Попадать, так с музыкой - Михаил Гуткин

Оперативники направились к стоящей неподалеку группе женщин и мужиков. Женщины сразу заголосили и бросились прочь, мужики бросились за ними. Около оперативников остался только один пьяненький старичок. Он покачивался и бормотал:

— Все, забрали черти ксендза, забрали ксендза. Теперь он в аду сковородки лизать буде.

— Какие черти, какие сковородки? — спрашивали оперативники.

— Обычные черти, тильки дюже злобны. Огнем плюются. Теперь ксендз в аду сковородки лизать буде.

— Дались тебе эти сковородки! Что за черти, откуда?

— Из аду выскочили, ксендза забрали, святу воду зажгли и ускочили.

На этом расследование закончилось. Майор сел в машину, и все уехали.

Ксендз, наверное, был страшно удивлен, увидев, что черти не захотели тащить его в ад, а ограничились доставкой в тюрьму НКГБ. Впрочем, уверена, что ему сразу объяснили, что ад — это не обязательно самый худший вариант. Уверена также, что он это быстро прочувствовал и стал давать нужные показания.

Вася мне потом рассказал, что майор, вернувшись в отдел, лег на диван в своем кабинете и минут двадцать хохотал.

Глава 23

Забегая вперед, скажу, что был и побочный эффект. На вечерней службе в православной церкви не хватило места для всех пришедших. Батюшка провозгласил анафему еретикам и призвал всех усердно молиться. А секретарь райкома, накрученный политруком, вызвал к себе майора и долго с ним беседовал. Потом в райкоме партии прошло специальное заседание, посвященное усилению антирелигиозной пропаганды. Из области по просьбе секретаря райкома в город для показа в клубах прислали кинофильм «Праздник святого Иоргена»[23]. Кинофильм был немой, но очень смешной — мне понравился.

Утром в понедельник мы с Васей, как обычно, разъехались по своим работам: он в НКГБ, а я в роту. После обеда, когда я только собиралась на стрельбище, ко мне подошел капитан Коротков и с ехидцей в голосе сказал:

— Сегодня, Анна Петровна, мотоцикл придется оставить в роте.

— А как же я доберусь домой? Пешком?

— Ни в коем случае. Звонил ваш супруг и сказал, что заедет за вами после работы.

Так, не иначе что-то случилось. И судя по всему, завтра в роту я уже не попаду. Ну что же, использую сегодняшний день по максимуму. Стреляла до тех пор, пока в ушах не зазвенело. А потом вволю поиздевалась над партнерами в спарринге.

Вечером за мной приехал Вася, усадил на мотоцикл, и мы покатили домой. По дороге ни на один вопрос не ответил — тоже мне партизан! Только, когда мы зашли в дом и сели ужинать, соизволил заговорить:

— Анюта, завтра с утра пойдем к нам в отдел. Будет беседа с Валентином Петровичем. А вечером мы с тобой выезжаем в командировку, в Москву.

— Подожди, подожди. Что значит мы? Я вроде бы не в штате. А ты еще не в таком звании, чтобы в командировку ездить с женой.

— Ничего не знаю. Я просто передал тебе слова майора. И кстати, не уверен, что это ты едешь со мной в качестве жены. Возможно, что это я буду при тебе в качестве мужа.

— Ничего себе! Это куда же мы вляпались?

— Завтра задай эти вопросы майору. Я сам с обеда голову над этим ломаю, а Валентин Петрович молчит.

Короче, вечер пошел насмарку. Я все гадала, что вдруг взбрело в голову майору. Или не майору, а кому-нибудь чином выше? Вася, кажется, понял мое состояние и не беспокоил. А потом просто подошел, ухватил меня в охапку, повертел и крепко поцеловал. После этого все проблемы отошли на второй план.

Когда на следующий день пришла в отдел, Валентин Петрович усадил меня не на стул около своего стола, а на диван в углу. Сам некоторое время ходил по кабинету, потом остановился напротив меня и начал:

— Помнишь, Аня, пару недель назад я спрашивал, нет ли у тебя каких-либо знаний из будущего, которые нам могли бы сейчас пригодиться?

— Конечно, помню. И помню, что я вам на это ответила. Что все мои знания получены в школе и поэтому являются поверхностными. Скорее это даже не знания, а набор фактов, поскольку теории, лежащие в основе этих фактов, мне неизвестны. Вот только немного знаю теорию полупроводников, поскольку этим дополнительно интересовалась.

— Да, все точно. Так вот, ты в нашем мире более или менее освоилась, видишь, что здесь и как. Теперь настала пора поделиться пусть не знаниями, так хотя бы фактами. А уж наши ученые сами решат, что для них сейчас полезно, а что — нет.

