателей Возрождения, в значительной мере росло из античных корней. Как минимум половина его катренов содержит ассоциации с событиями Античности, взятые из трудов Тита Ливия, Овидия, Юлия Обсеквента и других авторов. У них он заимствовал и главную идею: история повторяется, меняется только антураж жизни, но не ее суть. Неизменны и люди, которые упорно игнорируют волю богов, не обращая внимания на знамения, которые им посылают.

Высоко ценя античную культуру, Нострадамус не испытывал никаких симпатий к религии и государственной власти Древнего Рима. Первую он в полном согласии с христианскими догмами считал идолопоклонством и с тревогой предвидел времена ее возвращения, как в катрене I-44:

"Скоро вернутся жертвоприношения, нарушители будут преданы мукам, более не будет монахов, священников и послушников, мед станет намного дороже воска" (последнее значило, что церковные свечи больше не будут производиться, и воск упадет в цене). Поклонение языческим богам, кровавые жертвы, гадание по внутренностям животных он всегда описывал как признаки пришествия Антихриста.

Отвращение у него вызывала и свойственная Античности деспотическая власть, осуждаемая и другими ренессансными авторами, — например, автором "Рассуждения о добровольном рабстве" Этьеном ла Боэси. Он не жалеет бранных слов в адрес душителей свободы, полностью признавая право народа на их свержение. Вот катрен VI-76: "Древний город, творение Антенора, не сможет более терпеть тирана: фальшивый однорукий в храме перережет ему горло, а его сторонников народ предаст смерти". Речь идет о Падуе (Патавии), будто бы основанной троянцем Антенором; диковинные обстоятельства переворота там на самом деле довольно обычны для итальянских городов-государств — например, для Флоренции, где тиран Джулиано Медичи в 1478 году был зарезан прямо в соборе во время службы. Катрен II-42 выглядит совсем уж макабрическим: "Петух, собаки и кошки насытятся кровью и мясом тирана, найденного мертвым в чужой кровати, с перебитыми руками и ногами — того, кто не боялся умереть от жестокого укуса". Конечно, петухи мяса не едят, но в то время даже самые знающие естествоиспытатели имели довольно странные представления о животном мире, взятые из Аристотеля и Плиния, — верили, например, что у мухи шесть лапок.

Нострадамус был достаточно умен, чтобы понимать: часто свержение тирана приводит лишь к ухудшению положения народа, не готового к свободе. В послании к Генриху II он писал: "Области, города, селения, царства и провинции, которые сойдут со своих изначальных путей, чтобы стать свободными, поработят себя еще сильнее, и втайне будут рассержены своей свободой. И, потеряв совершенную религию, они начнут избивать левых, чтобы вернуться направо". В этом отрывке иногда видят послереволюционную историю России, когда "левые коммунисты" потерпели поражение в борьбе со Сталиным, которого многие и сегодня считают реставратором империи. На самом деле эта ситуация типична для любой страны, притом вырвана из контекста: речь идет о возвращении на "правый путь", к утраченной религии, закону и порядку.

Не будучи политиком или политическим мыслителем, Нострадамус не оставил четкого описания своего идеала государственного устройства. Можно предполагать, что он был сторонником просвещенной монархии во главе с мудрым, терпимым, поощряющим искусства и науки человеком. Увы, в окружающей жизни таких примеров он не видел. Поглощенный своими забавами Генрих II, жестокая и властолюбивая Екатерина Медичи, ее жалкие сыновья, кровавый фанатик Филипп II были одинаково далеки от образа идеального монарха. Воздавая им лицемерные похвалы, пророк воспевал их в своих сочинениях, но вряд ли верил в выдающиеся способности всех этих Хиренов и Огмиев.

