В Сырах - Эдуард Лимонов

Я довольно быстро ушёл из компании европейских парламентариев, поскольку актриса в тот вечер поехала зачем-то в клуб «РАИ», и мне пришлось её оттуда забирать. Я забрал, и мои парни отвезли меня в семью. Там мы зачали тебя, дочка, и поскандалили. Из-за Гоа. Я вновь убежал, вызвав парней среди ночи.

В первые дни ноября она явилась в квартиру в Сырах в последний раз. С нею явилась команда фотографов из журнала Rolling Stone, русская версия. Думаю, она искала примирения. Мы, возможно, и помирились бы ненадолго, если бы не моя новая страсть — шпионить. Я влез в её телефон и нашёл десятки месседжей от абонента ЗАРА. Тон их и содержание, не оставляли сомнения, что абонент — мужчина.

Я: Кто этот ЗАРА?

Она: Подруга.

Я: Почему в её СМС — мужские окончания?

Она (нехотя): Ну это мы так переименовали Петровича для конспирации.

Я: Кто такой Петрович?

Она: Ну ты помнишь, когда я только приехала, я показывала тебе фотографии в компьютере. Это с ним я разбилась на скутере. Он в Москве и помогает Рите продать квартиру.

Я подумал, что у них у всех идёт за моей спиной интенсивная, энергичная, двигательная жизнь. Встречаются, замышляют продажи, идёт активная связь через СМС. Просто пузырятся энергией. При этом они сбились в плотную кучу, с преобладанием женских особей, я посчитал: соседка Рита с дочерью-подростком, «моя» с дочерью-подростком, тёща, двое «индийцев»: Петрович и Артур… Вот только зачем всё это они от меня старательно прячут… Если ты не совершаешь преступлений, то чего прячешься?

Она: Ты помнишь, Петрович, такой плотный мужик…

Я вспомнил свиноподобного, полуобнажённого, и видимо, и пьяного, и обкуренного Петровича. Розовый блондин от природы, он не загорел, но залакировался на гоанском солнце, как пекинская утка. Эта мускулистая бочка была запечатлена рядом с моей мечтательной женой, глаза которой выражали сиропную лучезарную святость.

— Обкурились все? — спросил я тогда, глядя на их дуэт на экране.

Она: Да нет, что ты! Я до 1 апреля вообще не курила.

Поняв, что сказала лишнего, проговорилась, актриса поспешила закончить показ. Но я тогда запомнил свиноподобного Петровича и промелькнувшего восточного вида лысоватого типа с остатками волос вокруг черепа. (Интересно, что, когда я тогда через неделю захотел оживить свои впечатления от её гоанской фотогалереи и залез к ней в компьютер, галерея исчезла.)

Позднее, раздумывая, я пришёл к выводу, что лысоватый — это и есть Артур. Петрович и Артур занимали меня в ту осень 2007 года, вы представляете, меня, Фауста, шамана, мэтра… Петрович и Артур! Вот до чего доводят нас женщины, что эти двое, дауншифтеры, занимали мои мысли, так же, как и мои партнёры по политике — Каспаров и Касьянов!!! Премьер-министр и чемпион мира по шахматам рассорились свирепо 27 июня, похоронив коалицию «Другая Россия», созданную с таким трудом год назад. И вот они соревновались в моей голове, два этих Больших человека с «Петровичем» и «Артуром» за моё внимание. Боролись! Невероятно!

Актриса сидела на большой кровати в огромной пустой комнате в Сырах, молчаливая, и лицо её отображало на сей раз некую трагическую внутреннюю борьбу.

— Это, следовательно, Петрович присылает тебе тексты вроде: «С добрым утром, мой цветок! Еду к тебе, через десять минут буду!»

— Да. А что тут такого. Ну, может, он в меня немного влюблён.

За те два года, в которые мы любили друг друга, я утерял из виду понимание того, что да, в актрис все немного влюблены…

Именно в те дни, видимо, был у неё переломный период. Видимо, её качало из моей стороны в другую сторону. Во всяком случае, отчётливо помню, что она позвонила мне за день до дня рождения сына, 6 ноября, и, помолчав, сказала:

— Ты знаешь, я решила, что не поеду в Гоа.

— Отлично, — сказал я, — правильно решила.

— Ты приезжай, тут Лариса Николаевна с Виктор Сергеичем приехали, придут, — сказала она.

Я поехал, а зря. Потому что в присутствии посторонних глаз она опять стала чужой и враждебной.

— Не прижимай Богдана так сильно! Ты видишь, он недоволен… Отпусти его…

— Послушай, это и мой сын, а не твоя собственность. У каждого из нас своя манера обходиться с ним.

Она уже держала Богдана на руках и смотрела на него вампиром, сладко улыбаясь. А он вырывался, он ведь научился ходить, и ему хотелось ходить, ходить, ходить. Я его понимал.