— А как я с ними буду беседовать? Что, так прямо и заявить, что вот я девочка из будущего, в котором сделано то-то и то-то.

— Ни в коем разе. Ты будешь представляться как сотрудник НКГБ, добывший некоторые сведения о секретных зарубежных исследованиях. При этом лишних вопросов никто тебе задать не осмелится. И представляться будешь не Северовой, а кем-нибудь другим. Да хоть Марфой Ивановной. И для солидности тебя будет сопровождать телохранитель — понятно кто.

— Да, судя по вашим словам, Вася вчера точно угадал, что это будет не для него, а для меня командировка.

— Вот именно. Поэтому иди домой, собери себя и мужа в дорогу, после чего сядь и старательно вспоминай все, что сможешь. Если надумаешь делать записи, то только в отдельную тетрадку, из которой не должно быть вырвано ни одного листика. Запомни — это важно. Все листики должны быть на месте. А будет ли на них информация или нарисованы цветочки — это уже не принципиально. Поезд из Барановичей в 20.20. Билеты вам будут в международный вагон. Оба едете в штатском. Все. Дуй домой. Вася на машине приедет через пару часов. Эта же машина отвезет вас в Барановичи. Да, «парабеллум» оставь здесь. В Москве он не понадобится. А вальтер с запасной обоймой можешь взять. Только не забудь разрешение. Вообще-то не нужен бы тебе пистолет в эту командировку, но ты же не захочешь с ним расстаться. В Москве вас встретят прямо у вагона. Нужные сведения я в Москву уже передал. Все, иди.

Нищему собраться — только подпоясаться. Единственный штатский костюм у мужа, одно приличное платье у меня. Пистолет спрячу в сумочку. Ой, а что будем есть в дороге? Но раз вагон международный, значит, будет и вагон-ресторан. Хоть с едой можно не заморачиваться.

Пришел Вася. Взъерошенный и какой-то озадаченный. Перекусил и смотался куда-то на мотоцикле. Через час вернулся. И все молча. Интересно, что наговорил ему майор. Впрочем, все, что можно, муж мне расскажет. Дорога-то нам предстоит долгая. Это не в соседний район скатать.

Оказалось, что в международном вагоне купе двухместные. Это порадовало. Поэтому, как только поезд тронулся, я вытащила тетрадку и стала заносить в нее свои воспоминания — все, что смогла восстановить из школьной программы и из первых двух курсов института. Вася сидел молча и только внимательно наблюдал за мной. Как только я решила закончить, он схватил тетрадку и засунул во внутренний карман пиджака.

— Потребуется — только скажи. А все остальное время она будет у меня.

Вот так! Я уже пишу секретные документы.

Мы пошли поужинали, потом я еще честно повспоминала сколько смогла, но смогла немного. Наконец, плюнула на все это, решив, что утро вечера мудренее, и улеглась. Вася тоже залег и, к моему удивлению, не сделал никаких попыток меня соблазнить. Ладно, зафиксируем, чтобы в будущем припомнить.

Поезд на Белорусский вокзал пришел рано утром — еще шести не было. Но нас действительно встречали. Только мы с Васей вышли из вагона, как к нам подошел высокий военный в форме НКГБ и представился:

— Капитан госбезопасности Трофимов. Супруги Северовы? Следуйте за мной.

Он повернулся и пошел к выходу. За ним я, а замыкал нашу колонну Вася. Интересно, меня что, ведут под конвоем?

Вышли через какую-то боковую калиточку к поджидавшей нас «эмке». Капитан подождал, пока мы с Васей усядемся сзади, сел рядом с шофером, и машина тут же сорвалась с места. Я сразу прилипла к окну.

Капитан, заметив это, улыбнулся и сказал:

— Что, первый раз в Москве?

Я чуть было не ляпнула, что коренная москвичка в третьем поколении, но спохватилась, что в этой Москве я действительно первый раз.

— Да, товарищ капитан. Первый. То все в небольших городках, которые за час пешком можно пройти от конца и до конца, а тут такой большой и красивый город.

— У вас еще будет время его осмотреть. Вы, насколько мне известно, пробудете здесь не меньше недели.

Так, все-таки арестовывать, кажется, не будут. По крайней мере, на это надеюсь. Но почему Вася такой хмурый и молчаливый?

Мы проехали, насколько я сообразила, по Тверской, которая в это время, если не ошибаюсь, называется улицей Горького. Потом свернули налево у «старого здания» Художественного театра (это в наше время есть старый и новый МХАТ, а тогда он был один), проехали по переулку, немного поднялись по Кузнецкому Мосту и снова повернули налево. Потом направо и остановились у небольшого дома. Перед тем как выйти из машины, капитан повернулся к нам с Васей и негромко сказал: