Быть ведьмой (Трилогия) - Наталья Щерба

Таня и сама соблазнилась мыслью поспать еще немножечко – до того времени, когда злой голос главной ведьмы Олеши содрогнет ветхие стены их жилища. Но тут же подумала, что сейчас она, возможно, еще сможет тайком выпить чашечку кофе перед скудным пайком из сушеных кореньев и сводящего скулы, чертовски горького отвара из чародейных трав, подаваемыми ученицам каждое утро. Старая Олеша утверждала, будто именно этот отвар в сочетании с сушеными травяными «какашками» пробуждал магические свойства их душ, но лично Тани было подозрение, что на самом деле такая еда давалась им для поддержания жизненных сил, чтобы не умерли от вечного переутомления.

Девушка спустила с лежанки босые ноги и, содрогаясь от холода старых облезлых половиц, осторожно прокралась к двери, сняла ржавый крючок и выглянула в коридор.

Дверь – проход на другую половину дома, где спали «старшие» – сама Олеша и «пришлые» наставники, была наглухо закрыта. Учителя попадали в домик на горе через какие–то странные «зеркалки» – пути–проходы; потом постоянно и круглосуточно мерзли, преподавали и вновь мерзли, сводя на нет все запасы дров… А бедные девушки (да, здесь находились только особы женского пола) проводили в доме старой ведьмы по нескольку лет. Дашка, ровесница Тани, пребывала в роли ученицы шестой год, все не могла те же письменные руны сдать. На самом же деле у Тани было подозрение, что просто Олеша не хотела отпускать такую хорошую помощницу. Дашка и по нехитрому хозяйству помогала, и лес хорошо знала: где какие грибы–ягоды растут, когда нужная трава в цвет пойдет, когда дождь, когда снег с бурей предвидится. И характер имела очень покладистый. Не то что Таня – переменилась в природных условиях, отвыкла от удобств, как–то ожесточилась вся: больше всех дерзит, больше всех и наказывают… Эх, ведь одно дело – в поход пойти на три дня, другое же, когда воду таскать, дрова рубить, «бегом бегать», в ручье мыться и под кустик ходить изо дня в день. Никаких удобств, одни издевательства над организмом.

А ведь еще и психологическое давление – непрекращающиеся косые взгляды девчонок: кто такая, почему с самого нуля начала? Не умеет ничего, а браслет на плече – удивительный просто, нерядовой… За что такое счастье? Эх, если бы не Дашкина поддержка, намного хуже пришлось бы Татьяне. Школа–то в горах эта – уникальная, для развития особых способностей у молодых ведьм. Тех, кого лично такие, как Вордак–старший, и направляют… Таня думала, что только истинному, как здесь говорили, волшебству и будут ее обучать, но какому–то более изящному; дадут профессию хорошую освоить, а тут – тяжелая физическая работа, ужасная еда и всякая ерунда в виде построек из рун–славянок. Конечно, учили разным фокусам, вроде огня вспыхивающего или «притягивания» чужих предметов – единственного волшебства, которое Тане почти не удавалось. «Совестливая потому что», – поясняла Дашка. Ну конечно, это же воровство, а не волшебство… Хотя Дашка и поясняла, что по теории вероятности притягивается та вещь, в которой меньше всего нуждаются… Но все равно это выглядело довольно нечестно.

«Да это же у простых людей отымается, – пожимала плечами подруга. – Они себе опять всякого наделают».

На это Таня ничего не могла ответить. Все–таки у колдунов свои понятия о чести…

Были, конечно, в монотонной будничной жизни молодых ведьм события нерядовые, необычные, мистические.

Иногда Олеша развлекалась тем, что призывала ураганы: ох и тряслись же в это время горы! Выл злобный ветер, летали сухие ветки, вспухала земля комьями. Вокруг замерших в страхе учениц разражалась настоящая вселенская буря – ужасное, но вместе с тем удивительное, завораживающее зрелище. Однако сами девушки к таким могучим чудесам не подпускались – изучали теорию в небольших объемах.

Таня прислушалась – не слышно ни звука, даже печку еще не растапливали.

Поэтому девушка тихонько скользнула в сени, натянула первую попавшуюся овчинку из целого ряда ученической одежды, висевшей на простых крючках в сенях, и выскочила во двор.

В горах занималось густое, серое утро. Тучи едва не цеплялись за верхушки деревьев – день обещал быть пасмурным.

По Таниным расчетам не было и шести, а занятия начинались ровно в восемь: сначала бег через лесной бурелом, после – нехитрый завтрак и горький отвар, а дальше – руны, знаки, формулы, пирамиды…

Как же надоело! Третий год в этой глуши… Танины золотисто–пепельные волосы отросли ниже талии, сама она исхудала от постоянного недоедания, но благодаря выматывающим тренировкам на теле появились тонко очерченные мышцы, выпрямилась спина, расправились плечи. Да, видели бы ее бывшие подружки и знакомые… Жаль, сама Таня не могла толком и посмотреть на себя – зеркала в домике–на–горе были запрещены. Лишь в комнате Олеши стояло несколько специальных – «зеркалки» для переходов учителей, единственная связь с внешним миром.

«Чтобы не словили злые духи», – загадочно поясняла старая ведьма Олеша отсутствие зеркал, но Дашка сразу тихо добавляла: «да чтобы мы не сбежали».

Для всех друзей, и для своей семьи в первую очередь, Татьяна вроде как получила отличное место в Лондоне – работу секретаря в каком–то посольстве, и чувствовала себя на чужбине просто прекрасно. Да–а, знала бы мама, что ее дочь пребывает на самом деле в глухих карпатских лесах… Девушка вдруг вспомнила, что давно уже не слышала к себе привычно–ласкового обращения «Танюша», даже Дашка обращалась к ней «Танька». Да и вообще, по имени здесь нечасто величали, одни лишь «эй, ты» да «иди сюда»…

Подколов на ходу простым сучком волосы, Таня перемахнула через низкий плетень и свернула напрямую через высокий холм. Там, среди голых кустов и островков мха, вилась еле заметная тропинка, ведущая прямо через неглубокий овражек на любимое тайное место Татьяны – лесную полянку с огромным широким пнем в самом центре.

Очутившись на месте, Таня кое–как помахала руками и ногами, чтобы согреться, а затем быстро начаровала себе, прикоснувшись к браслету, маленькую чашечку кофе: единственное заклятие «воровства», которое удавалось ей без труда. Ну что поделать, стыдилась она забирать у кого–то еду или вещи, но вот от чашечки кофе не могла отказаться: по сути, этот кто–то, оставшийся без привычной утренней порции, может себе еще сварить, а она нет.

Да и знала бы ведьма Олеша, что Таня кофе тайком попивает, о–о–о… Девушка поежилась: уж ей–то частенько приходилось быть битой связкой тонких ивовых прутьев за непослушание или непонимание «привычных» вещей. Что и говорить, остальные двенадцать учениц происходили из нормальных семей (то бишь с самого рождения знали, что они настоящие что ни на есть ведьмы) и с детства владели рунической речью; умели распознавать дневные и лунные заклятия, природные, погодные или штучные – творимые с помощью вещей. Хуже всего у Тани было с рунами: для нее все эти «эльфийские закорючки» представлялись до того непривычным делом, что прошло не менее полугода, пока девушка начала различать в этих затейливых буковках сами руны, особые знаки и символы.