День рождения номер один начался с того, что он встал ещё до рассвета, и, полный энергии, стал срывать шторы с окон. У нас были такие, знаете, сворачивающиеся мгновенно в рулон серые шторы на окнах. На ночь мы их опускали. Богдан сорвал одну очень профессиональным, косым движением, и она повисла, и рванул вторую. Мальчик он был уже сильный. Я вскочил с постели и встал рядом с ним.

— Богдан! Не сметь! — я взял его за плечи и повернул от окна к нашей кровати.

Тут вскочила жена.

— Отпусти ребёнка!

В глазах её была ненависть. А Богдан даже не кричал, потому что не было причин для крика. Он с удивлением, вытаращив глазёнки, глядел на мать. Она выглядела как фурия. Я не выдержал.

— Слушай, иди ты на хер! Ты заебала меня своими замечаниями! Я всего лишь остановил сына, срывавшего шторы с окон. Я его даже не шлёпнул.

На шум явилась тёща. И приняла мою сторону. Я всё равно оделся и злой, как дьявол, отправился закупать алкоголь для гостей. Мы ожидали с десяток гостей.

К концу вечера скандал вспыхнул опять. Когда ушли журналисты журнала «Хелло!» и большая часть гостей, я уже изнемогал он замечаний жены:

«Он не хочет воды, что ты ему заливаешь в горло воду!»

«Отпусти его, он хочет гулять!»

И её наиболее любимое:

«Не прижимай его так, ты его раздавишь!»

Сами они, все эти женщины, жена, тёща, дочь, плюс чеченка Рита и её дочь-подросток только и делали, что тискали моего сына и прижимали его единственного мужчину на весь этаж. Они ахали, охали и передавали его из рук в руки. Я смотрел на них смотрел и вдруг швырнул в проходящую у дальней стены жену бокалом, за все мои муки. Это было плохо, но это было честно. Все эти женщины, целых пять, создали своеобразный культ личности Богдана. Неуместный, назойливый, и в конечном счёте, вредный для него. У них ни у кого не было мужчины (моя жена была в процессе избавления от меня, тёща изгнала мужа давным-давно, у Риты мужа убили, у двух девочек пятнадцати лет ещё не было мужчин), и они, каждая, перенесли всю свою невротическую нереализованную страсть к мужчинам на Богдана. Он был в опасном положении.

Я швырнул не один бокал. Несколько. При этом я ещё и кричал: «Вы думаете, punk умер? Великий панк жив! Punk is not dead!» Жена ушла в другую комнату и не показывалась.

Пришла тёща и сказала:

— Как вы себя ведёте, Эдуард! Как хулиган-подросток! Я сейчас вызову милицию! Уходите из моего дома.

Оставшиеся гости, горстка, поспешно ушли. И я ушёл. Вместе с моими гостями, мои друзья Александр и Наталья довезли меня ко мне в Сыры и уехали. Помню, что засыпая, я очень мучился тем, что нарушил партийную дисциплину, не вызывал охрану и потому покинул квартиру неохраняемый. Такое нарушение дисциплины непозволительно, думал я во сне. Непозволительно.

Свою семейную жизнь я наутро посчитал законченной. Я знал себя уже столько лет, чтобы безошибочно понять: всё, тупик. Стать нормальным человеком, отцом семейства, мне не удалось. Пусть я и старался. Но мой мощный дух не смог смириться с тем, что меня исподволь затащили под скудно освещённые небеса, где в кустах и кулисах бегают, скрываясь, чёрт знает какие персонажи, Артуры и Петровичи, целая стая женщин разрывает на части и сюсюкает над моим единственным сыном, вырывая его друг у друга.

Своё поведение вчерашним вечером я не одобрил. Помнил я всё прекрасно. Чтобы меня напоить, до сих пор нужно влить в меня добрые полведра спиртного, пьян я вчера не был. Дело в том, что мой гордый дух не выдержал того, что меня пытались сломать. Сделать придатком к семье. Но не удалось. Я попытался вспомнить, что же конкретно вызвало мой гнев, отчего полетел в жену бокал? Пока я приготавливал себе кофе, я перебирал эпизоды вчерашнего вечера. Вот входит мой адвокат Беляк, он же крёстный Богдана. Вот он уходит, долго не задержался. Вот тёща. Приветствует в прихожей не то двоюродную, не то троюродную сестру моей жены с мужем. Оглядывается вокруг:

Тёща: А где же хозяин дома? — обнаруживает выходящего из кухни Богдана. — Ах вот он хозяин, виновник торжества!

Жена (к журналистам «Хелло!»): Сейчас вот усажу Хозяина дома и начинайте, — берёт Богдана в белой рубашечке, лобастый Богдан похож на Ильича Ленина в детстве, сажает в детский стул. — Вот он хозяин, готов!

Вот где trigger вчерашнего скандала. Они, простые, в общем-то женщины, избрали себе хозяином дома моего мальчика. Мальчик беспомощен, у него нет охранников, он зависит от них, женщин, он даже возразить не может, говорить ещё не научился. Ей муж не нужен был, ей нужен был ребёнок! Всё так просто, а Петровичи и Артуры, — это ложный след, даже если актриса и выспалась с одним из них, или даже двумя в разное время.