Это ставит перед нами важный вопрос: был ли Нострадамус шарлатаном? Все изложенное в этой книге наводит на мысль, что никаким пророческим даром он не обладал, а его сбывшиеся предсказания (как и у большинства знаменитых пророков) были угаданы случайно или выдуманы комментаторами. Но верил ли он сам в то, что делал и что писал? Ответ на этот вопрос можно найти в предисловии к альманаху на 1566 год: "О мой Господин, Господь вечный, Отец, Сын и Святой Дух, в этот ночной час и в этот миг воскресенья 11 марта 1565 года, когда Солнце входит в первый градус знака Овна, соединив руки, я обращаюсь к Тебе с трепетной молитвой, чтобы Ты в милосердии Своем простил меня и открыл мои чувства, память и рассудок, дабы я смог правдиво объяснить знаки и предзнаменования нынешнего 1566 года, произведя точное суждение по звездам; чтобы Ты даровал мне способность судить о них ясным и чистым умом, удаленным ото всякой земной беседы, с душой, очищенной ото всей мерзости и низости греха, — чтобы я, следуя верной тропой истины, смог возвестить французскому народу, что звезды обещают нам в нынешнем году"[20].

Нострадамус мог лукавить с людьми, но перед Богом он был искренним. Уверенный в своем пророческом даре, он всеми силами стремился не прятать его от людей, а использовать на благо родной страны и всех ее жителей. Именно поэтому он спешил высказать властям свое мнение о странных природных явлениях, казавшихся ему тревожными знаками для Франции. В этом заключается и одна из причин его обращения от медицины к предсказаниям: не в силах больше служить согражданам в качестве врача он решил делать это в "должности" пророка. Широта его натуры видна хотя бы в заботе о жителях Салона: они не раз угрожали ему смертью, а он продолжал оплачивать строительство необходимого им канала. При этом он вовсе не был ангелоподобным добряком, каким порой изображается в романах. Язвительный, скуповатый, неуживчивый, нетерпимый к критике — таким предстает Нострадамус в отзывах современников и собственных письмах. Однако окружающие обходились с ним не лучше, чем он с ними; жизнь не баловала его, заставляя оплачивать добытый опыт трудом, лишениями, потерей близких и предательством друзей.

Он не был новатором ни в астрологии, ни в медицине, следуя путями, проторенными задолго до него. Отвага и находчивость, проявленные им при лечении чумы, не привели и не могли привести к заметному прогрессу в борьбе с болезнью. Значительных научных трудов он не создал, а его астрологические сочинения написаны на дилетантском уровне, что хорошо понимали знатоки. Изображая из себя ученого в глазах профанов, он на самом деле был поэтом, стремящимся при помощи своих предсказаний направить людей и прежде всего правителей на путь истины, добра и красоты. Его новаторство проявилось прежде всего в создании нового литературного жанра — стихотворного пророчества на политические темы. Этот жанр, вызвавший большой интерес у современников, остается популярным до сих пор.

Понимание истоков творчества Нострадамуса и причин, вызвавших появление его сочинений, — результат научных исследований, начавшихся еще в XIX веке. Опыт первого комментированного перевода "Пророчеств" на современный французский язык, предпринятый в 1867 году Антуаном Лепеллетье, оказался не слишком удачным, но обратил на салонского пророка внимание ученых. В 1920 году в Гарвардском университете была защищена первая докторская диссертация о Нострадамусе, автором которой стал американский историк Юджин Паркер. Однако подавляющее большинство серьезных исследований на эту тему появились во Франции и других франкоязычных странах. Статьи Эдгара Леруа о биографии Нострадамуса, опубликованные в первой половине XX века, вошли в книгу "Нострадамус, его происхождение и жизнь" (Nostradamus, ses origines, sa vie, son oeuvre), вышедшую в 1972 году. В 1983 году историк Жан Дюпеб впервые издал более 50 писем в книге "Нострадамус: Неизданные письма" (Nostradamus: Lettres Inedites). Эти документы пролили новый свет не только на биографию астролога, но и на его личность и взгляды, открыв в них много нового — например, явную симпатию к протестантам.